- Послушай, дело принимает нешуточный оборот, - оборвала Любины жалобы Ариадна Парисовна, - Похоже, твоего мужа кто-то действительно убил. Причем сделал это очень сильный маг. Возможно, он захочет навредить и тебе. Мы должны выяснить, кто это такой.

Люба непонимающе смотрела на мадам Эйфор-Коровину.

 - Но кто? Зачем? - лицо у мадам Вербиной сделалось очень серьезное, и даже .напуганное.

Ариадна Парисовна вздохнула и вытащила из кармана печать Марса. - Вот, кто-то наложил на дона Карлоса заклятье. Печать Марса позволяет управлять человеком на. расстоянии. Например, заставить его задушить самого себя. В глазах у жертвы иногда застывает изображение демона. Вроде фотографии. Я это заметила сразу, но не стала говорить.

- А вы кого-нибудь подозреваете? - с тревогой спросила Люба.

- Пока только отца Эрменегильдо, помнишь, как он настаивал, чтобы ты передала наследство францисканскому ордену?

 Госпожа Эйфор-Коровина решила ничего не говорить про дона Хуана Определенно, де Баль-боа сам не мог воспользоваться печатью Марса, но он точно знал, где она лежит... Скорее всего, дон Хуан в этом замешан, но, скорее, его просто использовали, чтобы подобраться к жертве.

 - Но он же монах! - Люба сложила руки" на груди.

- Ну и что? - госпожа Эйфор-Коровина недоуменно посмотрела на мадам Вербину. - Монахи как раз первые подозреваемые. Во-первых, францисканцы хотят получить твои денежки, а во-вторых, в 1476 году монахи, можно сказать, единственные грамотные люди. То есть такие, которые умеют читать, писать, знают парочку мертвых языков, и могут нацарапать на железе могущественную кабалистическую формулу.

  - Он исцелил овец и молился, - интуитивно Люба чувствовала, что вот уж кто-кто, а отец Эрменегильдо невиновен.

- Я же не говорю, что это точно он. Посмотрим. Пойду к нему. Он должен быть в часовне. Может быть, что-то и удастся узнать.

- Постойте! А как же я? - испуганно спросила Люба. - Вдруг на меня тоже кто-нибудь нападет?

 Ариадна Парисовна задумалась, а потом вытащила из кармана кость-невидимку.

- Вот. Если будет опасность, положи в рот и повернись вокруг на триста шестьдесят градусов. Станешь невидимой и для людей, и для духов.

 - А если они нападут, пока я буду спать? Госпожа Эйфор-Коровина вздохнула, вынула из кармашка кусок угля, заботливо прихваченный на кухне, встала на четвереньки и начала вычерчивать круг. Потом написала что-то на его внешней стороне.

 - Пока ты в этом круге - тебе ничто не грозит. Если кто-нибудь начнет выманивать тебя из, круга, ни за что не выходи. Положи в рот кость, чтобы демон не мог смотреть тебе в глаза.

- А чья это кость? - поинтересовалась Люба.

- Черного кота, - последовал ответ.

 - Ой! Фу! Как это можно засунуть в рот? - скривилась в отвращении мадам Вербина, держа кость на вытянутой руке двумя пальцами.

 - Не хочешь - не клади, - лаконично ответила Ариадна Парисовна. - Все, пока. Не скучай. Вернусь, как только что-нибудь узнаю.

Госпожа Эйфор-Коровина бросилась в замковую часовню, так быстро, как только могла. Тело дона Карлоса перенесли туда, чтобы подготовить к торжественным и пышным похоронам. Однако отец Эрменегильдо совершенно не знал, что делать с руками покойника. Нельзя же хоронить представителя рода Боскана-и-Альмагавера вцепившимся себе в горло! Однако распрямить окоченевшие пальцы, а тем более придать им хоть сколько-нибудь пристойное положение, не было никакой возможности. Пытаясь так и сяк разжать скрюченные конечности, Отец Эрменегильдо вдруг заметил, что глаза покойного дона Карлоса сохраняют удивительную ясность и блеск для трупа суточной давности. Францисканец почесал затылок, а затем внимательно вгляделся в зрачки.

