Вернувшись домой, генерал Каманин делает запись в своем «подпольном» дневнике, за которым много позже по заданию ЦК будет тщетно охотиться КГБ: «Трудно было слушать длинные скорбные речи. Труднее всех было Валентине Ивановне, но она держалась из последних сил. Ее безразличный ко всему происходящему взгляд говорил только одно: «Юры больше нет. Я никогда не увижу его больше живым…»

4 апреля. Центр подготовки космонавтов с огромной свитой посещает Дмитрий Устинов, нагрянув, как обычно, неожиданно. Детально знакомится с испытательной базой, долго беседует с космонавтами, снова и снова возвращается к полету Юрия Гагарина и досадует: «Время идет, а причины его гибели по–прежнему не установлены». Больше всего его возмущает то, что никто не может хотя бы предположительно объяснить это происшествие: «Это черт знает что: сто корифеев копаются, но никто не способен промычать хоть что‑нибудь вразумительное!»

11 апреля. Николай Каманин, дневниковая запись: «Я не перестаю думать над самым животрепещущим вопросом, который задают в эти дни тысячи советских людей в своих письмах в правительство: «Почему вы не уберегли Гагарина?»

Я, лучше чем кто‑нибудь другой, понимаю, что сохранение жизней прославленных космонавтов — один из самых важных вопросов, одна из коренных моих задач. С Юрой я исколесил всю планету, он встречался с сотнями миллионов людей, выступая по 20 раз в сутки. Все прошло благополучно… Мы с ним придерживались строжайшего режима, нам удавалось сохранять работоспособность и бдительность. Юра имел очень крепкий характер, но даже стальной робот не выдержал бы того натиска, которому он подвергался ежедневно со стороны министров, маршалов, академиков и других «больших людей». Всем хотелось с ним выпить, и обязательно «до дна». Я докладывал, просил, настаивал на ограничении встреч космонавта с народом. Принималось даже постановление ЦК, но ничем нельзя было сдержать неизбежно отрицательное влияние банкетов и выпивок на характер и облик Гагарина. Бурная жизнь и выпивки медленно, но верно стирали с лица чарующую гагаринскую улыбку. Приостановить распад личности Гагарина могла только его подготовка к новому космическому полету, а также полеты на самолетах».

5 июня. Причина происшествия по–прежнему остается неустановленной; тем не менее аппарат ЦК и ВПК в обстановке полной секретности (и в тайне от генералитета) приступает к шлифовке формулировок официального заключения о случившемся, предназначенного для средств массовой информации.

Летчик–космонавт Алексей Леонов: «Сознание парализует загадка, непонятность происшедшего. Ведь достоверно установлено, что всего за минуту до гибели Гагарин пребывал в совершенно нормальном состоянии: его речь в записях переговоров с КП размеренна и спокойна, у обоих летчиков вплоть до удара о землю позы оставались рабочими: Юра держал левой рукой ручку управления, ноги у него и Серегина были на педалях».

26 июля. В Совмине на стол Леониду Смирнову ложится совершенно секретный проект решения «по катастрофе Гагарина», рожденный в лабиринтах аппарата ЦК и ВПК. Для утверждения предлагается формулировка: «Вероятной причиной катастрофы является выполнение резкого маневра… с последующим попаданием самолета в закритические режимы полета в усложненных метеоусловиях». Прослышав про такое, генерал Каманин встречается с Леонидом Смирновым и с места переходит в карьер: «Что значит «резкого маневра»? Откуда?! А что значит эта череда непонятных «или», использованных авторами единственно для того, чтобы у читателя «поехала крыша»? С какой стати?! Из чьего пальца высосана вся эта галиматья?! Вы что: не видите, что эта так называемая «формулировка» противоречит всем имеющимся фактам и реальной обстановке полета? И кроме всего прочего, позорит честь и достоинство погибших?!» Походив по кабинетам штаба «оборонки», Каманин, к своему ужасу, обнаруживает, что генералы Кутахов, Пстыго, Мишук и Еремин уже сдали без сопротивления позиции аппарату и одобрили этот ублюдочный «резкий маневр»!

