- Все ли готово к допросу? - церемонно задал палачу вопрос человек в мантии, сидевший по центру.

  - Все готово, ваша святая честь! - браво гаркнул палач.

 - Итак, сегодня, мы собрались здесь, чтобы доказать причастность доньи Инесс, вдовы Боскана-и-Альмагавера к дьявольскому сообществу, - объявил судья. - Я, Эймерик Сервело, председатель Супремы, высокой комиссии, объявлю ее ведьмой. Согласны ли вы, судьи Йорк, Франсиско, Натан и Роланд, с моим обвинением?

- Согласны! - хором ответили остальные судьи.

- Дело закрыто! - и судья грохнул молотком по деревянной подкладке. - Теперь, когда ее вина доказана, мы можем приступать к спасению ее души.

 - Как это закрыто? - возмутилась Люба, она никак не могла поверить, что всё это происходит на самом деле!

- Теперь, ведьма, мы постараемся спасти твою душу, хоть ты этого и недостойна! - грозно заявил судья Эймерик.

 Мадам Вербина несколько раз открыла и закрыла глаза, ущипнула себя чуть ли не до синяка - все равно никакого эффекта. Судьи не исчезали. Она снова взглянула в угол, и увидела, что незнакомец делает ей какие-то ободряющие знаки. Лица этого странного субъекта Люба по-прежнему не видела. В голове у нее родилась мысль, что это может быть Ариадна Парисовна, но почему она тогда не покажет своих обычных опознавательных знаков? В любом случае, надеяться больше было не на кого, и мадам Вербина скорчила умоляющую физиономию, послав неизвестному мысленный призыв о помощи: "Помогите! Спасите - SOSI!!!".

  И незнакомец услышал!!! Во всяком случае, он тут же закивал головой и потер ладошки. Затем отступил в тень, и, как показалось Любе, пропал в стене! Мадам Вербина на всякий случай протерла глаза, проморгалась, Потом снова пристально воззрилась в тот темный угол, но там уже никого не было. Люба впала в сильнейшее беспокойство. После того, как она увидела этот призрак надежды на спасение, ей почему-то стало вдвойне тревожно. Тем временем, отец Бартоломее повел свою обвинительную речь. Начал он, конечно же, с предъявления доказательств.

- Итак, высокая комиссия, вы собрались для того, чтобы вынести приговор этой ведьме, донье Инесс Боскана-и-Альмагавера, - доминиканец сделал широкий жест рукой, указывая, кому именно следует вынести приговор. - Напоминаю вам, что эта ведьма долго водила за нос святую церковь, изображая набожность.

Конечно, от этого ее преступление становится еще отвратительней. Ее сестра, Алонцаде Бальбоа, награжденная в прошлом году жалованной индульгенцией доминиканского ордена, как самая бдительная католичка этой местности, вчера послала ко мне гонца с письмом, где сообщила, что, - тут отец Бартоломео развернул свиток, исписанный довольно убористым почерком, - читаю: "Моя сестра, донья Инесс Боскана-и-Альмагавера, является злобной ведьмой. Колдовской силой она привлекает к себе мужчин. Чары ее таковы, что мужчины могут совершить акт любви только с ней, но не с законной женой. Готова присягнуть, что эти слова - правда. Как злобная ведьма, донья Инесс посещает шабаш, откуда возвращается в очень веселом расположении духа и с новыми драгоценностями, очень большой цены. Моя сестра похищает некрещеных младенцев, чтобы умываться их кровью и сохранять свою дьявольскую красоту. В том, что ее красота - есть не более нем дьявольское наваждение, нетрудно убедиться. Будучи от природы дурнушкой, да еще и тощей, Инесс всегда пленяла сердца мужчин и могла иметь столько любовников, сколько пожелает. Я же, как набожная католичка, хоть и весьма миловидна, за всю свою жизнь возбудила страсть только в своем законном муже. Но так как моя сестра, донья Инесс Боскана-и-Альмагавера, является злобной ведьмой - она решила отнять у меня мужа при помощи колдовства, Инесс приворожила дона Хуана де Бальбоа. Он хоть и христианин, но не смог противостоять колдовству. Так же донья Инесс извела своего мужа дона Карлоса Боскана-и-Альмагавера, тоже при помощи колдовства. В довершение всего, когда я раскрыла ее коварные планы и пришла спасти своего мужа от греха прелюбодеяния, она пыталась меня убить. Она сделалась невидимой и напала на меня. Однако мне удалось; отпугнуть ее молитвой. Без всякого сомнения, донья Инесс, которую отказываюсь считать своей сестрой - злобная ведьма. В этом клянусь своим вечным спасением и присягаю на библии".

