А вот и могла! Свидетельство тому — история Жанны Баре.

Она отправилась в кругосветное плавание капитана де Бугенвиля в качестве слуги ученого-натуралиста Филибера Коммерсона. Поскольку устав запрещал женщинам находиться на военном корабле, Жанна назвалась «Жаном» и нарядилась в мужское платье. Жила в одной каюте с ученым, прислуживала, ассистировала при сборе ботанической коллекции. Было ей в то время 26 лет.

Маскарад оставался неразоблаченным много месяцев — пока корабль «Этуаль» не прибыл на остров Таити.

Едва Жанна вместе с другими матросами спустилась на берег, как туземцы сразу заорали, показывая на нее: «Айенн! Айенн!», что означало: «Женщина! Женщина!». В тонкостях европейских костюмов дикари не разбирались, им было все равно, штаны или юбка, и представительницу прекрасного пола они распознали по запаху. (Запахи у европейцев догигиенических времен, а уж особенно после долгого плавания, были могучие). Таитяне, как известно, щедро делились с гостями своими женщинами и ожидали от заморских друзей такой же широты. Интересно же: белая самка! Свое антропологическое любопытство туземцы выражали столь активно, что перепуганная Жанна кинулась от них наутек и во всем призналась капитану Бугенвилю. При этом она сказала, что мсье Коммерсон ни в чем не виноват, он понятия не имел об истинном гендере своего «слуги», когда брал его, то есть ее на работу.

Коммерсон на голубом глазу подхватил: он-де человек науки, кроме цветочков-лепесточков ни в чем не разбирается и ужасно потрясен открытием. Одно слово — ботаник. «Я поэт, зовусь я Цветик, от меня вам всем приветик».

Не ударил лицом в грязь и капитан. Сразу нерушимо поверил обоим, о чем свидетельствует запись в его журнале от 28–29 мая 1768 года. Бугенвиль приказал лишь поселить нарушительницу морского закона отдельно от остального экипажа и следить, чтоб матросы ничего с ней не учинили.

Но едва «Этуаль» достиг первой же французской колонии, острова Маврикий, как Бугенвиль перестал прикидываться болваном и немедленно, как миленьких, ссадил на берег Цветика с его подругой.

Коммерсон, естественно, был соучастником маленького заговора. Как выяснилось, Жанна стала его любовницей, экономкой и ассистенткой еще за два года до плавания.

Закончился этот водевиль с переодеванием, к сожалению, не слишком весело. Бедный Коммерсон не перенес тропического климата и умер.

Кругосветное плавание Жанна Баре завершила без него, однако позаботилась, чтобы научная работа ее бедного ботаника не пропала. В конце концов вернувшись в Париж, Жанна привезла с собой тридцать ящиков с бесценной коллекцией растений, три тысячи из которых были ранее неизвестны в Европе. Людовик XVI за это наградил самоотверженную путешественницу пожизненной рентой.

После смерти Коммерсона первая в истории «кругосветница» вышла за королевского офицера, никуда больше не плавала, жила тихо и по меркам того времени долго — почти 70 лет.

Вероятно, ей было что рассказать внукам.

dolboeb

Самое трогательное — что единственным напоминанием об этой истории 220 лет спустя остается описанный Коммерсоном цветок, который называется бугенвиллеей.

nil_svetlana

Забавно как! Я словно в детство окунулась…

В детстве я забавлялась тем, что «переделывала» книжки: меняла сюжет, добавляла героев и приключений. У меня были переделаны и «Дети капитана Гранта». Я добавила туда «секретаря» Паганеля — Жана.

Это была девушка, которая, выдавая себя за мужчину, ассистировала Паганелю, описывала географические объекты, зарисовывала их, а в свободное время, писала приключенческие рассказы и печатала их в журналах. Ну, и вместе с рассеянным географом попала на Дункан и приключений добавилось ещё больше. А вот оказалось правда…

pirrattka

Я вот что вычитала: Жанна родилась в семье небогатых фермеров; родители умерли, когда ей было лет двадцать. После какого-то неудачного судебного процесса (наследство?) она осталась без денег и пошла работать гувернанткой к Коммерсону — он был вдовцом, жена умерла во время родов сына; об этом самом сыне Жанна и должна была заботиться. Вскоре она стала также секретарем Коммерсона. Их любовная связь вызывала неодобрение местного общества; в 1764 году, когда Жанна забеременела, они с Коммерсоном перебрались в Париж. Ребенка Жанна потеряла — он умер во время родов.

О ее жизни после смерти Коммерсона:

Чтобы на что-то жить, Жанна открывает «кабаре с бильярдом» в Порт-Луи (столице острова Маврикий). Но отношения с властями не складываются. Ее штрафуют за продажу алкоголя в воскресенье, «так как клиенты ее приходят на мессу пьяными».

Через год после смерти Коммерсона Жанна выходит замуж за французского офицера и перебирается во Францию. О последних годах жизни известно мало. Свое имущество Жанна оставила по завещанию сыну Коммерсона — тому самому, о ком заботилась много лет назад.

1.08.2011

Считайте этот пост сиквелом к рассказу о доблестной любовнице ботаника.

Продолжение сильно припозднилось, как говорится, по не зависящим от редакции причинам.

Когда я готовился к написанию «Сокола и ласточки», мне попадались самые разные материалы о женском кросс-дрессинге восемнадцатого столетия. Некоторые истории не менее удивительны, чем биография пахучей Жанны Баре. Расскажу еще одну — и покончим с переодеваниями.

Если я спрошу вас, кто этот, хоть и безусый, но бравый офицер:

вы, конечно, сразу ответите: ну как же, это наша гордость, героическая Надежда Дурова, автор «Записок кавалерист-девицы». Я в детстве, как и многие, ее обожал — посмотрел «Гусарскую балладу» и прямо влюбился.

Потом, много позже, я вычитал, что Дурова была никакая не девица, а беглая жена и мать-кукушка. И вообще Надежда Андреевна, кажется, была довольно странным существом, у современников считалось хорошим тоном над нею потешаться. Однако не это стало главным моим разочарованием. Выяснилось, что не такая уж наша Дурова уникальная. В Европе подобных кавалеристок было пруд пруди.

Первая и самая знаменитая из них — ирландка Кристиан (можно Кит) Каванаг (1667–1739), биографию которой когда-то написал сам Даниэл Дэфо (титульная страница книги справа).

Жила она в Дублине, была молодуха как молодуха: имела мужа-гуляку, владела пивнушкой, родила двоих детей, донашивала третьего. И вдруг благоверный (его звали Ричард Уолш) пропал. Через какое-то время от него пришло письмо, что он насильно завербован и отправлен воевать в Голландию. В те времена принуждение к защите родины было разновидностью киднеппинга. (Впрочем, у нас это, кажется, случается и сейчас).

Любящая Кит оставила детей на попечение матери и отправилась за моря спасать злосчастного супруга. Дешевле и проще было совершить это путешествие за казенный счет, поэтому храбрая женщина остригла волосы, переоделась в мужское платье и тоже поступила на военную службу — вначале пехотинцем.

На этом сказка про Герду и Кая заканчивается, начинается сюжет иного жанра.

Представьте себе, солдатская доля неожиданно пришлась молодой ирландке по вкусу. Опасностей она не боялась, приключения будоражили кровь, общение с товарищами-головорезами духовно обогащало.