Косыгин окончил кооперативный техникум, потом работал в Сибири, в системе потребкооперации. «Кооперация – путь к социализму!» – писал Ленин. Наверное, эти слова вдохновляли Косыгина.

В те годы авторитет молодого специалиста Косыгина был подкреплен очень важным для советской эпохи политическим авторитетом. Бывший красноармеец, выходец из пролетарской среды, был активным комсомольцем, а в 1927 году вступил в партию и раз и навсегда женился на любимой Клавдии Андреевне. Косыгин работал в Новосибирске, затем – в Киренске. Это был романтический период молодости будущего правителя, но именно в те годы начал складываться и профессионализм Алексея Николаевича, его деловая хватка.

На всю жизнь он полюбил Сибирь. На фотографиях тех лет мы видим счастливого, жизнерадостного человека в меховых унтах…

В 1930 году подающего надежды молодого члена правления Ленского союза кооператоров отправили учиться – в родной Ленинград, город, который в сороковые годы Косыгину доведется спасти от гибели. В тридцать один год коммунист Косыгин окончил Ленинградский текстильный институт.

К тому времени он уже был опытным хозяйственником, неплохо знавшим нашу необозримую, такую разнообразную и таинственную Россию. Ни безграмотность, с которой необходимо было бороться, ни морозы не были для молодого Косыгина загадкой. После окончания института карьера молодого инженера развивалась с головокружительной быстротой, и в этом судьба Алексея Николаевича напоминает судьбы других наших талантливых управленцев того времени: Микояна, Устинова, Байбакова (первый был на девять лет старше Косыгина и относился к поколению, выдвинувшемуся в начале двадцатых, но именно Микоян был тогда самым молодым наркомом). Первое поколение советских управленцев исчезало в черных воронках, освобождая кабинеты для таких преданных Сталину профессионалов, как Косыгин.

Русская история знает и такие явления, как «молодые друзья императора» периода «дней Александровых прекрасного начала», как «молодые реформаторы», бывшие в России у власти в 1997—1998 годах и получившие миллионные гонорары за свои ненаписанные сочинения. Нужно признать, что и Косыгин, и Устинов, и Байбаков авансовые надежды общества оправдали, находились на капитанских мостиках нашей экономики несколько десятилетий – и это было не худшее время в истории Отечества и, как тогда говорили, «народного хозяйства».

Дипломированный инженер, Косыгин начал ленинградскую карьеру мастером, а затем – начальником цеха текстильной фабрики имени Желябова, но не прошло и трех лет, как его назначили директором текстильной фабрики «Октябрьская». «Он уважать себя заставил» за молодую деловитость, за способность сочетать решение глобальных задач, ставившихся перед предприятием руководством, с заботой о каждом сотруднике, о каждом рабочем. В руководстве ценили Косыгина; кроме всего прочего, он казался надежной альтернативой ставшим «врагами народа» выдвиженцам Г. Зиновьева, старой большевистской элите Ленинграда. Отмечали чистоту в фабричных цехах, четкую работу с перевыполнением плана.

В 1938 году Косыгин становится заведующим промышленно-транспортным отделом Ленинградского обкома, этот пост стал для него трамплином в управленческую элиту. Меньше трех месяцев он пробыл на партийной работе с промышленным уклоном, а в октябре был избран председателем исполкома Ленинградского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. Он стал третьим человеком великого города – после Жданова и Кузнецова. При этом – жил вместе с отцом, который, выйдя на пенсию, работал сторожем. По сути, Косыгин возглавил правительство Ленинграда. Он изучал экономику большого города, познавал ее нюансы, как управленец-хозяйственник. Знание Ленинграда пригодится ему в годы войны, когда он, уже будучи представителем центральной власти, занимался спасением блокадного города. Ленинград стал для Косыгина высшей управленческой школой, но он проработал руководителем исполкома лишь один год. С ним познакомился Микоян, инспектировавший снабжение Ленинграда. Микоян умел разглядывать в людях деловые качества. Он приметил, запомнил Косыгина.

