Стоя в море огня, канонисса отправляла в забытье любую порченую душу, что смела противостоять ей. За спиной с боевыми гимнами на устах шли ее телохранительницы, избранные селестинки, которые несли кровавое возмездие всем, на кого направляли свое оружие.

Один из пирокинетиков карабкался по базальтовым камням, завывая от ярости. Колдуна накрыло разорвавшейся неподалеку осколочной гранатой, оторвавшей ему ноги, но мутант все равно не сдавался. Ревя в окружающей его золотой ауре, он двигался вперед, подтаскивая себя на худощавых руках. Он бросился на Галатею, раскрыв рот, наполненный горящей желчью.

Канонисса, по венам которой бежал адреналин, отреагировала со сверхъестественной скоростью. Раздался характерный при пустом магазине щелчок оружия, и она, схватив цепь с пояса, взмахнула ею над головой. Свинцовые звенья оканчивались золотой сферой размером с человеческий кулак: кадило продолжало испускать благовоние освященных масел и священных трав. Канонисса взмахнула им, как булавой, одним ударом отшвырнув пирокинетика в сторону. Жидкость внутри кадила выплеснулась на лицо жалкого создания, заставив его истошно закричать. Лежа в грязи, он продолжал умирать, тщетно обдирая ногтями лицо, пока сильнодействующие масла проедали его, подобно кислоте.

Перезарядив оружие, Галатея двинулась дальше. Ее селестинки ураганом болтерного огня продолжали сметать врагов. В какой-то миг, когда пирокинетики перешли в атаку, показалось, что продвижение Сороритас едва не захлебнулось, но канониссе удалось переломить ход битвы, и сейчас псайкеры действовали беспорядочно. Разделенные на группы и более не представлявшие собою сплошную стену смертоносного пламени, они быстро гибли.

Несмолкаемый грохот тяжелых болтеров и шипение мелт заглушали потрескивание колдовского огня. Жестокая неуправляемая сила не сумела противостоять безжалостному и непреодолимому фанатизму боевых сестер — женщин, которые чувствовали, что их поддерживает рука Императора, в чьих сердцах жил дух мученицы. Для Сороритас не существовало преступления ужаснее колдовства, не было ничего более мерзкого и низкого, чем разум, воспротивившийся свету Императора и обратившийся к алчности, безбожности и анархичности Хаоса. Нерушимая вера ограждала их от злобы врагов, нечестивые заклинания слабых ведьм и колдунов не оказывали на них воздействия, но это было не самым худшим, с чем им предстояло столкнуться. Если верить словам сестры Мирии, все эти мутанты созданы рукой человека, и что еще хуже, человеком их церкви.

Танки, которым пришлось отступить под натиском врага, теперь вновь продвигались вперед, сокрушая своими гусеницами почерневшие кости павших колдунов и вдавливая их в вулканические пески, что покрывали узкий проход долины. Вспыхнули горячие языки энергии мультимелт, начав разрывать стены возвышающейся Нуль-цитадели.

По общему вокс-каналу прозвучал напряженный, но настойчивый голос сестры Хлои:

— Внимание всем. Колдуны отходят. Будьте начеку!

— Это ловушка. — Галатея произнесла эти слова до того, как пришла к этому выводу. Отточенная боями интуиция опередила разум. — Всем танкам сконцентрировать огонь на ведущей в цитадель пещере. Игнорировать прочие цели.

— Какие? — начала говорить стоявшая рядом сероволосая сестра со штурмболтером в руках. Слова застряли у нее в горле, как только она увидела, что оставшиеся колдуны объединились и начали швырять огненные шары в их сторону.

В тот же миг ямы черного песка стали вздыматься. Черные как сажа пирокинетики с горящей в глазах ненавистью выскочили из земляных нор, появившись прямо за спинами двигающихся сестер. Галатея крутанулась на месте и сразила нескольких прежде, чем те успели высвободиться из базальтовой грязи. Селестинки быстро образовали вокруг нее боевое кольцо, ведя болтерный огонь во всех направлениях.

— Слишком мало и слишком поздно! — крикнула Галатея врагам. — Сначала план, потом действие, — словно в назидание произнесла она. — Кто бы ни командовал этим сбродом, солдат из него никакой.

