В дверях здания появилась женщина. Высокая и худая, с впалыми щеками и жидкими волосами. Она ждала, и Мири стало неловко, что она, как невежественная простушка, стоит здесь и глазеет по сторонам, не зная, что делать.

– Подойдите ближе, – велела женщина.

Мири попыталась встать в строй с остальными, но девушки не поняли ее намерений и образовали маленькую толпу, а не прямую линию.

– Теперь я вижу, что правильно оценила ситуацию. Работа с горянками предстоит большая. – Женщина поджала губы. – Я Олана, дочь Манса. Вы будете называть меня наставница Олана. Я слышала об отдаленных территориях Данленда – ни тебе городов, ни рынков, ни благородных семейств. Что ж. Как только вы пройдете меж этими колоннами и окажетесь в здании, вы тем самым дадите согласие подчиняться мне во всем. Если я должна превратить необразованных девушек в утонченных особ, мне необходим строгий порядок в академии. Это понятно?

Фрид покосилась на Олану:

– То есть вы хотите сказать, что нам необязательно ходить в академию, если мы не желаем?

Олана прищелкнула языком:

– Это еще хуже, чем я ожидала. С тем же успехом я могла бы учредить академию в амбаре.

Фрид заволновалась и принялась озираться, пытаясь понять, какую оплошность она допустила.

– Простите нашу грубость, наставница Олана, – шагнула вперед Кэтар. Ее кудрявые волосы были того же рыжего оттенка, что и залежи глины по берегам деревенского ручья. Она уступала ростом только Бене, но держалась так, словно была выше и решительнее любого мужчины. – Мы, наверное, кажемся вам деревенскими простушками, но мы готовы ходить в академию, учить правила и стараться.

Некоторые девушки, по-видимому, не разделяли ее энтузиазма, они робко переглядывались и переминались с ноги на ногу, но Оз высказался вполне определенно. Поэтому большинство закивали или пробормотали согласие.

У Оланы остались сомнения, но она сказала:

– Тогда больше никаких глупостей, ступайте в дом.

Как только наставница отошла на почтительное расстояние, Кэтар сердито посмотрела на девушек.

– И постарайтесь не казаться такими дремучими, – прошипела она.

Переступив порог академии, Мири не отрывала взгляда от пола, даже провела носком ботинка по белым, как сливки, плитам с бледно-розовыми прожилками. Удивительно, что камень за столько десятилетий не потерял своего блеска, хотя за ним никто не ухаживал. Деревянные двери часовни жителям деревни приходилось регулярно чистить и натирать маслом.

Олана повела девушек по гулкому дому, предупредив, чтобы не шумели, голос Оланы и стук ее каблуков отражались от голых стен и пола и окружали Мири эхом со всех сторон.

– Здание слишком велико для наших нужд, – сказала Олана и добавила, что большинство из двенадцати комнат останутся закрытыми, чтобы не протапливать их зимой, а академия разместится в трех главных залах.

Девушки последовали за наставницей в длинное помещение, которому предстояло служить спальней. На полу в несколько рядов лежали тюфяки. У противоположной стены с одним окошком, смотрящим в сторону деревни, разместился очаг для тепла. Мири подумала, что те, кому достанутся самые дальние от очага места, наверное, будут мерзнуть.

– У меня отдельная спальня дальше по коридору, и если я услышу ночью какой-то шум, я… – Олана замолчала и брезгливо скривилась. – Какое зловоние! Вы что, пускаете коз в свои жилища?

Разумеется, коз на ночь загоняли в дома. Строить для них отдельный сарай не хватало времени, а так и козам, и людям зимой было теплее. «Неужели от меня и вправду воняет?» Мири отвела взгляд, надеясь, что наставнице никто не ответит.

– Ну что ж, через несколько дней запах, наверное, выветрится. Остается только надеяться.

Затем они посетили просторный зал в центре здания, отведенный под столовую. Огромный очаг с резным украшением из линдера свидетельствовал о том, что когда-то зал отличался роскошным убранством. Теперь же здесь ничего не было, кроме простых деревянных столов и скамеек.

