— …всего один снимок! Вам что, жалко? — В голосе зрительницы зазвучало подлинное возмущение.

Я неловко оправила парик и опустила глаза.

— Вам, кажется, было ясно сказано: артисты не фотографируются, — ответил за меня Отто. Жестко ответил, я бы так не смогла, я вообще податлива на уговоры. Но тут следовало блюсти правила. — И вообще, кто вас пустил за кулисы? — Отто сделал шаг ей навстречу.

Я мысленно поблагодарила его.

У девочки, цеплявшейся за мамину сумку, заблестели глаза. У ее мамы тоже — но совсем по другой причине.

— Звезд из себя корчите, — скривила губы она. — Дешевые клоуны… Белоснежки драные… Пойдем!

Она рванула девочку за руку и поволокла к выходу. Девочка все оглядывалась и смотрела на меня со слезами. Через пару шагов ее мама оступилась в темноте и крепко выругалась в наш адрес, ничуть не стесняясь дочери.

— Ну вот, — вздохнула я, оборачиваясь к Отто, — а у ребенка теперь будет психическая травма. Может, на всю жизнь возненавидит цирк и клоунов.

Отто только хмыкнул:

— Ребенку и без клоунов по жизни весело будет. Девочка телепатка. А мама у нее… м-да… А-а, Венди, забудь. Правила есть правила.

Больше желающих сфотографироваться с артистами не было. Публика тянулась к выходу, а мы наконец расслабились.

Хорошо знакомое ощущение — я выложилась до конца и выложилась не зря. Сладкое удовлетворение. Вы расходитесь по домам, кто-то довольный, кто-то — досадующий на зря потраченные деньги, но самое интересное у вас еще впереди…

За кулисами я присела на скамейку и распечатала пакетик печенья — всегда после выступления меня одолевал страшный голод. Отто сел рядом.

— Ну и как все прошло? — поинтересовалась я.

— Ты превзошла саму себя. — Он поправил очки и дружески погладил меня по голове. — Нетронутыми остались только шестеро. Двое — глубокие старики, им уже ничего не светит; один мужичок и две дамы средних лет, и еще ребенок с синдромом Дауна.

— Странно, — пробормотала я, слизнув с губ крошки. — Я раньше работала с даунятами — открывались не хуже других.

— Не забивай себе голову. Все равно сегодняшнее выступление — это рекорд. Не налегай-ка на печенье. Тебе толстеть незачем.

— Ну-ну, а раньше ты говорил наоборот: «Тебе надо почаще картошку с салом на ночь есть, а то ты тощая, как гвоздь, это нездорово». И что? Поздоровела на пять кило… — (Вообще-то, если честно, на восемь, но как же я скажу такое вслух?), — а ты опять недоволен? Поняла: ты просто боишься конкуренции. — Я усмехнулась; Отто весил около ста двадцати килограммов, при этом выглядел не как толстяк, а как богатырь. Широкоплечий, мощный, с грубоватым открытым лицом — человек-стена. Но он прав, больше мне толстеть незачем, я и так… Еще немного, и придется садиться на диету, иначе Артурчик не сможет поднимать меня в воздух. Черт, но что делать, если каждый раз за кулисами у меня начинается нервный жор?

— Мяса хочу, — мечтательно сказала я.

— Потерпи полчасика. Влад обещал сготовить свою фирменную пиццу.

— Одной пиццы будет мало. Надо успех отметить по-крупному. Винища раздобыть, что ли…

— Это не ко мне — это к Артему.

— Дождешься от него, — буркнула я, поднимаясь. — Ладно, я-то потерплю, а вот мурок моих надо покормить прямо сейчас — они тоже работали на износ. Вообще им валерьянку надо давать за вредность.

— Кстати о мурках. Твоя Дуся беременна, ты знаешь?

— Дуся? Ты не напутал? Это которая рыжая с белыми лап… — Я осеклась, вспомнив, что Отто белые лапки ни о чем не говорят. Кошек моих он различал по-иному, и на его взгляд Дуся вполне могла оказаться синей с золотыми усами.

— Дуся, точно.

— Вот блин. И когда она успела? И, главное, где? Видимо, какой-то Васька к нам захаживал… Завтра же схожу в зоомагазин за «антисексом». Надеюсь, в этом городе есть зоомагазин или там птичий рынок?..

Отто улыбнулся. Он классный. Он самый старший из нас, и именно ему три года назад пришла мысль собрать нашу «революционную ячейку».

