Но, даже достигнув такого положения, Цапки продолжают натаскивать криминальный молодняк, у них в каждой школе «смотрящий», они позволяют своей «пехоте» воровать мобильники и насиловать девочек. Ну хорошо, ты такой Лапша из «Однажды в Америке», тебе все это нравится, у тебя в этой грязи повышается потенция – но зачем идти на риск и убивать сразу двенадцать человек, включая женщин, детей и крупного бизнесмена федерального масштаба? Почему не подкараулить свою жертву персонально, как подкараулили Бориса Москвича? Неужели не понятно, что двенадцать трупов – слишком много, чтобы остаться незамеченными? Даже если бы дом сгорел, как планировали преступники, и пожар скрыл бы все следы злодеяния, все равно это риск. Зачем?!
Но у людей, которые живут с Цапками в одной станице уже многие годы, таких вопросов не возникает. Все они смотрят на происходящее одинаково, как Ольга Богачева:
– Понимаете, безнаказанность – это не только преимущество перед другими, это еще и прогрессирующая болезнь. Человек, которого никто ни в чем не ограничивает, очень скоро доходит до состояния реального идиотизма. Это беспредельщики, у которых беспредел стал идеологией. Мы цари, высшая раса, все остальные – быдло. Им нравилось это ощущение, они не хотели его терять. Они просто разучились жить и думать по-другому. Эти люди настолько отупели, что не были в состоянии осознать: рано или поздно беспредел пожирает самого беспредельщика.
Сейчас Ольга работает обыкновенной продавщицей в маленьком магазине хозтоваров. Из всех документов, свидетельствующих о ее прошлой жизни, у нее только справка о том, что она является потерпевшей. Информацию о ходе уголовного дела все эти годы ей не давали. Только теперь, когда в станицу нагрянули следователи из Москвы, она узнала, что в 2008 году уголовное дело, возбужденное по факту убийства ее мужа и сына, было закрыто. Теперь ему будет дан новый ход.
Но Ольге уже все равно. Недавно у нее были очередные похороны: среди двенадцати погибших в доме Аметова оказались ее сестра и племянник. Она согласилась пообщаться со мной, потому что ей уже нечего терять. Но и приобретать в этой жизни ей тоже больше нечего.
Достучаться до ворон
Многие СМИ поспешили сделать вывод, что кущевский синдром – это возвращение в лихие девяностые. На самом деле цапковская банда – это ОПГ принципиально нового типа.
– В случае с Цапками я бы расшифровал эту аббревиатуру так: организованная праворазрушительная группировка, – говорит Корниенко. – Почему? Потому что мне теперь стыдно вспомнить, что я когда-то носил тот же мундир, что Финько и Бурносов.
Даже самые жестокие преступные кланы прошлого десятилетия выстраивали некую альтернативную правовую систему, жили «по понятиям» и не поощряли беспредел. Грубая сила была для них не целью, а средством, и «реальные люди» того времени никогда не опускались до того, чтобы терроризировать мирное население. Более того, со временем многие из них становились стержнем местного гражданского общества, как это случилось, например, в Екатеринбурге.
«Синдром Цапка» – это не эхо прошлого, а тревожный сигнал на будущее. Достаточно зайти в кущевскую администрацию и послушать людей, пришедших на прием к следователям СКП, чтобы понять всю истинность оговорки губернатора Кубани Александра Ткачева: банды, подобные кущевской, существуют в каждом районе. Сюда, в кущевскую администрацию, съехались вся Кубань, Ростовская область, Ставрополье, есть даже люди из Тулы и Подмосковья. И у всех одни и те же проблемы: отмороженный криминал, развращенный полной и безоговорочной поддержкой местных правоохранительных органов. Причем, судя по рассказам ходоков, цапковский террор еще не самый тяжелый. Гораздо хуже дела в тех районах – например, в Коневском, – где беспредельничают этнические группировки.
Случившееся в Кущевке не аномалия, а закономерность. Вертикаль власти перегружена настолько, что у нее начинается онемение конечностей. И даже если завтра начальником РОВД поставят нового Корниенко, это не спасет ситуацию. Если приходится выбирать между криминальным беспределом и милицейским, то надо голосовать против всех. Третий и единственно возможный путь – это формирование альтернативных центров влияния. Разве можно было бы представить себе десятилетие глухого криминального террора, если бы в Кущевской были сильные общественные организации, более или менее независимая газета, не ряженые, а настоящие казаки? Нет, нельзя. Почему же ничего этого нет? Хороший вопрос.
