– Добрый вечер, Терри. Как дела?

Уиндемир Николз грузно уселся на стул рядом с О'Дэем.

– Бывает хуже. Выпьешь?

– Конечно. Водку, если есть.

– Ты работал на моего компаньона Веннера – кое-какие доклады для Интернэшнл Дженерал. Расскажи мне об этом.

– Можно.

Николз достал из кармана пачку "Лаки Страйк".

– Веннер зашел в прошлый понедельник, сказал, что работа очень срочная, тебя нет, а он занят, не имеет времени, спросил, не возьмусь ли я. Я сказал "конечно", у нас мало работы. Я обещал сделать четыре доклада и сделал. Он заплатил мне двенадцать фунтов.

О'Дэй спросил:

– А какой он был: пьяный или трезвый?

– Нормальный. Немного усталый вид, как будто с похмелья, но нормальный. А что, он опять запил? – усмехнулся Николаз. – Похоже, парень любит выпить и не знает меры.

– Может быть. Это все, о чем он тебя просил?

– Вообще-то нет. Он меня еще кое о чем просил, но я отказался, ясно?

– О чем именно? – спросил О'Дэй.

Николз пожал плечами.

– Он вбил себе в голову странные мысли насчет тебя: уверен, что ты останавливался с его женой в какой-то дыре Сейбл Инн или что-то вроде этого две-три недели тому назад. Хотел, чтобы я это проверил.

– И что ты сделал?

– Ничего. Мне это не понравилось. Такие вещи не по мне. Ну, я и сказал, что есть много других, которые сделают это, а я – пас.

– Хорошо, спасибо, Уинди.

О'Дэй поднялся со стула.

– Пока.

Он вышел из бара, поймал такси и поехал домой.

В почтовом ящике его ожидало письмо. О'Дэй узнал почерк Мак-Квайра. В письме говорилось:

"Дорогой О'Дэй, насчет твоего друга нетрудно было выяснить. Он прибыл сюда с первым отрядом американской разведки. Какое-то время работал в Лондоне, но, судя по нашему разговору, это не то, что тебе нужно. Он выполнял самую различную работу, пробыл в городе шесть-семь месяцев. Потом он переехал в местечко около Алфристона в Суссексе. Там работал с английскими разведчиками в парашютной школе до конца войны. Кажется, ему нравилось это. Я пытался добыть сведения о женщинах, с которыми он был в дружеских отношениях, но это нелегко. Как ты знаешь, люди в таких школах (к тому же засекреченных) не очень-то заводили друзей, по крайней мере из местного населения. Порядки были строгие.

Во всяком случае, когда я связался с тремя бывшими инструкторами этой школы, никто из них ничего не мог сказать, кроме одного шотландца Мак Дональда. Он-то и сказал, что Нидхэма посылали принять дом для школы, и это было в Меллоуфильде, где местный владелец согласился выехать, а дом передал школе до конца войны.

Возможно, что владельцем была женщина, которая поселилась в Дауер Хауз, маленьком, но дорогом доме в другой стороне парка. Мак Дональд предполагает, что Нидхэм интересовался кем-то по соседству, так как редко обращался за увольнительными, и обычно над ним потешались из-за этого. Нидхэм был хороший парень, славный, прямой, очень любил свою работу, и все его уважали.

Думаю, что все это тебе пригодится. Если так, то можешь угостить меня выпивкой, когда встретимся.

Твой Патрик Мак-Квайр".

О'Дэй подумал, что теперь у него уже кое-что есть. Возможно, эта леди из Дауер Хауз, передавшая свой дом правительству для парашютной школы, и есть та женщина, о которой писал Нидхэм. С другой стороны, это могла быть и не она, потому что в жизни не все так просто. Что ж, в четверг он съездит в Алфристон и все узнает.

Зазвонил телефон. О'Дэй поднялся, взял трубку и услышал голос Мэйбл Бонавентюр. Судя по ее голосу, она изрядно нагрузилась, так как он стал на два-три тона выше, а произношение было ужасное.

– Ну, что, Мэйбл?

– Слушай, Терри, как ты думаешь, я шустрая или везучая?

– Не знаю, скажи сама. Ты видела Веннера?

– Совсем не видела. Его не было в клубе. Была Мерис. Пришла в семь часов вечера. Зачем – кто ее знает. Мы только пришли в себя после вчерашней ночи. Никого не было, кроме меня, О'Шонесси и официантов.

– Зачем она пришла? Искала Веннера?

