Скала Айерс-Рок, пожалуй, наиболее популярна среди фотографов мира. Это «король» всех туристических достопримечательностей. Известность скале принесли цветная фотография и авиация. Ярко-красный цвет песчаника придает ей драматичность, а самолет «Чесна» доставляет вас сюда, за двести-триста миль к западу от Алис-Спрингс, без особенной тряски.
Ландшафт вокруг также драматичен. Растительный покров был с годами как бы срезан, и скелет земли оголился. И какой же дикий вид он имеет! С самолета вы с удивлением наблюдаете горы, подобно решетке аккуратно уложенные в ряд одна за другой; боковая поверхность каждого хребта — рифленая, и все они изрезаны ущельями. Затем появляются горы, испещренные эрозией, сделавшей их похожими на горбатых ящериц с лапами, распростертыми в обе стороны, правда, с гораздо большим количеством ног, чем у настоящего пресмыкающегося — по восемь-десять с каждой стороны. Эти горы кажутся коренастыми, что-то придает им почти самодовольный вид, и их округленная поверхность создает впечатление какой-то пресыщенности.
Затем мы пролетаем как бы над рядами огромных нефтяных цистерн, удивительно симметрично расположенных одна около другой. И это тоже сделала эрозия, многообразная и остроумная в своих трюках. Она может быть настоящим насмешником. Тени резко, как острым ножом, очерчены и четко выделяются в исключительно прозрачном воздухе. Эта земля не знает компромиссов.
Наконец под крылом самолета показалась река Финк. Европеец всегда удивляется, когда узнает, что река, которая на карте выглядит такой же значительной, как Рона или Дунай, в действительности оказывается полоской песка, окаймленной эвкалиптами. Финк тянется на тысячу миль, но по крайней мере на девять месяцев в году река пересыхает.
На ее берегу находится старейшая на севере миссия Хермансберг, основанная лютеранами в 1877 г. Наиболее известный ее питомец Альберт Наматжира, происходивший из племени аранда и рожденный близ реки Финк, был обучен миссионерами выжиганию по дереву. Рекс Бэттерби, художник, показывал в миссии свои работы, которые настолько потрясли молодого Наматжира, что он стал своего рода гидом у Бэттерби, за что последний обучал его искусству акварельной живописи.
Наматжира писал много. За один день он мог написать две или три картины и продать каждую за десять австралийских долларов, что по понятиям его племени делало художника чрезвычайно богатым человеком. Многочисленные родственники, следуя обычаям племени, считали, что он должен поделиться с ними своим богатством. Живя недалеко от Алис-Спрингс среди толпы прихлебателей, Наматжира быстро пристрастился к бутылке. Последние годы его жизни были печальными, с бесконечными судебными исками и ссорами. Умер он в 1959 г. в возрасте пятидесяти семи лет, оставив пять сыновей, которые тоже стали художниками. Наматжира был родоначальником так называемой школы аранда, которая следует его манере резких, сильных контрастных цветов при изображении несколько угловатых ландшафтов. Однако в работе сыновей отсутствует простота и свежесть, свойственная Наматжире. Стоимость картин, которые он продавал по десять долларов, позднее возросла до двух тысяч. Его работы репродуцировались на карточках меню австралийской авиакомпании Квантас Эйр, что равносильно чуть ли не посвящению в рыцари в среде австралийских художников.
Продолжая лететь к западу, мы оставили позади сморщенные хребты и достигли озера Амадивс — непрозрачного полотна воды, инкрустированного кусочками соли и сверкающего десятком переливающихся оттенков: голубым, пурпурным, розовато-лиловым, серовато-стальным, болотно-зеленым. Вода мерцала в лучах солнца или светилась молочным отливом. Затем мы увидели на розоватом известняке очертания рыб, плоских, как камбала, лежащая на плите. Причем рыбы эти поразительно напоминали те, что мы видели на рисунках аборигенов. Наш самолет бросал тень, словно от двигающегося креста.