- Господи Иисусе! - монах отпрянул назад и перекрестился. От братьев экзорцистов он слышал, что такое может быть только в одном случае - если человека убил демон. Отец Эрменегильдо со страхом посмотрел на тело дона Карлоса, и в душе монаха зашевелились какие-то смутные подозрения. Он вспомнил странную сцену, свидетелем которой он стал случайно несколько дней назад. Отец Эрменегильдо был приглашен к дону Боскана-и- Альмагавера на вечернюю шахматную партию. Донья Инесс стояла у окна, будто смотрела на дорогу. Подъехав ближе, монах заметил, что она как-то странно вздрагивает, запрокидывает голову и облизывает губы, а затем сзади мелькнула голова дона Хуана. Все это время дон Карлос стоял внизу, прямо под окном, ожидая отца Эрменегильдо. Францисканец тогда не мог поверить в то что видел! Эта женщина, донья Инесс... Как она могла?!

Нужно заметить, что покойный дон Карлос много лет провел среди сарацинов и научился от них удивительным вещам. Благодаря его рассказам, францисканец понял, что все россказни о диких варварах не знающих слова христова - сущий бред. Напротив, "сущими варварами" можно было скорее назвать католиков, особенно доминиканцев, этих "ревнителей веры". Темные, суеверные жители "христианского мира" выглядели совершеннейшими убожествами на фоне образованных и дисциплинированных арабов. Дон Карлос привез из восточных стран много удивительных вещей, замечательный трактат по медицине, поразительно эффективное и искусно изготовленное оружие, большое количество восхитительных тканей драгоценностей и специй. Сам дон Карлос во время своего путешествия тоже переменился кардинальным образом. Из дикого, свирепого война, он превратился в утонченного, начитанного, образованного рыцаря. Он оставил "семейную традицию" брать женщин силой, и стал за ними ухаживать, писать возвышенные стихи и дарить изысканные подарки. Женившись на донье Инесс, он устроил невиданные празднества, и отказал отцу Бартоломее в демонстрации простыни после брачной ночи, назвав этот обычай варварским "унижающим достоинство женщины". Так и сказал. У доминиканского осла глаза на лоб полезли. На своих проповедях отец Бартоломее частенько утверждал, что у женщин нет души. При этом "ревнитель" веры нисколько не смущался сжигать этих самых женщин за продажу отсутствующей у них души дьяволу. Разглядывая благородное, дышащее силой и мужеством лицо дона Карлоса, отец Эрменегильдо почувствовал, что ему на глаза навернулись слезы.

Дон Боскана-и-Альмагавера унаследовал от своих предков довольно внушительную наружность. Он был высок ростом, но при этом очень мощного телосложения. Его большие карие глаза в последнее время постоянно сохраняли выражение печали, уголки губ немного опустились вниз. Дон Карлос носил подстриженную бороду, на арабский манер, что делало его еще более грустным. Францисканец тяжело вздохнул. Потеря такого рыцаря - это потеря всей Испании. Тем более, было обидно, что он скончался, не оставив наследника. Древнейшему и самому благородному (после королевского, конечно) из рыцарских родов, суждено исчезнуть.

 - Святой отец? Монах вздрогнул, и чуть было не выронил крест.

 - Что тебе, Урсула?

 - Святой отец, я хотела спросить, достаточно ли воды для купели принесли слуги? - сказала Ариадна Парисовна, поглядев в сторону каменной купели, которую должны были до краев налить водой. По мнению ведьмы, одного ведра все- таки не хватало. - Ведь вам нужно освятить всю эту воду для завтрашней печальной церемонии.

  Отец Эрменегильдо посчитал ведра. Пять... Действительно, одного не хватает.

- Я принесу, Урсула. Не нужно звать слуг из-за одного ведра воды, - сказал францисканец.

Госпожа Эйфор-Коровина мысленно благословила его христианскую кротость, на которую, признаться, и рассчитывала. Как только отец Эрменегильдо вышел, Ариадна Парисовна тут же бросилась к телу дона Карлоса, повернула браслет на своей руке и негромко сказала:

- Ястребиный глаз.

  В ту же секунду ее правый глаз стал птичьим. Этим "микроскопом", госпожа Эйфор-Коровина разглядела отражение. Огромные зеленые Глаза, кошачье тело, наточенные рожки "сердечком", розовые крылья - Саллос! Ариадна Парисовна с недоумением рассматривала отражение этого безобидного и бестолкового демона.