Революционеры! Буревестники!.. Смешно сказать. Дети индиго… Спросите Отто — он вам все расскажет. И про индиго, и про кармин и охру, и даже про королевский пурпур. Он изучил всю радугу человеческих талантов.

Вы все еще не владеете магией?! Тогда мы идем к вам!

— «…мы идем к вам!» Что за дурацкий пафос! — раздалось над ухом. Долговязый Влад как всегда подкрался тише мыши и самым гнусным образом меня сканил.

— Придурок, — огрызнулась я. — Нашел кого прослушивать.

— А ты зашторься, — сконфузился он.

— Мы же договаривались — своих не сканить! Эх ты…

— Да ладно тебе. Просто с тобой я удержаться не могу — ты думаешь словами.

— Это удивительно, что она у нас вообще думает! Она же блондинка! — Отто, смеясь, стащил с меня черный парик Белоснежки.

— Вам бы только смеяться, — огрызнулась я. — Хватит уже болтать, пойдемте расслабимся чуток. Где остальные?

Отто покрутил головой, прислушиваясь. То есть это только выглядело, как будто он прислушивался. В этот момент он видел далеко сквозь стены и безошибочно мог отыскать не только пятерых отсутствующих членов команды, но и любую из моих кошек.

— Димка, Пит и Чжао собирают в зале фантики и билеты. Артем на вахте висит на телефоне; думается мне, что там все время занято, и он этим недоволен. Артурчик у черного хода клеит девчонку.

Я кивнула. Все как обычно.

— Влад, давай собирай всех. Если Артурчик захочет, пусть прихватит свою подружку.

У Светы было занято. Занято давно и, по всей видимости, надолго. Я еще какое-то время послушал короткие гудки. И решил плюнуть на все. Ребята наверняка уже отмечали удачное выступление. Пора к ним.

Хорошо получилось. Определенно. Венди у нас сегодня молодец. А новый совместный номер Влада и Артурчика публика приняла просто на ура. Надо пойти похвалить. Послушать дежурные Вендины шпильки, коньячку тяпнуть. А Света… да бог с ней. Завтра договоримся, время терпит.

Планирование наших гастролей напоминает стратегическую игру: одновременно надо держать в голове несколько сюжетных линий и ежеминутно контролировать процессы, происходящие в каждой из них, на всех стадиях. Не знаю, как работают на самом деле менеджеры настоящих «цирков-на-сцене», но у нас, любителей, это происходит примерно так: пока я договариваюсь с хозяевами заведения в городе А (на тему «оказания досуговых услуг»), в типографии города Б печатаются наши афиши (материалы мы присылаем по Интернету), а сами мы находимся в городе В, где афиши уже расклеены (об этом тоже заранее договариваюсь я). Отыграв оговоренное количество выступлений (мы стараемся не задерживаться дольше двух дней), расплатившись со всеми партнерами и убрав за собой все улики, мы тихо исчезаем из города В и перемещаемся в Б, где расклейщики уже стараются вовсю, и администрация какого-нибудь клуба или Дома культуры ждет нас с распростертыми объятиями. Афиши Волшебного цирка Белоснежки появляются на улицах, автобусных остановках и в магазинах (тут мы просим размещать их низко от пола, на уровне глаз четырех-пятилетнего ребенка; он увидит наших нарядных кошек и уговорит родителей купить билет).

Я тем временем уже завожу знакомство с руководством другого клуба в городе Г, а в городе А начинает работать печатный станок. Проще всего, конечно, организовывать выступления в мелких населенных пунктах, там вообще все переговоры проходят в течение часа-двух, афиши мы лепим свои, а иногда и вообще обходимся без них, задействуем сарафанное радио и каких-нибудь горластых мальчишек.

Мы — не шапито, иначе бы пришлось всякий раз вести переговоры с начальством повыше — мэриями, сельсоветами и тому подобными конторами, выбивать разрешение на установку шатра. Он у нас вообще-то есть, мы заказали его через третьих лиц в Польше. Так, на всякий случай. Он махонький, на пятьдесят мест, и используется нами очень редко. Гостиница нам тоже не нужна — мы как улитки, наш домик всегда с собой. За три сезона мы переменили четыре гастрольных жилища, нынешний роскошный девятиместный «Ford — Four Wind Infinity» — пятый. Правда, он чересчур привлекает внимание. Было время, мы путешествовали от А до Б и дальше по маршруту в КамАЗе. Еще неделя — и пора будет снова подыскивать новый дом на колесах. Точнее, я его уже подыскал. Договорился о сделке по Интернету.