Тогда-то и родилась у Кулакова идея перекупить у Большого Стаса землю вокруг озера и, запустив карпа, объявить водоем рыбным хозяйством. А после обнести озеро забором, понастроить на берегу летних домиков, две-три баньки, магазинчик… В общем, превратить Адуевское озеро в свою подмосковную вотчину, приносящую неплохой доходец.

Большой Стас сначала вроде бы согласился продать землю, тем более деньги были предложены немалые, но, узнав о заборе, домиках и баньках, отказал Кулакову категорически, объяснив это тем, что первозданная природа ему, мол, душу греет. Кулаков же от своей идеи не отказался, долго думал, как ее осуществить, и вот придумал…

Трехсотая капля пота, долго набухавшая на кончике носа, наконец сорвалась и шлепнулась на пол. Распахнув дверь парилки, Кулаков нырнул в бассейн и постарался остаться под водой как можно дольше.

Вернувшись в кабинет, Кулаков увидел Семина, стоящего с пивной кружкой в руке перед «хитрым» зеркалом. Вделанное в стену стекло имело зеркальное отображение только со стороны комнаты отдыха и было прозрачным для тех, кто глядел из кабинета.

Сейчас в комнате отдыха можно было увидеть, как Вакула в красном дедморозовском халате, смеясь, подпихивает упирающуюся и мотающую головой девушку в коротком голубом халатике к сидящему на диване в одних плавках водителю «Нивы» Жукову. Тот что-то говорил и призывно протягивал к девушке руки. Наконец она перестала ломаться, присела рядом с Жуковым на диван и стала стягивать с него плавки.

– Во дают! – воскликнул Семин. – Ладно бы только Вакула и эта официанточка твоя, но еще и мой стукач туда же! Как мне, так ни-ни, а сам…

– Ладно тебе, пусть порезвятся, – добродушно похлопал его по плечу Кулаков, наполняя пустую кружку пивом из запотевшей бутылки. – Мои здесь каждый день оргии устраивают, а я им не мешаю. Иногда даже интересно посмотреть – такие фигуры выделывают.

– Да… – вздохнул Семин и, не отрывая взгляда от действа в комнате отдыха, припал к кружке.

– Хватит зырить, а то еще возбудишься ненароком. – Кулаков задернул шторкой «хитрое» зеркало. – Давай еще по одной!

Они сели за стол, выпили, закусили.

– Эх, Кулак, как же я твоей райской жизни завидую! – Семин произнес именно те слова, какие так ждал услышать хозяин сауны.

Кулаков выдержал паузу, а после, как бы осененный внезапной идеей, воскликнул: – А что, Жора, он же Гора, хочешь я тебе недельку в этом раю подарю? По старой, так сказать, дружбе!

– То есть?

– Я на днях в Тунис отправляюсь. На недельку, может, чуть больше.

– И что?

– Могу оставить тебе ключ от одной из моих саун. – У Семина загорелись глаза, а Кулаков продолжал: – От этой, а может, от «Северного полюса» или от «Снегурочки». Пока я буду на солнышке загорать, станешь там полновластным хозяином. Весь доход себе в карман положишь, а то, небось, уже забыл, когда своими руками копейку зарабатывал. Но только чтобы все было четко, без бардака.

– Кулак, если ты серьезно…

– Серьезно-серьезно.

– …то я с удовольствием! – Семин даже привстал. – Только вот Большой Стас…

– А что Большой Стас? – Кулаков поморщился. – Ты у него разве в рабстве? Или должен что? Вернешься через неделю, расскажешь, что и как, деньги заработанные покажешь. Если он дочь любит, то накануне родов и наезжать особо на тебя не станет. А ты для приличия к Инессе в больницу пару раз наведаешься с цветочками. Кстати, как там она?

– Вроде все нормально. Обошлось, – отмахнулся Семин. – А куда мне стукача Жукова девать?

– Ой, господи, проблема-то! – всплеснул руками Кулаков. – Щас мы с тобой еще выпьем и вместе план разработаем…

Проскочив очередной перекресток, Александр Крупский глянул на часы и сбавил скорость. Следующий поворот был у деревни Адуево, откуда до ресторана «Тетерев» не больше трех минут езды. До назначенной встречи оставалось еще целых полчаса.

Дорога по Пятницкому шоссе показалась намного удобнее Волоколамки. Ни светофоров, ни гаишников, хотя и скользковато было после ночного морозца. И вот теперь возникла проблема со временем. Шеф велел подъехать к «Тетереву» и встретиться с Жорой Семиным ровно в десять. Значит, так тому и быть.