Танки, давшие разрушительный залп, заглушили звуки отступления псайкеров. Орудия нашли свою цель, расположенную позади поредевших рядов колдунов. Темный обсидиан и тяжелое железо разлетелись на куски, когда сгустки разрушительной энергии пробили путь в Нуль-цитадель. Преграда была разрушена, и наступление Сороритас продолжилось.

— Дверь закрыта, — сказала долговязая женщина, взглянув на Вауна через плечо. — Если вежливо попросить, старикан вряд ли откроет… — Она глянула на свои пальцы, между костяшками которых бегали полосы зеленоватого огня, и плюнула на черные ворота из фазового железа.

Ваун оглядел трупы сервиторов-стрелков, уничтоженных механических рабов, которых смотрители бросили на верную смерть ради защиты помещения. Он нахмурился, не зная, что предпринять. Псайкер обратил внимание на беглецов. И вдруг его взгляд остановился на полном мужчине, лысом и обильно покрытом потом. Струйки ядовитой слюны стекали с его губ, капая на пол.

— Огнеплюй, не так ли? — Ваун приблизился к нему, оценивая размеры человека. Кажется, он нашел способ решить проблему.

Полный человек кивнул и ответил, выпустив изо рта еще больше слюней.

— Иногда я не могу удерживать их в себе, — его аристократический выговор подтверждал слух о том, что Ла-Хайн охотился не только на простолюдинов Невы. Остальные заключенные отошли назад, почувствовав угрозу. — В чем дело?

Ваун дружелюбно улыбнулся.

— Да ни в чем. Ты сгодишься. — Псайкер закрыл глаза и сконцентрировал в сознании молот психической силы, которая выплеснулась наружу мощным порывом воздуха. С пронзительным криком полный человек отлетел назад и врезался в тяжелые двери.

— Что?.. — Шок не дал слюнявому колдуну больше ничего произнести. Он попытался встать, но давившая на него сила сломала ему обе ноги.

Ваун представил себе, как псионическая эктоплазма закипает, подобно взбитому маслу, в брюхе толстяка. Данная порода пирокинетиков выделялась в отдельный подвид, ибо они проявляли свои способности как мифические драконы, изрыгавшие огонь нескончаемым потоком огненной желчи. Полный человек и ему подобные представляли собой ходячие огнеметы.

Псайкер принялся осуществлять задуманное. Силой мысли он стал повышать температуру тела кричащего человека, наблюдая за его конвульсиями и стонами. От химических реакций тело раздулось, и серые мясистые складки на шее расширялись все сильнее. Беглые прихвостни Вауна поспешили укрыться, когда пухлый псайкер взорвался. Пламенная жидкость ударила в двери из фазового железа, выжигая в них неровную дыру. Врата накренились и повисли на огромных петлях.

Ваун расхохотался и с высоко поднятой головой прошел в инженерную.

Зловонная волна гнилостного взрыва оттолкнула Ла-Хайна на декоративную золотую панель пульта управления, и он рефлекторно сжал аргентиумный цилиндрический пистолет, примотанный к его запястью ониксовым розариусом. Лазеры метнулись из далекого конца залы, когда смотрители и сервиторы разом атаковали незваных гостей. Сквозь весь этот шум он различил раздражающий и ненавистный хохот, оповестивший о том, что за человек посмел ворваться в священную залу.

Техноадепты, стоявшие за вспомогательными пультами управления ниже, попытались бросить свои когитаторы и сбежать, но у них на пути появился Ла-Хайн, яростными пинками погнавший их обратно.

— Трусливые болваны! Сейчас нельзя бросать дело. Я приказываю вам вернуться на места и начинать активацию!

Они неохотно подчинились приказу, и пока вокруг бушевала перестрелка, скрежет зубьев древних механизмов начал эхом разноситься по зале. Ла-Хайн наблюдал, как в одной из широких стен инженерной образуется вертикальная расщелина по всей длине, медленно разрастаясь и высвобождая вишнево-красный свет. Двери толщиной в несколько метров распахивались, позволяя ворваться внутрь обильному потоку иссушающей жары, ринувшемуся из открытого жерла центрального вулканического кратера Нуль-цитадели, где бурлили вязкие потоки горячей магмы.