1 января 1939 года глава исполкома Ленсовета не отдыхал на горнолыжном курорте, не развлекался со звездами шоу-бизнеса. Начинался обыкновенный рабочий день. Его срочно вызвали в Москву. В одном купе с ним ехал артист ленинградского Пушкинского театра Николай Черкасов. Черкасов галантно поздравил Косыгина с новым назначением: он уже видел «Правду», в которой был опубликован указ о назначении Косыгина наркомом текстильной промышленности СССР. Сам Алексей Николаевич убедится в этом только на Ленинградском вокзале, когда сам купит и прочитает газету. Это Микоян предложил Сталину кандидатуру Косыгина. С поста наркома Косыгин начинает свою сорокалетнюю работу в союзном правительстве. На XVIII съезде КПСС делегат А.Н. Косыгин был избран членом ЦК. Это был еще один поворотный момент в судьбе Косыгина: молодого наркома заметил Сталин. Да, Косыгин соответствовал складывавшимся в сталинском мировоззрении представлениям об идеальном министре: компетентный в производственных вопросах, опытный, но молодой; без амбиций политического вождя, но с идеальной биографией коммуниста; природный русак, представитель стержневого народа империи; интеллигент, но рабочего происхождения… И Сталин Косыгину доверял – а это сулило череду новых, ответственных заданий, чреватых, между прочим, и опасностью утратить доверие вождя… Ведь доверие Сталина было материей взрывоопасной!

Когда Европа уже пылала в огне Второй мировой, а Советский Союз чувствовал дыхание агрессора, Сталин подтверждает свое отношение к Косыгину как к надежному и перспективному руководителю, назначает его заместителем Предсовнаркома и председателем Совета по товарам народного потребления. По расчетам Сталина, Косыгину предстояло сыграть важную роль в проведении социальной политики в военные годы. Испытание? Безусловно, испытание – и сложнейшее. И летом сорок первого «момент истины» для Советского государства и его руководителей настал.

Суровое время потребовало людей энергичных, отважных, преданных Родине. Иногда нападение Гитлера на громадный Советский Союз представляют чуть ли не как безумную авантюру! При этом забывается, что ни в Германии, ни в Великобритании, ни в США не верили в крепость Советского государства. Казалось, что сталинская империя, отягощенная внутренними противоречиями, рухнет под ударами извне, как это произошло с Российской империей в Первую мировую. Казалось, что после первого удара немецких войск централизованная Россия исчезнет, единой экономики не будет… Война оказалась вызовом не только нашей армии. Проверку на прочность проходили управленцы, политики. В первые часы войны Косыгина назначают заместителем председателя Совета по эвакуации при советском правительстве. Председателем комиссии был не слишком активный Шверник. А. Косыгин работал решительно и самоотверженно. Возвращаясь из прифронтового Харькова в Москву на автомобиле, Косыгин чуть не угодил к немцам. Враг наступал. «Цепь эвакопунктов протянулась на тысячи километров – от прифронтовых железнодорожных станций юга и запада страны до Восточной Сибири, Казахстана, Средней Азии», – писал Косыгин. До первой фронтовой зимы удалось эвакуировать 1523 предприятия! И в хаосе, в адской суматохе трагических первых месяцев Великой Отечественной заводы переезжали на Восток и с колес начинали работу, необходимую фронту.

Косыгин занимался и обеспечением Красной Армии саперными и инженерными средствами – наладить это производство было неподъемной задачей. В армии имя Косыгина было синонимом надежности. Офицеры и генералы верили в Косыгина, в его неутомимость и профессионализм.

В конце августа 1941-го в Ленинград вылетела комиссия во главе с Молотовым: Маленков, Берия, Косыгин… В районе Мги попали под бомбежку. В беседе с Даниилом Граниным Косыгин вспоминал: «Вышли из вагона, укрылись в кювете, впереди зарево, горят станция, склады, поселок. Пути разбиты. Сидим. Я говорю Кузнецову – пойдем посмотрим, что делается впереди. Пошли. Кое-где ремонтники появились, еле шевелятся. Стоит какой-то состав. Часовые. Мы к ним: что за эшелон? Красноармеец матом нас шуганул. Представляете – наркома и меня, заместителя Председателя Совнаркома! – Он благодушно удивился. – Мы потребовали вызвать командира эшелона». Они все-таки добрались до Ленинграда. Встретились со Ждановым, с Ворошиловым. Они должны были ответить на вопрос: можно ли удержать город? И решить, оставлять ли Ворошилова на посту командующего. Косыгин инспектировал предприятия города. Вскоре комиссия отбыла в Москву, но Алексей Николаевич остался в Ленинграде. Сталин поручил ему организовать эвакуацию ленинградских предприятий и специалистов. А еще нужно было эвакуировать детей. Скоро весь Советский Союз узнает слово, от которого до сих пор веет холодом смерти – блокада.