Шотландия As She Is[1]

Сегодня уже мало кто читает сэра Вальтера Скотта, хотя еще сравнительно недавно в бардовской песне от имени пирата предлагалось пустить все на свете книги, кроме его романов, «на производство якорей». Однако я принадлежу к тому поколению, которое росло на «Айвенго» и «Квентине Дорварде»; более того, меня всегда тянуло за «рамки предписанного», и я прочел также и «Эдинбургскую темницу», и «Пуритан», и «Легенду о Монтрозе» — словом, все, до чего смог добраться, — и так, благодаря Скотту, открыл для себя Шотландию. Конечно, это было чисто умозрительное представление, Шотландия воображаемая, вымышленная, подобная Лондону «по Конан Дойлу» или Парижу «по Дюма»; но образ запечатлелся — и, как выяснилось впоследствии, оказался весьма близок к действительности.

Вальтер Скотт открыл Шотландию для мира, и — поразительный факт! — с его времен в стране мало что изменилось. Конечно, добавились многочисленные приметы наших дней, прежде всего технического свойства, вместо проселочных дорог проложили асфальтированные трассы, конные повозки уступили место автомобилям, даже на Куллоденском поле, где окончательно обратились в прах мечты якобитов, сотовый телефон ловит сигнал сети… А в остальном все осталось как прежде: высится на скале ничуть не изменившийся Эдинбург, немым укором ревнителям протестантизма стоят развалины аббатства Сент-Эндрюс, сторожит истоки реки Форт замок Стерлинг, плодоносит «Пояс», как называют местные жители территорию между Эдинбургом и горными районами, и, разумеется, привлекает и подчиняет своей неоспоримой магии знаменитый Хайленд — Северо-Шотландское нагорье.

Без сомнения, любое впечатление, составленное «по книжкам», всяко окажется бледнее реальности, но нужно отдать должное сэру Вальтеру: его описания Шотландии способны подготовить к встрече со страной куда лучше, чем, допустим, описания Александра Дюма — к встрече с Парижем (конечно, это не вина классика исторического романа: он никак не предполагал, что старый Париж будет фактически уничтожен бароном Османом). И если в крупных городах черты современности проступают явственно, то за городской чертой Эдинбурга, Глазго, Абердина все выглядит едва ли не точно так же, как выглядело, когда по этим местам проезжал Волшебник Севера, как прозвали Скотта соотечественники.

Приверженность старине и традициям и местный патриотизм — характерные особенности шотландской жизни по сей день. Пусть килты, боннеты и отороченные мехом кошели превратились в приманку для туристов, пусть в Эдинбургском замке выстроили трибуну, перед которой проходит парад военных оркестров, пусть на берегах озера Лох-Несс сформировалась полноценная развлекательная индустрия, а Хайленд пустует — шотландцы по-прежнему верны себе и своему прошлому.

Пожалуй, одно из самых ярких впечатлений об Эдинбурге — паб на Королевской миле, при входе в который выгравированы на доске памятные слова Роберта Бернса:

В этих простых словах — суть шотландского отношения к миру, отношения, которое не меняется на протяжении столетий.

Приятных прогулок по Шотландии!

Кирилл Королев

Достаточно взглянуть на внушительный каталог букинистических изданий со звучным названием «Шотландская библиотека», и сразу становится ясно: только полный глупец может надеяться сказать что-то новое о Шотландии — вдобавок к тому, что уже сказано именитыми предшественниками. Тем не менее, обдумывая данную книгу, я обнаружил весьма курьезный факт: оказывается, подобных произведений — такого же характера и объема, как мой предполагаемый опус — не появлялось с XVIII столетия (или, если уж быть точным, то с начала XIX века).

По самым приблизительным оценкам, в «Шотландской библиотеке» содержатся тысячи работ по топографии этой страны, сотни исследований отдельных ее областей, а также поистине бесчисленное количество произведений, посвященных шотландским пейзажам, фольклору, обычаям и тому подобному. Но напрасно будете вы перерывать пыльные тома в поисках живых и заинтересованных заметок путешественника по Шотландии.

Если Англия по ряду очевидных причин была подробно исследована и описана еще со времен «Записок императора Антонина» и вплоть до Коббета, то с ее северной соседкой ситуация складывалась совсем иначе.

Сегодня, когда мы заводим речь о Шотландии, то имеем в виду не только Низины — Лоуленд, но и Хайленд, причем благодаря сэру Вальтеру Скотту я бы даже сказал, в первую очередь Хайленд. Однако еще сто восемьдесят лет назад под Шотландией подразумевался только Лоуленд. Что же касается горной части страны (северной и северо-западной), то она в основном представляла собой дикие неисследованные земли. Вы, возможно, не задумывались, но фактически шотландский Хайленд (и я развиваю эту мысль в своей книге) был открыт на несколько столетий позже, чем Америка!

Дабы оценить абсурдность ситуации, представьте себе, что Уэльс покрывает три четверти площади Англии. Для наглядности проведите линию наискосок вниз от залива Уолша до Уэймута и вообразите, что к северу от этой границы раскинулась нехоженая территория — сплошные горы, заселенные воинственными племенами, у которых нет ничего общего с жителями Восточной Англии, Лондона и южных земель, кроме разве что страстной привязанности к своей собственности. Так вот, подобное положение царило и в Шотландии каких-нибудь полтора столетия назад.

Во времена Александра Поупа и Аддисона шотландский Хайленд интересовал путешественников не более чем, скажем, нынешний Афганистан. Даже сами шотландцы, жители равнинного Лоуленда, если им доводилось отправляться на север, считали нужным оставить посмертные распоряжения относительного имущества. Для них, также как и для англичан, шотландское Нагорье было нецивилизованной, чуждой страной — столь же отличающейся от Лоуленда, как Уэльс отличается от собственно Англии. Это было страшное место, где дикие горцы вели бесконечные клановые войны, а в перерывах между ними разводили и угоняли друг у друга скот. И лишь после 1746 года ситуация начала меняться. Сокрушительное поражение принца Чарльза Эдуарда привело к распаду устоявшейся клановой системы, к насильственному разоружению гэльской Шотландии и последующему объединению Хайленда и Лоуленда.

Потребовалось еще какое-то время, чтобы клейморы горцев навсегда спрятались в ножны, а в стране воцарился относительный мир и порядок. И только тогда писатели обратили взоры на Шотландию. Пеннант совершил свое путешествие в 1769 году. А в 1773 году доктор Сэмюел Джонсон в сопровождении верного Босуэлла проехал всю Шотландию — как ее низинную часть, так и Хайленд. За этими пионерами последовали еще несколько любознательных исследователей, увы, незаслуженно забытых в наше время. Среди них был и сэр Джеймс Карр — в некотором роде мой предшественник: в 1809 году он проделал верхом и на повозках тот же путь, что я на автомобиле в 1928 году. Однако сохранилось крайне мало книг с описанием подобных странствий. Дороги в те времена были исключительно плохими. Что же касается гостиниц, то достаточно заглянуть в «Дневник» Босуэлла, дабы убедиться: и размещение путников оставляло желать лучшего. По правде говоря, оно было настолько отвратительным, что лишь полный безумец или же человек, одержимый манией писательства, добровольно согласился бы подвергнуться такому испытанию. И тем не менее Шотландия привлекала путешественников, правда, передвигались они несколько иными путями, чем нынешние автолюбители.