Думаю, мои казачьи предки одобрили бы мое решение. Я ими всегда гордился. Надеюсь, им за меня не будет стыдно.

– В доме мирные жители есть? – этот вопрос меня интересовал более всего.

Если кто-то остался в своей квартире, то это сильно ограничит свободу наших действий. Не хотел бы я стать причиной случайной гибели какого-нибудь гражданского, виновного лишь в том, что оказался не в том месте не в то время.

– Боюсь, что да! – подтвердил мои сомнения Славан. – Если бы их не было, то можно было бы этот дом обстрелять из танков или пушек, но этого делать нельзя. Там могут быть жители всех национальностей. И бошняки, и сербы, и хорваты, словене, македонцы, да мало ли кто еще?

– Этакий макет былой Югославии в миниатюре, – философски заметил я.

Истматом, диаматом нас старательно загружали во время учебы в институте. У меня, кстати, по всем философиям всегда были «пятерки».

– Как мы среди них будем снайперов отыскивать, если они винтовку в шкаф положат да в гражданскую форму переоденутся?

– Они нас там не боятся, поэтому всегда будут при оружии! Я имею в виду у статей и их приспешников! – с жаром заявил Славан. – Так что врагов мы всегда сможем заметить, главное – успеть среагировать!

– Сколько там может быть гражданских? – спросил я.

– От пятидесяти до ста, – ответил Славан. – Или даже больше!

– Авантюра все это! – покачал головой я. – Как мы там со всеми будем разбираться?

– Авантюра, – согласился Вадим.

– Авантюра, – подтвердил Алик.

Славан испуганно смотрел на нас, решив, что все его старания напрасны.

– А мы, братцы, разве не авантюристы? – продолжил я, глядя на помрачневшего Славана и понимая, какие мысли пришли сербу в голову.

– Авантюристы, – без возражений согласились Вадим и Алик.

– Попробуем? – спросил я соратников.

И чего это меня понесло? Ведь только что думал не ввязываться в это неперспективное дело.

– Попробуем, – серьезно сказал Вадим. – Покажем братьям-сербам, на что способны русские добровольцы! Повоюем за них, раз они сами этого делать не умеют!

Вадим больше всех из нас переживал, что Россия в этой войне не поддерживает Сербию. Правда, и сербское правительство ведет себя не лучшим образом. Нашим странам не слишком везет на правителей.

Славан, обрадованный нашим согласием, пропустил мимо ушей едкие замечания по поводу боевых качеств сербов.

– Сколько там осталось до твоего предутреннего тумана? Через сколько быть готовыми к вылазке? – спросил Вадим Славана.

– Часа два еще.

– Тогда наливай!

Славан поспешил выполнить просьбу.

На улице изредка раздавались единичные выстрелы, да пару раз протарахтел пулемет. Противоборствующие стороны развлекались.

Вадим с Аликом тоже раза два выходили на улицу и выпускали по автоматной очереди в сторону мусульманских позиций. Вадим уверял, что он таким образом проводит рекогносцировку, отмечая, откуда отвечают выстрелами враги. Может, это и имело какой-то смысл.

– Пулемет в «китайской стене» на чердаке, где второй – не знаю. Стреляет в нашу сторону только один. Этот пулемет, скорее всего, на чердаке и останется, – рассказывал Вадим. – С высоты простреливаются все окрестности. Зачем им менять местоположение? Это ж не снайперы в поисках добычи, которым положено маневрировать.

Мы стали собираться. У меня на вооружении был очень приличный немецкий пистолет «вальтер» да испытанный АК-47 с десятком запасных рожков.

К «вальтеру» было всего две запасные обоймы. К разгрузочному жилету я прикрепил три «лимонки».

У моих соратников были точно такие же автоматы, пистолеты различных марок и гранаты. У Вадима имелся отличный десантный нож со стреляющими лезвиями. У меня – кавказский кинжал, такой же кинжал когда-то носил мой дед – терский казак.

Как и полагается доктору, мне пришлось захватить медицинскую аптечку. Будем надеяться, что пользоваться ею мне сегодня не придется.

Время шло. Туман медленно заполнял улицу.

– Пора! – сказал Славан.

