Юрий Борисович углубился в чтение.

— Что за ерунда… — возмутился он, только-только прочтя первые строки: — «Предоставленные самим себе в глухом лесу люди преподали нашей армейской верхушке урок гражданской мужественности и патриотизма… В условиях хронической нехватки денег на оборону за свой счет оборудовали военный городок… Отбросив, как ненужный балласт, формальные армейские нормы…» Это где же такое творится?! — вскипел генерал, хватаясь за телефон.

— Рудаков, полковника Беляева мне! Немедленно!

Юрий Борисович в сердцах отбросил газету.

— Я им покажу «формальные армейские нормы…»

Не удержавшись, он все-таки скосил глаза на статью и тут же наткнулся на еще один вопиющий перл.

— «По образцу американской национальной гвардии…» — процитировал генерал. — Докатились!

Зазвонил телефон. Кипелов схватил трубку.

— Беляев? Статью в газете читал?… В какой? А газеты, по-твоему, для чего выпускают?… Ах, дела?… Так вот, бросай все свои дела. Завтра, самое позднее — послезавтра, поедешь и разберешься на месте, что там творится. Сейчас тебе Рудаков газету принесет… — Генерал переключился на вторую линию. — Рудаков! Живо ко мне.

Он протянул газету вошедшему адъютанту.

— Отнесешь Беляеву и скажешь ему…

Неожиданно на глаза Юрию Борисовичу попались крайне любопытные слова: «Возглавивший группу лейтенант Юрий Синицын…» Он рванул газету к себе и, убедившись в том, что глаза его не обманули, торжествующе воскликнул:

— Юрий Синицын!.. Кривохуково! Так-так… Вот как мы выполняем свой конституционный долг? «Отбросив формальные армейские нормы…» — Юрий Борисович плотоядно улыбнулся. — Отличненько, Катерина Сергеевна… Значит, не нуждаетесь больше в моих услугах?

Генерал поднял глаза на адъютанта.

— Скажешь Беляеву — отбой. Я сам туда поеду!

Поздним вечером в кабинете командира отдельного мотострелкового батальона в поселке Кривохуково можно было наблюдать довольно странную для военного глаза картину. Комбат Лобанов стоял у окна, а молодой солдат в форме рядового сидел за его столом в довольно свободной позе.

— Товарищ подполковник, а можно вас спросить?

Комбат повернулся от окна.

— Я ж тебе говорил, Петька: после отбоя я тебе не товарищ подполковник, а Василий Иванович.

— Василий Иванович, а можно мне спросить? — повторил солдат.

— Давай, спрашивай.

— Вот если на нас нападут, мы как будем обороняться?

— Кто это на нас нападет? — удивился комбат.

— Ну, не знаю. Враг какой-нибудь. Допустим, американец.

— Американец нам не враг, — поправил Лобанов. — Ты что, на занятия не ходишь? Он у нас теперь стратегический партнер, сволочь. Чего ему на нас нападать?

— Так у нас же нефть есть. Вот он и нападет.

— Нефть? В Кривохуково? — предположение о наличии в поселке нефтяного месторождения встревожило комбата. — Ты точно знаешь?

— Я в глобальном масштабе, — уточнил солдат. — Вот он, значит, напал, а у нас связь со штабом потеряна.

— Почему?

— Отрезали, — продолжал фантазировать Петька. — Выбросили десант. С авианосца. Шесть вертолетов «Суперкобра». Железнодорожный узел Кривохуково захвачен…

— Какой идиот будет бросать шесть вертолетов на билетную кассу? — не выдержал столь грубого попрания основ военного искусства комбат.

Солдат проявил упорство в отстаивании своей точки зрения.

— Так узел же.

— Тебе, Петька, надо в военное училище поступать, — посоветовал комбат. — У тебя все задатки есть.

— Нет, — усомнился солдат. — Училище я не потяну. Я на сверхсрочную хочу остаться. Так вот, Василий Иванович, — продолжил он. — Узел захвачен, связи со штабом нет, а со стороны Больших Козлов жмут союзники.

— Еще и союзники! — поразился комбат масштабности оперативных событий на вверенной ему территории.

— А как же, — в голосе Петьки звучал неподдельный энтузиазм. — Если англичане прознают, что американец на нас пошел, они сразу тут как тут. Такая подлая нация. И вот я знать хочу, вы что будете делать? — подошел он к главному.