27 июля. «Секретная» новость о рождении оторванного от реальности «заключения» руководства доходит наконец и до Звездного городка. Соратники Гагарина по отряду садятся за «открытое письмо» в адрес опекающего советскую космонавтику секретаря ЦК Дмитрия Устинова: «В связи с тем, что отрицательный перепад давления в кабинах самолета Гагарина мог явиться только результатом разгерметизации, следовало изучить все причины ее возникновения. Она могла произойти вследствие разрушения фонарей или кабин от столкновения с посторонним предметом (воздушным шаром в том числе), от взрыва на самолете в районе кабины. Мы считаем, что для заключения о выходе самолета на закритический режим и, как следствие, его падение из‑за резкого отворота самолета летчиками от облаков или от воздушного шара нет оснований. Как авиационные специалисты, мы с недоумением смотрим на столь вольное, необоснованное трактование действий летчиков…»

Генерал Каманин вовремя почувствовал, что вокруг работы правительственной комиссии вот–вот заварится крутая каша. Он докладывает обстановку главкому Константину Вершинину. Оказывается, маршал авиации тоже думает о трагедии и, более того, успел сформировать в своем сознании вполне определенное мнение о том, что же произошло 27 марта. Он считает, что наиболее вероятной причиной гибели Гагарина было именно столкновение самолета с шаром–зондом, разрушившим остекление кабины, и как результат этого потеря экипажем работоспособности. Каманин уезжает от своего верного друга, старшего товарища и наставника удовлетворенным. Еще бы: маршал, как всегда, правильно понял суть события. Каманин солидарен с ним, но не исключает, что в кабине самолета мог произойти и взрыв.

2 августа. В оборонном отделе ЦК согласовывается «окончательный вариант решения ЦК КПСС о причинах гибели Гагарина и Серегина. Этот вывод, который будет подписан Брежневым и Косыгиным, но никогда так и не будет опубликован, гласит: «Наиболее вероятной причиной гибели был резкий разворот самолета с целью избежать столкновения с шаром–зондом. Менее вероятной причиной был отворот самолета от верхней кромки облаков. В результате самолет вышел на критические углы полета, сложная метеообстановка затруднила управление самолетом, и экипаж погиб».

Алексей Леонов: «Слухи и ложные версии, касающиеся обстоятельств и причин гибели Юрия Гагарина, время от времени то затихают, то начинают муссироваться с новой силой. Что поделаешь: такова цена издержек, за которые мы вынуждены платить в условиях отсутствия достоверной информации». Вполне очевидно вместе с тем, что это «море разливанное» домыслов и псевдогипотез вокруг имени Юрия Гагарина спровоцировано подлинным заговором молчания кремлевских вождей по поводу обстоятельств его гибели и их полной, абсолютной беспомощностью, проявленной при организации расследования катастрофы.

К этому дню был заранее заготовлен некролог. Президент США Ричард Никсон был намерен обратиться к нации со словами скорби и утешения. На астронавтов — Армстронга, Коллинза и Олдрина — смотрели как на смертников–камикадзе, и лишь самообладание и находчивость спасли экипаж. Катастрофа, которую все ждали, не состоялась. Только по прошествии многих лет нам открываются тайны экспедиции «Аполлона-11» — первого корабля, доставившего людей на Луну…

Истории покорения Луны посвящены тысячи книг и статей. Канва событий абсолютно ясна. Спускаемый аппарат, на борту которого находились американские астронавты Армстронг и Олдрин, совершил посадку на Луну. После пребывания на ее поверхности астронавты успешно вернулись на корабль «Аполлон-11», все это время находившийся на окололунной орбите. Здесь их ждал третий член экипажа — Майкл Коллинз. Завершив экспедицию, корабль направился к Земле. Двадцать четвертого июля 1969 года астронавты успешно приземлились в заданном районе акватории Тихого океана.

Но на самом деле тогда, в июле 1969 года, события могли развиваться совсем по–другому. Величайший триумф человечества едва не обернулся крупнейшей космической катастрофой. Однако об этом стало известно лишь тридцать лет спустя, когда рассекретили документы, относившиеся к полету «Аполлона-11». Только теперь выяснилось, как близко дыхание смерти овеяло астронавтов и с каким педантизмом готовились к их гибели руководители НАСА, американские власти и лично президент США.