Медведев резко сел.

– Там были менты, – мрачно произнес он. – Она скажет ментам, они сообщат родителям. Черт, ты прав! Пошли.

Сергей имел в виду, что его родители привыкли к ночным отлучкам сына и просто так волноваться не станут – особенно в ночь выпускного бала.

Но если им скажут, что сына съела инопланетная медуза – тогда дело будет громкое. Матушку вполне может хватить инфаркт.

– А менты ведь, наверное, до сих пор там, – предположил Сергей на пути к медузе.

– Наверняка, – кивнул Ян. – Я думаю, там не только менты. Там должна собраться половина города. Ведь это же настоящее НЛО в натуральную величину.

Ян, Серый и Пашка прошли сквозь медузу без помех и все их предположения полностью оправдались.

Во-первых, они действительно вышли на земную сторону, в Парк Победы.

Во-вторых, там действительно были менты. И не просто менты, а специальный отряд быстрого реагирования, усиленный антитеррористической группой ФСБ.

Десятки автоматов, пулеметов и даже гранатометов были нацелены на медузу, и выпускники средней школы мгновенно подняли руки. Ян даже хотел крикнуть: «Не стреляйте! Мы свои», – но вовремя сдержался.

Дело в том, что на их появление никто не отреагировал – ни быстро, ни медленно. Элитные бойцы продолжали пристально вглядываться в медузу, и их взгляды таинственным образом обтекали вышедшую из медузы троицу.

Ян подождал немного, а потом первый опустил руки и прошептал:

– Они нас не видят.

На это Паша Голенищев неожиданно ответил парадоксальным замечанием:

– А мы сами себя видим?

Медведев отнесся к делу более прагматически.

– И что нам делать? – спросил он.

– Пошли, – скомандовал Ян голосом заговорщика, отдающего приказ о начале переворота.

И они пошли, лавируя между бойцами трех слоев оцепления и резервных подразделений.

Их не видел никто. Ребята даже начали опасаться, что стали полными невидимками – и как же теперь жить? Но едва Пашка Голенищев остро захотел, чтобы его хоть кто-нибудь увидел, как это немедленно произошло, и десятка два людей в форме и в штатском бросились его ловить.

Пашке сразу расхотелось быть видимым, и его не поймали. Остальных тоже не поймали, и все трое благополучно вышли за внешнее кольцо, состоящее из мрачных омоновцев и железных барьеров.

Здесь, несмотря на раннее утро, имела место довольно большая толпа, и чтобы не пострадать в давке, ребятам пришлось приложить некоторое – небольшое, впрочем, – усилие, чтобы обрести видимость.

Тем не менее, толпа разнесла Яна, Сергея и Пашку в разные стороны. При этом Ян совершенно обнаружил, что без труда может сделаться сверхвидимым – так, что все окружающие непроизвольно расступались перед ним. А Сергей и Паша почему-то не смогли воспользоваться этим свойством, и их в итоге слегка помяли – главным образом потому, что они шли навстречу основному потоку движения.

А внутри оцепления и в Объединенном Оперативном Штабе в Большом доме на Литейном все еще продолжали обсуждать странное сообщение из глубины кольца: будто бы там был обнаружен какой-то штатский, который в ответ на требование предъявить документы бросился бежать, а потом бесследно исчез.

Когда прилетел премьер, ему доложили об этом инциденте, но председателю Правительства было некогда заниматься такими мелочами.

Он вспомнил об этом происшествии, когда возник вопрос: каким образом юноши, пропавшие без вести, оказались дома, если их одноклассники своими глазами видели, как всех троих съела медуза. И ладно бы только одноклассники – так ведь там была еще и милиция с пожарной командой.

– С этими ребятами надо срочно поговорить, – сказал премьер, и министр внутренних дел снова взял со стола сотовый телефон, чтобы отдать необходимые распоряжения.

Яна Борецкого поднял с постели назойливый телефонный звонок. Мать была мертвецки пьяна по обыкновению, так что Яну пришлось тащиться к аппарату.

