Ухаживать за Юлией и Александрой берутся брат Юлии, специально приехавший для этого в Петербург, и доктор. Сам Иван Константинович хоть и заходит к больным, но старается ни к чему не прикасаться. Страшное дело — заразить остальных детей!

Когда больные пошли на поправку, доктор посоветовал им поехать на лечение в Германию. Сопровождать еще не успевшую как следует оправиться после тяжелой болезни Юлию взялся ее брат. Айвазовский разрывается между желанием отправиться в Крым и поехать навестить супругу и дочерей в Вюрцбург, где они проходят лечение сывороткой. Впрочем, жене с каждым днем все лучше и лучше, девочки тоже чувствуют себя замечательно, лечение и климат явно идут всем на пользу. И успокоенный художник собирается в дорогу. Нет, не в Германию к семье, как это можно было предположить, в начале мая он планирует поездку на Кавказ, где его ждет наместник, с тем, чтобы в июне оказаться в Таганроге у А. П. Халибова.

1862 год — он в непрерывных разъездах, помогает Халибову построить гимназию или занят на строительстве собственного дома. У Айвазовского много встреч, тем не менее, он не оставляет занятий живописью и в один прекрасный день 20 ноября даже пишет князю Долгорукову:[209] «Я в восторге в настоящее время от своей картины «Всемирный потоп». Я ее почти оканчиваю, и она, смело могу сказать, есть лучшее мое произведение» — необыкновенное утверждение для скромного и взыскательного к себе художника. Вообще Айвазовский написал несколько картин на библейские темы. Но, к сожалению, именно это полотно «Всемирный потоп» 1862 года не дошло до нас. В Русском музее Санкт-Петербурга находится картина «Всемирный потоп» 1864 года.[210] Полотно «Ной с животными спускается с вершины Арарата» было подарено Айвазовским Эчмиадзинскому монастырю. Сейчас ее можно отыскать в Государственной картинной галерее Армении. Работая над темой Ноя и животных, художник использовал природу Араратской долины. Интересно, что когда Иван Константинович выставлял эти картины в Париже, он приметил там внимательно изучающего его картины корреспондента журнала «Базмавеп», который затем написал статью («Базмавеп», 1889 г., стр. 176–177): «Я рассматривал картины, когда ко мне подошел художник и сказал: «Вы, вероятно, ищете армянские темы в моих произведениях?» «Да, вы угадали», — ответил я. Он взял меня под руку, повел по залу и, показывая на одну из картин, сказал: «Вот наша Армения». Это была картина «Ной спускается с вершины Арарата».

Работая над произведениями по библейской теме, Айвазовский консультируется со своим братом и, самое главное для него, пишет природу Араратской долины.

Вообще библейские и античные сюжеты — составляли обычную программу Академии художеств. Тем не менее новое время диктовало новые законы и правила. Входил в моду реализм, в Александринке дают «Грозу» Островского — тяжелую вещь о дикости, мраке и невежестве современного общества, загубившего молодую и жаждущую любви и света Катерину. В моде стихи Некрасова и романы Тургеньева, публика взахлеб читает Гоголя, узнавая среди его героев своих знакомых, часто выставленных в недобром свете. В живописи отдаются предпочтения жанровым сценам из народного быта или из жизни города. Люди хотят, чтобы искусство служило зеркалом реальности, они желают находить в полотнах художников или идущих в театрах спектаклях — самих себя.

Осенью 1863 года в Академии художеств как обычно была заявлена тема конкурсной работы. На этот раз академистам предстояло окунуться в поэзию скальдов, в скандинавские мифы об Одине и его свите. Ничего особенного — с точки зрения заслуженных профессоров Академии, но ученики неожиданно усмотрели в задании насмешку над их желанием писать злободневные картины. В результате произошло то, чего никто не мог предугадать — четырнадцать подающих большие надежды академистов во главе с Иваном Крамским[211] взбунтовались, потребовав дать им свободу в выборе тем. Академическое начальство было вынуждено пойти на крайние меры — все бунтовщики были лишены премий и командировок за границу. Мало этого — их перестали пускать в мастерские Академии. Но вместо того, чтобы повиниться перед начальством и получить прощение, четырнадцать художников демонстративно покинули стены Академии и создали артель художников: «Товарищество передвижных художественных выставок», или попросту «Передвижники», как окрестили их зрители.

Основателями общества по праву считались: И. Н. Крамской, Г. Г. Мясоедов,[212] H.H. Ге,[213] В. Г. Перов[214] и И. Е. Репин.[215] В разное время в товарищество входили художники: В. И. Суриков,[216] H.H. Дубовской[217], В. Е. Маковский[218], И. М. Прянишников[219], А. К. Саврасов[220], И. И. Шишкин, В. М. Максимов[221], К. А. Савицкий[222], А. М. и В. М. Васнецовы[223], А. И. Куинджи[224], П. И. Келин[225], В. Д. Поленов[226], Н. А. Ярошенко[227], И. И. Левитан,[228] В. А. Серов,[229] А. М. Корин,[230] А. Е. Архипов,[231] В. А. Суренянц Бялыницкий-Бируля,[232] A.B. Моравов[233].

Первое новшество, которое привнесло в жизнь русского общества новообразованное товарищество, были передвижные выставки картин, устраиваемые в крупнейших городах России. «Общество понимало, что для нашего искусства пришел чудесный момент, и радовалось, смотря на гордый, смелый почин горсточки молодых художников», — писал критик В. В. Стасов. Прежде выставки традиционно проходили в Академии художеств, организовывая собственные выставки, Айвазовский обошел передвижников. Но в отличие от последних все деньги, которые удавалось собрать на входных билетах, Иван Константинович жертвовал тем, кто в них более нуждался: в сиротские приюты, беженцам, людям, пострадавшим во время войны, и т. д. Например, в 1866 году, когда на Крите началось восстание греков против турецкого владычества, Айвазовский написал несколько картин на эту тему, которые выставил в Одессе. Деньги, полученные от продажи входных билетов, ушли на поддержку критского восстания.

Что же до семьи — случилось то, что давно уже должно было произойти. Уставшая от невнимания супруга, Юлия отказалась возвращаться в Феодосию. Вместе с ней остались и дети. Семья распалась.

В 1865 году Айвазовскому пожаловали орденский знак Святого Владимира 3-й степени. Очередной орден — это не только повод показаться с ним в обществе, выпить с друзьями, устроить еще одну газетную публикацию. Да, Айвазовский любит свои заслуженные награды, рисует себя в парадном мундире с орденами и медалями, но все они не просто украшения. Владимир 3-й степени открывает перед художником двери в его давнюю еще довоенную мечту — организовать художественную школу для молодых, талантливых художников Крыма. Тогда у царя не нашлось лишних трех тысяч серебром в год, потом началась война, и ни о какой школе уже не заикались. Теперь, кавалер Анны и Владимира, академик и профессор Айвазовский, художник с двадцатипятилетним стажем непрерывной деятельности открывает в Феодосии художественную мастерскую, для чего он намерен осесть в родном городе на долгие годы, лишь время от времени уезжая рисовать в другие города и страны.