– Ткачев тут приезжал недавно и предъявлял нам претензии: где ж вы были, казаки, куда вы смотрели?! – говорит атаман станицы Алексей Марченко. – А куда нам смотреть, если он сам несколько лет назад приезжал открывать мега-ферму «Артекс-агро», жал руки Цапкам, говорил, какие они замечательные руководители. И что нам после этого – кричать, что они бандиты?!
У немногочисленных краснодарских оппозиционеров в ходу политический термин «ткачевщина». С тех пор как к власти пришел молодой и энергичный губернатор, Краснодарский край расцвел экономически, но полностью деградировал политически. «У нас в регионе есть только один политик: это я» – эта установка стала краеугольным камнем местного стиля управления. Эффект – хорошие дороги, заметное улучшение социальной сферы, постоянный экономический рост. Издержки – репрессированные общественно-политические силы, кукольные СМИ и полный паралич гражданской активности.
– Знаете, что происходило на центральной площади в Кущевке в день похорон погибших? Фестиваль трофи-аэробики! – говорит вдова Ольга Богачева. – Сто двадцать человек в майках цвета российского флага под веселенькую музыку прыгали и махали ручками: раз-два, раз-два. Просто какой-то кукольный театр! Паноптикум! Первым, кто предложил почтить погибших хотя бы минутой молчания, стал депутат Владимир Васильев. До него это просто никому не пришло в голову. Потому что для этого нужно распоряжение. А фестиваль аэробики был запланирован и санкционирован – как же не провести?
Побежденное гражданское общество неминуемо ведет к утрате главной фундаментальной потребности, которую должно обеспечивать любое государство: потребности в безопасности. И история Кущевки демонстрирует это со всей очевидностью. Единственным человеком, который за все эти десять лет попытался воспротивиться диктатуре Цапков, стала ректор местного вуза, Северо-Кубанского гуманитарно-технологического института, – хрупкая женщина Галина с жалкой фамилией Крошка. Когда количество студенческих жалоб на грабежи, изнасилования и бездействие милиции превысило все мыслимые пределы, она предложила учащимся написать письмо, которое разослала по всем инстанциям и федеральным СМИ. Обращение так и называлось – «Мольба о помощи», и под ним стояло сто семьдесят подписей. Результат – большая публикация в «Российской газете» и «Комсомольской правде», массовый наплыв в станицу проверяющих комиссий и клятвы губернатора в том, что беспределу будет положен конец. Единственная местная газета «Вперед» тогда поверила в перемены и опубликовала серию острых репортажей. Но спустя полгода, когда все утихло, жизнь Галины Крошки превратилась в ад.
– Сначала маме в окно рабочего кабинета полетели кирпичи с угрожающими записками, – рассказывает дочь Галины Евгения Юшко. – Потом стали приходить студенты: «Нас какие-то парни на улице просили передать вам, чтобы вы убирались из станицы, вам здесь не жить». Наконец, с помощью Ходыча против мамы и ее заместителя возбудили уголовное дело за организацию ОПГ, которая якобы занималась выдачей поддельных дипломов.
Результат: заместитель ректора села на семь лет, а сама Галина Крошка два года провела в СИЗО, перенесла два инсульта, не выдержала нервного напряжения и теперь – пациент психиатрической клиники № 3 в Цукеровой Балке. Главный редактор газеты «Вперед» Ольга Кутовая вынуждена была уехать в другой район, но через полгода ее простили, и она вернулась. На этот раз газета «Вперед» не напечатала об убийстве в доме Аметовых ни одного репортажа. Чтобы узнавать последние новости о своей станице, даже местные старушки научились пользоваться Интернетом – Кутовая теперь ограничивается публикацией заявлений чиновников о том, что станица подверглась нашествию федеральных журналистов, которые обливают грязью район и раскачивают лодку. Недавно сына Кутовой взяли с поличным в Пензенской области при попытке получить деньги с кущевского фермера Дашкина. Местные жители уверены, что он действовал по поручению Цапков.