Он вернулся домой рано утром, долго сидел на кухне, обдумывая ситуацию, несколько раз порывался вскочить и смотаться в парк – убедиться, что ночное приключение ему не приснилось, но каждый раз подавлял это желание, пил холодный чай и пытался утихомирить нервы.

Потом проснулся отчим, с которым Ян старался общаться поменьше. Поэтому он ушел к себе в комнату и лег. Но заснуть так и не смог. Отчим гремел посудой, а после хлопнул дверью и долго возился с замком, уходя на работу. В мозгу вертелись всякие мысли, потом встала мать и что-то бурчала нечленораздельно, то и дело вдруг взревывая: «Борецкий, ты дома?!» и все такое прочее.

В этом состоянии она всегда звала сына по фамилии. Он был единственный Борецкий в семье. Потомственного интеллигента Яромира Борецкого когда-то угораздило выйти замуж за женщину элементарной профессии – раздатчицу из университетской столовой. В те времена она была молодой и красивой. А потом молодость и красота куда-то исчезли, а на их место пришел хронический алкоголизм.

Когда Яромир Львович умер, его вдова нашла пару себе под стать и сменила фамилию, что очень своеобразно ее характеризует. Была Борецкая – стала Петькина. Хотела и сына переименовать, но он был уже в том возрасте, когда по закону положено спрашивать его мнение. А сын Петькиным стать не пожелал. И остался Яном Яромировичем Борецким.

И вот теперь Ян Яромирович Борецкий слушал пьяные выкрики Галины Иваны Петькиной и никак не мог заснуть.

Правда, у матери наверняка, было что-то припасено со вчерашнего дня, и через некоторое время крики смолкли. Но сон пропал окончательно, и Ян уже думал вставать, когда стал трезвонить телефон.

– Большой дом, КГБ слушает, – пробормотал Ян в трубку. Он хоть и не спал, но все-таки находился в замутненном состоянии – и вдобавок недавно перенял от классного чудака и хиппи Димки Маслова по прозвищу Шерлок дурную привычку хохмить по телефону, снимая трубку. Обычно он представлялся Смольным или Кремлем, но сегодня почему-то выбрал Большой дом.

У собеседника тоже обнаружилось чувство юмора, так как Ян услышал в ответ:

– Это из соседнего кабинета беспокоят. Министр внутренних дел России. Будьте добры Галину Ивановну.

– Ее нет дома.

– А с кем я разговариваю?

– А я с кем?

– Я уже представился – министр внутренних дел. Молодой человек, я звоню по серьезному вопросу, у меня мало времени и мне совершенно не до шуток.

От этого известия Ян слегка ошалел, но все-таки представился и обрадовал министра сообщением, что ни о какой медузе он, Ян Борецкий, слыхом не слыхивал, потому что всю ночь гулял с друзьями по набережным Невы, а потом первым поездом метро вернулся домой.

– И ты не заметил толпы у метро? – удивился министр.

– У какого метро?

– У «Парка Победы», конечно.

– А, так я же вышел на «Московской». Оттуда до моего дома ближе.

Только повесив трубку, Ян понял, что поступил подобно Пашке Голенищеву – наговорил ерунды, не подумав о последствиях. Ведь милиция допросит всех, кто был на месте происшествия, и все подтвердят, что Яна Борецкого видели в Парке Победы, и что его с двумя друзьями заглотила медуза. Ну и где Ян тогда окажется со своим враньем?

Благо если бы он соврал участковому – а то ведь министру!

Вообще-то Ян законы знал и умом прекрасно понимал, что за дачу ложных показаний по телефону человеку, который назвался министром внутренних дел, ему ничего не будет. Мало ли кто может назваться министром. Ты приди и покажи документ. Или вызови свидетеля к себе и обязательно дай подписать бумажку, где написано, что мол такой-то и такой-то предупрежден об ответственности.

Но теперь Ян боялся, что сотрудники органов внутренних дел во главе с министром именно так и сделают. И даже вызывать не станут – припрутся домой. А это не есть здорово.

Во-первых, они увидят маму, что крайне нежелательно. А во-вторых, придется отвечать на вопросы под страхом ответственности за дачу ложных показаний. И в частности, объяснять, как трое выпускников средней школы с ним, Яном, во главе, выбрались за оцепление.