16 апреля 1866 года Дмитрий Каракозов, дворянин, стрелял в царя. Покушение не удалось (помешал крестьянин Комиссаров). Торжественные молебны и «всенародное ликование» не могли скрыть главного: назревают внутригосударственные катастрофы.
Но был глубокий пласт общественной жизни, далекий от политических дрязг, волнений, убийств. Начался стремительный рост научных исследований, главным образом в естествознании (биологии, геологии, географии, антропологии), а также в химии, физике, математике.
1862–1864 годы были, по выражению историка науки М. Джуа, «вулканическими» для химии. Шли горячие споры о строении атомов и молекул. Лотар Мейер в 1864 году составил таблицу химических элементов. Пять лет спустя Менделеев ясно выявил периодический характер повторения свойств веществ в зависимости от их атомных весов.
Мысль ученых проникала в глубины материи, тогда еще недоступные наблюдению с помощью приборов.
Поэты упрекали ученых в рассудочности, не желая мириться с успехами развивающегося капитализма. Евгений Баратынский отметил:
Пока человек естества не пытал
Горнилом, весами и мерой,
Но детски вещаньям природы внимал,
Ловил ее знаменья с верой;
Покуда природу любил он, она
Любовью ему отвечала…
Но, чувство презрев, он доверил уму,
Вдался в суету изысканий…
И сердце природы закрылось ему,
И нет на земле прорицаний.
Постигнуть умом бессмертную и безграничную Природу! Поэту это казалось путем, ведущим в дебри сухих формул и цифр.
Да, есть учёные, засушивающие всё, к чему они прикоснутся, не любящие и не понимающие природу, озабоченные личными интересами.
Однако научные открытия совершают люди необычайной проницательности и силы ума, воли, вдохновения. Наука для них – творчество, требующее напряжения духовных и умственных сил.
В год рождения В.И. Вернадского немецкий химик Август Кекуле открыл строение сложных химических соединений, молекулы которых образуют замкнутые геометрические фигуры.
Он в своей небольшой лаборатории писал учебник органической химии. Устал, повернул кресло к камину, задремал и во сне увидел атомы: они мелькали, сплетались и рассыпались. Подобные картины воображал он и наяву. Но сейчас среди групп атомов, образующих молекулы, появились длинные нити. Они часто сближались и свёртывались, напоминая змей. Вдруг одна из них вцепилась в собственный хвост…
Кекуле пробудился и остаток ночи посвятил обдумыванию гипотезы, явившейся во сне.
Если бы подобный случай произошел с поэтом, то вещий сон был бы истолкован как посещение музы, порыв вдохновения. Ученый описал процесс рождения гипотезы деловито, спокойно, без ссылок на чудеса.
Многие представители науки фантазиям поэтов противопоставляли перечни сведений о реальных объектах. Не фантазировать, а собирать факты! Учёным – твердые знания, поэтам – легкокрылые мечтания.
Крупные мыслители были иного мнения. Собирание и заучивание фактов они признавали первичной работой. В 1863 году вышла книга английского ученого Д. Пэджа «Философия геологии». Там было сказано: «Собирание фактов при отсутствии стремления связать их становится делом не более полезным, чем собирание мусора, само же исследование становится сбивчивым и скучным, если не согрето надеждой, что будет наконец внесен закон и порядок».
Впрочем, собирание фактов – работа важная. Она облегчается труд того, кто осмыслит их и откроет научный закон.
Переводил книгу Пэджа на русский язык молодой офицер, закончивший Пажеский корпус (откуда был в свое время отчислен Баратынский), – Пётр Кропоткин. Он проводил в Восточной и Центральной Сибири геологические и географические исследования, вошедшие в золотой фонд мировой науки.
В 1863 году он открыл вулканическую область вдали от морского побережья (в Маньчжурии), что опровергало принятые представления о непременной связи вулканизма с морем. Собирая множество фактов, Кропоткин стремился постичь природу.
«Кто испытал раз в жизни восторг научного творчества, – писал он, – не забудет этого блаженного мгновения. Он будет жаждать повторения. Ему досадно будет, что подобное счастье выпадает на долю немногих, тогда как оно всем могло быть доступно в той или другой мере, если бы знание и досуг были достоянием всех».
Едва ли не первым в мире он заговорил об ответственности ученых перед обществом. По его словам, самое возвышенное научное творчество аморально, если не направлено на благо человечества.
Ученый работает не по принципу разумной машины: надо только подключить питание и нажимать нужные кнопки. Для научного творчества (и это хорошо понимал Кропоткин) необходимо моральное удовлетворение, духовный стимул, стремление к высоким идеалам. Любая ограниченность в мыслях сказывается на творчестве. «Гений и злодейство – две вещи несовместные», равно как гений и несвобода.
…В 1863 году в «Современнике» вышел замечательный «Проект» Козьмы Пруткова, позже существенно улучшенный и озаглавленный «Проект: о введении единомыслия в России». Строки его (во второй редакции) помогут нам – в зеркале сатиры – понять, против чего и за какие идеалы гласно боролась русская интеллигенция в середине XIX века.
У Козьмы Пруткова вполне определённые понятия о порядке. Прежде всего: «Разве может быть собственное мнение у людей, не удостоенных доверия начальства?!»
Предлагалось учредить официальное издание, «которое давало бы руководительные взгляды на каждый предмет. Этот правительственный орган, будучи поддержан достаточным, полицейским и административным, содействием властей, был бы для общественного мнения необходимою и надежною звездою, маяком, вехою.
Пагубная наклонность человеческого разума обсуждать все происходящее на земном круге была бы обуздана… Установилось бы одно господствующее мнение по всем событиям и вопросам. Всем редакторам частных печатных органов остается только повторять и развивать руководящие статьи, а всем начальствующим чиновникам полагается выявлять тех, кто не получает официального органа и… отнюдь не повышать их ни в должности, ни в чине и не удостаивать ни наград, ни командировок».
«Проект» утверждал необходимость свободы мысли, мнений, открытых споров. Его появление в печати показывало, насколько сильна тяга либеральной интеллигенции к обновлению России и как ослабли цензурные преграды. И если профессор Иван Васильевич Вернадский только в частных беседах критиковал самодержавие и доказывал пользу конституции, равенства граждан и свободы печати, то сын его сможет в начале следующего века открыто высказывать свое мнение, выступая против произвола властей и подавления свобод.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.