— Что я буду делать? — подполковник подошел к столу. — Ну, смотри. — Он сдвинул в сторону бумаги. — Допустим, Кривохуково у нас здесь. — В указанное место проследовал стаканчик с карандашами.

— Ага, — Петька весь обратился во внимание.

— Десант — вот тут, — комбат рассыпал рядом со стаканчиком скрепки.

Солдат с тревогой посмотрел на него.

— Больно много. Не справимся.

— Не дрейфь, — успокоил его комбат. — Кривохуково — это тебе не Ирак. У нас атомная бомба есть.

Петька вытаращил на подполковника глаза.

— Здесь? В Кривохуково?

— Я в глобальном масштабе, — уточнил комбат. — Короче. Вот тут — дорога на Большие Козлы. — Он положил один за другим два карандаша.

— И вот тут, — подключившийся к планированию Петька взял один из карандашей, сломал его пополам и положил обратно, — ее перерезали союзники.

Подполковник с неудовольствием посмотрел на исковерканный карандаш.

— Виноват, — спохватился Петька.

— Ладно, черт с ним, — проявил великодушие Лобанов. — Теперь смотри. — Он принес кастрюльку, достал оттуда картошины и начал раскладывать их на столе. — Здесь, — к указанному месту покатилась первая картофелина, — мы ставим первую роту… Вот здесь… — свое место занял следующий корнеплод. — Вторую… Тут — третью… А вот здесь… — комбат поставил одну картофелину далеко впереди всех, почти рядом с рассыпанными скрепками.

— Понял! — вскрикнул Петька. — Здесь, впереди всех, на лихом БТРе — командир! Да? — он с надеждой посмотрел на комбата.

— Нет, — развеял его иллюзии Лобанов. — Здесь ты. Без БТРа, с одной гранатой и одним рожком.

— Почему? — удивился Петька.

— Чтобы глупости всякие из головы выкинул! — прикрикнул на него подполковник. — На сверхсрочную он остается! Вот я сейчас матери твоей позвоню, сообщу радостную весть.

— Батя, ты чего? — испугался солдат. — Не надо.

— Давай, Петька. Иди, — махнул на него рукой отец. — Достал ты уже меня сегодня.

Телефонный звонок прервал их беседу.

— Иди, Петька, иди… — повторил комбат, снимая трубку. — Подполковник Лобанов у телефона. — Выслушав ответ, он моментально вытянулся. — Слушаю, товарищ полковник… — Слушать пришлось долго. При этом услышанное, судя по выражению лица, повергло комбата в ужас. — Това… Товарищ полковник… — попытался вставить слово он. — Это какая-то ошибка. Ничего подобного… В газете? Нет, не читал… К нам газеты раз в месяц привозят… Мои? Не может быть! Товарищ полковник, я за своих людей, как за себя… На сборы? Какие сборы… Двухмесячники? — Комбат внезапно вспомнил о присланных в его распоряжение «партизанах». Кажется, он давал команду своему заместителю за ними присмотреть. Неужели подвел? — Да… — признался он. — Виноват. Да, присылали… Где? На месте… службы. — Выслушав ответ, он машинально опустил трубку и с отчаянием произнес: — Господи, как же я о них забыл?

Голос, доносившийся из трубки, был настолько громок, что слышать его можно было, даже не поднося ее к уху.

— Вот в это место, подполковник, тебя как раз и будут иметь! — орало начальство. — Ты меня слышишь?

Комбат поспешно поднял трубку.

— Да. То есть слушаюсь… Что?… Есть быть готовым к проверке. — Глаза Лобанова широко раскрылись. — Послезавтра?! — с ужасом переспросил он. — Товарищ полковник… — Начальство не дало ему закончить. — Есть послезавтра… — обреченно произнес комбат, медленно положил трубку на телефон и пробормотал: — Как там в анекдоте? Крути, жена, на погонах новую дырку для звездочки. А эти две — отпарывай на хрен.

Петька, весело насвистывая, шел по улице по направлению к казарме, когда из штаба донесся оглушительный вопль:

— Петька-а-а-а!

Солдат вздрогнул и опрометью кинулся обратно, но тут из штаба донесся новый крик:

— Терентьева ко мне!

Петька на ходу круто развернулся и понесся в противоположную сторону.

Юрий подошел к Александру, сидевшему в курилке.