Противно ползти в холодном сыром тумане, когда ничего не видно. Главное в темноте, – огибая обгорелые остовы машин, различные обломки и рытвины, – не потерять направление. Нам предстояло преодолеть всего сотню или чуть больше метров, но ползком это быстро не проделаешь.

«Китайская стена» приближалась слишком медленно. Грузный Алик, которому труднее всего было ползти, тихонько матерился. Лучше бы бежать, минута-другая – и у цели, но это мы позволить себе не могли. Нельзя, чтобы нас заметили или услышали.

Пока все шло спокойно. Появилась надежда, что мы благополучно достигнем девятиэтажки. Скорей бы! До здания оставалось метров двадцать, как вдруг бабахнуло, тут же тихо застонал Алик, сдерживая крик. Сверху полоснул очередями хорватский пулемет. Или бошняковский? Стреляли наугад – на звук взрыва. Пули прочвакали где-то совсем рядом.

– Черт! – прошептал Вадим. – Алик ногой за «паштет» зацепился!

Алик действительно зацепился за «паштет» (противопехотную мину). Я подполз к раненому. Алик кусал губы, сдерживая крики и стоны, понимая, что, если его услышат, пулеметчики на чердаке не успокоятся, пока окончательно не разберутся с возможными лазутчиками. А пока, похоже, усташи решили, что это какая-то бродячая собака наскочила на мину.

Стрельба прекратилась. Я осторожно ощупал ногу Алика. Крепкие башмаки пусть и приобрели нетоварный вид, зато неплохо защитили ногу. И похоже, Алик лишь краем подошвы задел замаскированную в обломках асфальта мину. Но пальцы все-таки покорежило и переломало, ходить наш товарищ не мог. Утешало, что стопу не оторвало, да и пальцы, скорее всего, удастся сохранить, если вовремя оказать медицинскую помощь.

Главное – грамотно вправить. Нужно обезболить и поставить все на место, но это реально сделать в условиях перевязочной, а не ночью на асфальте. Раненого надо отправить в стационар.

– Терпи, не так все плохо, ногу тебе мои коллеги не оттяпают! – сказал я Алику, с тревогой ожидавшему моего приговора.

Ему вначале показалось, что стопу снесло напрочь. Всегда в таких случаях думаешь в первую очередь о самом плохом.

– Как же я ее не заметил? – выдавил он.

По поводу возможной инвалидности я его успокоил. Все излечимо. А обычным ранением осетина не напугаешь.

Однако для Алика и для нас ситуация была затруднительной. Алик выбыл из строя и нуждался в оперативной медицинской помощи, иначе он рисковал на всю жизнь остаться хромым. А этого я, как медик, допускать не хотел. И не имел права.

Подползли Вадим и Славан.

– Что будем делать?

– Надо тащить Алика обратно. Сам он может не добраться, – сообщил я друзьям.

– Как же так? – расстроился Славан.

Операция, которую он так старательно готовил, на которую так долго нас уговаривал, срывалась, еще толком и не начавшись.

Сначала мы решили, что Славан и я останемся, а Вадим, как более физически подготовленный, поможет Алику добраться до наших позиций. Но, как выяснилось, Алик оказался слишком тяжел даже для Вадима. Ему в одиночку никак не удавалось транспортировать здоровяка осетина. Надо было либо возвращаться всем, либо кому-то оставаться ждать в доме, а двум другим тащить раненого.

– Славан, помоги Вадиму, – сказал я, – я вас буду ждать в первом подъезде.

Это все моя дурная, упрямая натура! Если что-то начал, то пойду до конца, пока не завершу предприятие. Или не сверну себе шею.

– Ты что, один останешься? – поразились товарищи.

– Кто кроме Славана сможет нам найти еще напарников? Да и мне, как человеку с высшим образованием, несолидно ползать на брюхе взад-вперед! – попытался отшутиться я. – Только возвращайтесь побыстрее!

Утро стремительно приближалось, туман мог быстро рассеяться, поэтому спорить было некогда, и парни, пожелав мне удачи, потащили Алика в сторону сербских позиций. Я же подобрался к стене дома и, прижимаясь к холодному камню, достиг торца здания.