Миновав деревню, Крупский остановил «девятку» на дамбе, разделяющей Адуевское озеро на две неравные части. На льду метрах в тридцати от дороги на ярко-красном ящике сидел одинокий рыбак. Он вдруг замахал руками и выхватил из лунки рыбину.

Крупский вышел из машины и с наслаждением вдохнул свежий воздух.

– Что, поклевывает? – крикнул он и, не дожидаясь ответа, стал спускаться по откосу дамбы. Ступив на потемневший мартовский лед, впитавший растаявший снег, Крупский прямиком направился к рыбаку.

– Аккуратней, – предупреждающе махнул тот рукой, – там левее русло проходит, промоины могут быть.

– Но тебя-то лед держит, – бодро сказал Крупский, однако шаг замедлил.

– Пока держит. Но ненадежный он.

– А что ж ловишь, если ненадежный? Не боишься?

– Я не за себя боюсь, за вас.

– Ну-ну. – Крупский присел рядом с рыбаком на корточки. Тот как раз поймал еще одного окунька и подбросил к трем, валявшимся на льду.

– На мотыля?

– Да, на мелкого.

– А плотва здесь есть?

– Полно. Только ее искать надо. – Рыбак отложил удочку, взял коловорот и, подойдя поближе к берегу, быстро просверлил еще одну лунку.

– Ну, давай-давай, ищи, – сказал Крупский и неторопливо пошел обратно к машине. Вдруг правая, а затем и левая нога начали продавливать лед, превратившийся в снежную кашу, а в следующее мгновение он уже ткнулся лицом в эту кашу и в отчаянии замолотил по ней руками, ощущая, как обжигает тело проникающая под одежду ледяная вода.

– Парень, спасай, спасай! – заорал он, развернувшись и безуспешно пытаясь вытолкать себя спиной на твердый, как ему казалось, лед, который тут же становился кашей. «К берегу надо добираться! – мелькнула мысль. – Там мельче, хоть ногами дно достану!»

– Да не паникуй ты, не дергайся! Держи лучше! – наконец услышал он и увидел ползущего к нему по льду рыбака с коловоротом в руках.

– Давай! – выдохнул Крупский, и как только ручка коловорота, обмотанная синей изолентой, оказалась перед носом, вцепился в нее намертво.

Ему казалось, что парень – такой неуклюжий и медлительный, вытаскивает его бесконечно долго, что окоченевшие пальцы, держащие ручку, вот-вот разожмутся, и тогда он с головой погрузится в льдистое месиво, что сердце его не выдержит. Но наконец-то живот лег на твердь, и Крупский уже сам пополз по льду подальше от шипящей полыньи.

– Спасибо тебе, парень, большое спасибо! – сказал он, переводя дух. Вынул из нагрудного кармана пуховой куртки бумажник, который оказался лишь чуть-чуть подмочен. Потом снял куртку и принялся ее стряхивать. Брюки были насквозь мокрыми, в ботинках хлюпало.

– Так и воспаление легких заработать можно. Но кто бы мог подумать, что здесь провалиться можно!

– Ага, – усмехнулся рыбак, обсасывая окровавленный палец, пораненный о нож коловорота, – а то тебе не говорили, что лед ненадежный.

– Ладно, не ворчи, – Крупский вынул из бумажника пару зеленых бумажек и протянул ему. – Вот тебе, парень, за вовремя оказанную помощь.

– Что вы, не надо, нет, – отмахнулся тот.

– Не отнекивайся, все равно взять заставлю, – он всучил рыбаку доллары и быстро надел куртку. – Черт, холодно-то как! Выжиматься не буду. Побегу в машину, а там врублю печку на полные обороты и через пять минут согреюсь.

– Только смотри, опять не провались, – сказал рыбак. – Выходи лучше вон под тем берегом, там теневая сторона, и лед точно крепкий.

Без десяти десять Семин и водитель Жуков вышли из ресторана «Тетерев» и сели в «Ниву». Рядом стояла белая «Волга», за рулем которой сидел, уткнувшись в книгу, недавно принятый Вабичевичем на работу мужчина крупного телосложения, которого все почему-то называли Хилый. Семин увидел, как Хилый приложил к уху радиотелефон, быстро взглянул в их сторону и снова уставился в книгу.