 - Какая чушь! - воскликнула Люба. - Алонца - ревнивая дура! Ее муж сам пришел ко мне в спальню! Он сам ко мне приставал, а я... я сопротивлялась, как могла! - мадам Вербина вытаращила глаза и прижала руки к груди. - Тут появляется эта ненормальная и начинает палить в меня из арбалета!

 Однако присутствующие вообще не обратили на подсудимую никакого внимания и спокойно продолжили "спасать ее душу".

- Начнем допрос. Отвечай, несчастная, как давно ты стала ведьмой? - спросил отец Бартоломео.

- Я не ведьма! Никто не может быть признан ведьмой иначе как по решению суда! - возмутилась Любовь Алексеевна, которая от такого "начала" тут же пришла в себя.

  - Занесите эти слова в протокол! Настоящая ведьма всегда отрицает, что она является ведьмой! Попытка запутать священный суд - лучшее доказательство ее вины!

- Чушь! - в Любе проснулся зверь. - Я требую, чтобы вы провели экспертизу!

- Занесите в протокол - она произнесла непонятное слово. Вне всякого сомнения - это было заклинание! Попытка навести на вас дьявольское слабоумие! - отец Бартоломео закатил глаза и забормотал какую-то тарабарщину на латыни.

- Да вы сейчас произнесли сотню непонятных слов! И всю дорогу проявляете дьявольское слабоумие! - вошла в раж Люба, - пусть занесут в протокол, что ты тоже сказал заклинание!

- Вы слышите? Она не понимает слов молитвы! Ведьма! - затопал ногами блюститель веры.

 - А кто понимает слова этой молитвы? Пусть вот он переведет! - Люба ткнула пальцем в главного судью. - Или он тоже колдун?

 - Я?! - грозный судья Эймерик в один миг побелел, как полотно. Его губы затряслись, а руки начали беспомощно трепыхаться на столе. - Прослушайте, донья Инесс, у меня дети... Пожалуйста, возьмите свои слова обратно. Лично я против вас ничего не имею... У меня работа такая... Служба...

 - Что? Пособничество сатане? Арестовать его! - отец Бартоломео обвел грозным взглядом остальных членов суда.

 - Незнание латыни не является доказательством связи с дьяволом, - победно заявила Люба и скрестила руки на груди, - Иначе получается, что и вы, отец Бартоломео, были колдуном до тех пор, пока не выучили латынь! Не родились же вы со знанием латыни, а?

Доминиканец некоторое время молчал, выпучив глаза, и открывал рот, словно выброшенная на берег рыба, а затем завопил, что было силы.

  - Молчать! Здесь я задаю вопросы! Молчать!

 Люба пожала плечами.

- Итак, повторяю свой вопрос, как давно ты стала ведьмой?

 - Повторяю свой ответ...

 - Молчать! Как давно ты стала ведьмой? Люба не знала, молчать ей или говорить, и поэтому ничего не ответила.

- Так! - отец Бартоломео положил руки на рычаг дыбы. - Запишите, что она не отвечает на мои вопросы. По закону, мы должны применить пытку.

 - Сначала вы должны доказать, что я ведьма! - крикнула Люба, стукнув кулаком по столу. - Правозащитницы Новодворской на вас нет... - пробормотала она себе под нос.

 - Отец Бартоломео, - раздался робкий голос главного судьи; которого взяли под стражу на его же председательском месте.

  - Что тебе, несчастный?

- Думаю, мы должны испытать ее... - трясущимся голосом произнес судья. - Вдруг... м-м-м... вы ошиблись, - договорил он, наконец, и покраснел до кончиков ушей.

- Да! Испытайте меня! Я требую справедливого суда и следствия! - воскликнула Люба - Вы не имеете права держать меня здесь на основании заявления какой-то ревнивой бабы! Да Алонца просто пытается спасти свой брак. Чисто по-женски, я ее понимаю, но... - Люба прижала руку к груди.

- Молчать! - завопил отец Бартоломео, а затем обратился к писарю. - Запишите, обвиняемая намеренно затягивала следствие. Лишить права на снисхождение. Вот так! Когда мы докажем, что ты ведьма, никакого снисхождения! Все твои дьявольские уловки обернутся против тебя! -