– Это Нат, мастер на все руки, – сказала Олана.

Из соседней кухни вышел мужчина и скользнул взглядом по девушкам, словно не решаясь посмотреть им в глаза. Легкая седина коснулась его висков и бороды, в правой руке он держал поварскую ложку, и это напомнило Мири ее отца с колотушкой.

– У него, как и у вас, будет много дел, – продолжала Олана, – так что по пустякам к нему не обращайтесь.

Церемония знакомства показалась Мири резковатой, поэтому, уходя, она улыбнулась Нату, и в ответ на его лице промелькнула улыбка.

Олана снова провела своих подопечных по главному коридору, и они оказались в большой комнате с тремя застекленными окнами и двумя очагами. Дрова были редкой роскошью в деревне, поэтому дымок показался девушкам сладким и манящим. Почти все пространство в комнате занимали шесть рядов стульев с деревянными досками, прикрепленными к подлокотникам. У одной стены стояли стол и стул, а над ними висела полка с книгами в кожаных переплетах.

Олана велела девушкам рассесться по возрасту. Мири заняла место в ряду вместе с Эсой и двумя другими девушками четырнадцати лет, сложила руки на коленях и попыталась принять вид внимательной ученицы.

– Начну с правил, – объявила Олана. – Во время уроков не допускаются никакие разговоры. Если у вас возникнут вопросы, держите их при себе, пока я сама не спрошу, что непонятно. Любая проказа, шалость или неподчинение повлекут за собой наказание. Занять этот преподавательский пост считалось честью. Хочу вам заметить, что я оставила королевский дворец, где обучала двоюродных братьев принца, чтобы забраться на эту гору и нянчиться с пыльными девчонками, пасущими коз. Хотя, наверное, вы даже не знаете, что такое королевский дворец.

Мири приосанилась. Она знала, что королевский дворец – это очень большой дом с множеством комнат, где живет король.

– Заслуженно или нет, но вы стали частью исторического события. Последние два столетия академия принцесс была лишь формальностью: девушки из благородных семейств избранного города собирались на несколько дней вместе, а потом устраивался бал принца. Так как гора Эскель – это всего лишь территория, а не провинция Данленда и вы не можете похвастать какими-нибудь благородными семействами, главный посланник считает необходимым, чтобы к занятиям в академии отнеслись со всей серьезностью. До сих пор оракулы ни разу не называли территорию как место проживания избранницы. Королю и министрам не по душе, что принц должен выбрать простую девушку из далекого края. Поэтому король возложил на меня большую ответственность – убедиться, что каждая девушка, пришедшая на бал, годится на роль принцессы. Те из вас, кто не усвоит мои уроки за этот год, не пойдут на бал, не увидят принца и с позором вернутся в свою деревню. Итак, насколько я знаю, среди нас есть одна истинная представительница Данленда?

Наступила тишина, и Олана вздохнула:

– Я прошу ответить. Если кто-то из вас родился не на этой горе, я позволяю вам говорить.

Почти все девушки посмотрели на Бритту, сидевшую в ряду пятнадцатилетних, и только тогда она подняла руку:

– Я родилась в городе Лонуэй, наставница Олана.

Олана улыбнулась:

– Да, в тебе чувствуется порода. Имя?

– Бритта.

– И все? Как зовут твоего отца? я бы поняла, если бы мне так ответила какая-нибудь деревенская девушка, но только не жительница Лонуэя.

Мири заерзала. Не такие уж они и темные: девочка брала имя отца, а мальчик – имя матери, чтобы отличаться от других детей с такими же именами, данными при рождении. Как видно, на горе Эскель соблюдались те же традиции, что и во всем Данленде.

– В этом году я осталась сиротой, наставница Олана, – пояснила Бритта.

– Ну что ж, – сказала Олана, слегка растерявшись. – Такие вещи случаются. Я, разумеется, ожидаю от тебя больших успехов в учебе. Ты должна стать лучшей ученицей.

Взгляды, устремленные на Бритту, загорелись недобрым огнем.

– Слушаюсь, наставница Олана.