– Может быть… не знаю. Если она его искала, то не нашла. Она нашла вместо него меня. У нас была задушевная беседа. Знаешь, две девушки вместе…

– Ясно. Так о чем она говорила, Мэйбл?

– В основном о Веннере.

Мэйбл икнула.

– Не любит она этого парня. Она сказала, что он ее избегает, а она совсем не знает, что ему втемяшилось в голову насчет тебя. Она была в забавном настроении – немного возбужденная. Потом она сказала, что сама не знает, хочет ли она поговорить с Веннером начистоту, что по горло сыта его отношением и не знает что делать.

– Это насчет развода?

– Да, так мне показалось. Похоже, она обеспокоена тем, примет ли он это всерьез. Сказала, что узнала, где он будет вечером, но это неподходящее для нее место и время.

– А она сказала, где он будет?

– Да. У него свидание сегодня в двенадцать ночи около Мэйндхэда. У него какое-то дело с этим типом, владельцем клуба. Я сказала, что не знаю такого клуба на Мейндхэде, который открыт до двенадцати. Она сказала, что тоже не знает, но владелец живет в помещении клуба и что Веннер зайдет туда около двенадцати и будет его ждать. Она была в забавном состоянии, Терри, если ты понимаешь, что я хочу сказать. Обычно она чертовски холодна, эта Мерис Веннер, но в этот раз она казалась возбужденной. Понимаешь, возбуждена, но пытается взять себя в руки.

– Понятно. Значит, она думает, ЧТО Веннер придет в Паллисад сегодня в полночь? А сама она не думает прийти?

– Нет. Она думает, что он возвратится в город завтра и придет на работу поговорить с тобой. И если это так, то она хочет присутствовать.

О'Дэй усмехнулся.

– А если он этого не сделает?

– Кто знает, – ответила Мэйбл. – Мне показалось, она хочет присутствовать, если у вас с Веннером будет откровенный разговор. Думаю, она может подлить масла в огонь. Она тебя терпеть не может.

– Я тоже так думаю. Это все?

– Да, пока все. Тебе этого достаточно?

– Да. Если увидишь Веннера, постарайся из него что-нибудь выкачать.

– Я знаю, что ты имеешь в виду, Терри. Не волнуйся. Я заработаю эти 75 фунтов. Я всегда довожу дело до конца, даже если он печальный. Только я надеюсь, что он не будет печальным для тебя.

– Что же, рискнем, – сказал О'Дэй. – Пока, Мэйбл.

Он положил трубку, подошел к серванту и налил себе виски с содовой. Что же, этот день так же хорош, как и любой другой, чтобы увидеть Веннера. А все-таки довольно странное совпадение: Мерис, обычно такая скрытная во всем, что думает и собирается делать, слишком уж много наговорила Мэйбл. Но, может быть, он неправ? Может быть, ей просто хотелось поговорить? Может быть, она хотела свою версию о недостойном поведении мужа сделать достоянием публики? Он пожал плечами.

О'Дэй снял пиджак, бросил его на стул и пошел в спальню. Там, лежа в темноте, он размышлял, каков будет следующий ход Мерис Веннер в этой игре.

В половине одиннадцатого он встал, еще немного выпил, надел пальто и пошел в гараж к своей машине. Без двадцати двенадцать он подъехал к Мэйндхэду и поставил машину под прикрытием живой изгороди. Выйдя из машины, он запер ее и пошел по безлюдной дорожке.

Была прекрасная ночь. Вскоре он заметил дом, казавшийся почти призрачным при свете луны. О'Дэй открыл калитку и встал в тени рододендрона, глядя на дом. Он имел тот темный и мрачный вид, какой обычно бывает у необитаемых домов. Не было даже слабого проблеска света. Довольно странное место для клуба – слишком далеко от Мэйндхэда, если только не ехать на машине. Интересно, на какие средства существуют эти владельцы. Может быть, это одно из таких мест, куда приезжают клиенты из Лондона, предпочитающие, чтобы клуб был безлюдным?

О'Дэй пошел по гравийной дорожке, держась в тени живой изгороди, отделяющей сад от пространства вблизи дома. Он обошел дом. В двух окнах на втором этаже сквозь щели занавесок он увидел свет. Там кто-то был. Деревянная лестница вела к двери на галерею. О'Дэй постоял в нерешительности, затем прошел через лужайку позади дома, к рощице. Он подумал, что Веннер, зная это место, подъедет к задней стороне дома и остановится на гравийной дорожке, достаточно широкой для машины. Может быть, лучше поговорить с Веннером до того, как он войдет в дом?