Я держала в руках веточки, чтобы отгонять мух, которые сорвала с дерева на летном поле, так как район Айерс-Рок — заповедник, где можно получить большие неприятности, сорвав хотя бы листочек с куста. Если бы не существовало таких правил, то туристы давно оставили бы без листвы те деревья, которые здесь еще сохранились. Две мои спутницы носили шляпы с полями и вуалью от мух. Обе они были из Сиднея, вдовы в пожилом возрасте, оставшиеся без мужей, но с приличным состоянием. Они настолько походили друг на друга, что я сначала приняла их за сестер, даже близнецов, а на деле они не были и родственницами. Может ли одинаковый образ жизни и окружение привести к тому, что люди не только думают, но и выглядят одинаково?
В. Б. Гросс, открывший Айерс-Рок, назвал ее «колоссальным булыжником». То обстоятельство, что гора поднимается на высоту в тысячу футов с совершенно плоской равнины, придает ей какой-то драматический колорит. Но склоны горы не отвесны и даже не круты; на вершину можно легко взобраться за два часа. Айерс-Рок— красного цвета, около пяти миль по основанию. Любоваться ее видом лучше всего на рассвете, проведя ночь в одной из туристских гостиниц или мотелей, наблюдая, как лучи восходящего солнца ударяют о гору, зажигая на ней пламя.
До того как стать туристской достопримечательностью, Айерс-Рок служила местом религиозного поклонения. Аборигены из местного племени питджанджара приходили в пещеры, расположенные у основания горы, молились и раскрашивали рисунками стены. Эти рисунки более грубы и примитивны, чем открытые в Арнхемленде. Аборигены этих засушливых районов вели более тяжелую борьбу за существование в условиях суровой окружающей среды и не смогли развить свое искусство и мастерство до такой степени, как в Арнхемленде. Здесь не встречается росписей на коже, надгробных памятников или резных статуэток.
В течение нескольких лет Билл Харней Борролула исполнял обязанности своего рода смотрителя пещер. Он изучал живопись, легенды и обычаи племени питджанджара. Он умер в 1963 г., но успел передать своему преемнику Ленс Расту кое-какие познания, которые сумел накопить. Господин Раст, в свою очередь, делится своими знаниями об аборигенах с туристами. Сначала он повел нас в пещеру, внутренняя стена которой была грубо расписана белыми кругами, расположенными внутри других кругов (что символизировало вечность) и рядами точек (что могло означать лагерь или женщину). В некоторых местах стены заштрихованы красными линиями, что, возможно, символизировало листья и соответственно деревья, фрукты, плодородие. В этих пещерах, по словам Ленс Раста, происходил обряд инициации девочек.
В других пещерах инициации подвергали мальчиков. Под страхом смерти запрещалось представителям одного пола приближаться к местам, священным для другого. Всего несколько лет назад поплатилась жизнью девочка, срывавшая фиги с дерева, растущего вблизи пещеры мальчиков.
Теперь туристы свободно осматривают пещеры. На стене пещеры мальчиков можно увидеть очертания белого шеста, окруженного кольцом, от которого в разные стороны отходят радиальные линии. Этот рисунок изображал мальчика до начала обряда. На его голове убор из спинифекса и перьев какаду. Пустой круг символизировал пустую голову, готовую к тому, чтобы ее наполнили познаниями племени во время обряда обрезания. Росписи выцветают. Когда же гора служила храмом, они подновлялись перед каждой церемонией из поколения в поколение.
Нельзя, конечно, сравнивать обычаи и религиозные верования австралийских аборигенов и африканских племен на основании всего лишь обрывочных сведений, полученных туристом, но все же меня поразило большое число сходных черт. Перечислю хотя бы некоторые из них: необыкновенная вера в волшебство; различные ритуалы, подобные инициации, с их строго охраняемыми тайнами; передача законов одного поколения следующему; тяжелые испытания мужества; поклонение вождям, которые управляли племенем и вершили правосудие; изображения человеческого тела; песни, танцы, барабанный бой; вера в существование и силу духов предков и постоянная потребность задабривать их жертвоприношениями; использование колдовства в борьбе с врагом; убеждение в том, что плохая или хорошая судьба, болезнь, несчастный случай — месть оскорбленных духов или чары, насланные врагом; вера в шаманов; система кровного родства, связывающая всех членов племени узами по крови, и предписанное до мельчайших подробностей место каждого мужчины и женщины в общине.
