– Загадай желание, детка, тайное желание и самое сокровенное, – сказала мама. – И хорошее. Видит Бог, ни одно желание не будет для нас лишним.

«Потому что, кроме желаний, у нас почти ничего нет», – подумала Кэрол. Ей исполнилось всего восемь лет, но она понимала это так отчетливо, что сильно удивила бы маму и тетю, если бы сказала это вслух. Они всегда переходили на шепот, когда вспоминали ее отца, Билли, который бросил жену с дочкой, забрав все деньги и разрушив все их мечты. А Кэрол радовалась, что он сбежал. Она не скучала ни по отцу, ни по пивным бутылкам в холодильнике, ни по субботним вечерам, когда избитая мама плакала и потом носила рубашки с длинными рукавами, чтобы скрыть синяки. Кэрол пыталась заботиться о маме и прибирать их квартирку, но отец все равно злился по любому поводу.

Мама всегда говорила: «Не бойся, Карли, мамочка тебя защитит», – но это была неправда. Иногда, когда отец приходил домой взбешенным, мамы не было.

Кэрол закрыла глаза, стараясь не думать об отце, загадала большой дом, кучи денег и много молока для себя и мамы. Они обе любили по вечерам смотреть телевизор и жевать печенье «Орео», размоченное в молоке.

Уверенная в правильности своего желания, Кэрол открыла глаза, набрала в легкие побольше воздуха, чтобы задуть свечи… В то же мгновение Алекс сильно толкнул Питера, тот упал вперед, угодил головой прямо в торт, и его волосы тут же воспламенились. Питер завизжал, завизжали и все остальные, стали дуть изо всех сил, и дули до тех пор, пока не загасили загоревшиеся волосы Питера вместе со свечами. Вот так глупый Алекс испортил ее праздник.

Кэрол посмотрела на раздавленный торт и подумала, что ее желание никогда не исполнится. Она расплакалась, а мама крепко-крепко обняла ее:

– Не плачь, Карли. Фея дня рождения уже услышала твое желание. Оно обязательно сбудется. Ты особенная девочка, а Бог заботится об особенных маленьких девочках.

Мама не ошиблась. Желание Кэрол исполнилось. У нее есть большой дом, кучи денег и много молока. Только она больше не пьет молоко, чтобы не растолстеть. И она не пускает маму ни в свой дом, ни в свою жизнь. Кэрол поняла, что впервые за долгие годы скучает по маме. И по своим детям скучает. Что-то их не видно в толпе гостей.

Муж попросил ее поспешить и загадать желание, пока свечи не догорели. Неожиданное желание наполнило ее сердце: Хочу вернуть свою семью.

Кэрол открыла глаза и, задувая свечи, пожалела о своем глупом желании. Ее семья никуда не исчезла. Ее семья рядом – вот они: муж и дети. Так что же она загадала?

Однако, отходя от торта и уступая место официантам, Кэрол не могла избавиться от ощущения пустоты. У нее есть все, а кажется, что нет ничего.

Оркестр в глубине зала тихо заиграл популярную мелодию, и Кэрол поняла, что стоит в одиночестве, окутанная струйками дыма погашенных свечей. Как это случилось? Виновница торжества не должна оставаться одна.

Необходимо подойти к гостям, пообщаться, поболтать с ними. О, она прекрасно умеет вести светские беседы. Блейк всегда восхищался ее талантом развлекать гостей. Только сегодня Кэрол не склонна к пустым разговорам. От узких туфель на высоченных шпильках болят ноги, лицевые мышцы сводит от улыбок, а впереди еще танцы и бесконечные тосты. Ей просто необходимо посидеть где-нибудь в тихом уголке хотя бы пару минут, обрести второе дыхание, приободриться… и как можно быстрее.

– Миссис Прескотт, с вами все в порядке? – Линдси, распорядительница праздника, бойкая блондинка чуть за тридцать, с тревогой смотрела на нее, сжимая в руках папку-планшет с зажимом.

– Все прекрасно. Прием замечательный. Вы отлично поработали. Благодарю вас.

Линдси явно успокоилась:

– Я рада, что вам нравится. Надеюсь, вы хорошо проводите время.

– Да, конечно. Вы случайно не видели моих детей?

– Они уехали как раз перед тем, как разрезали торт. Ваша дочь сказала мне, что едет с вашим сыном на вечеринку с ночевкой, или что-то в этом роде. Я решила, что вы знаете об их планах.

Кэрол было известно, что дети куда-то собираются на всю ночь, поскольку она и Блейк заказали номер в отеле, но подробностей она не знала и испытала разочарование оттого, что они удрали так рано. Даже не захотели посмотреть, как она разрезает торт. В последние годы они все больше отдалялись от нее, все реже выражали желание что-то делать вместе с ней, но она винила в этом подростковый возраст. Софи уже шестнадцать, Майклу пятнадцать. У каждого из них своя жизнь.

Однако, как ни утешай себя, отдаляться друг от друга они начали гораздо раньше. Ее преданность Блейку и его карьере заставляла Кэрол пропускать некоторые важные для детей события. Блейк постоянно нуждался в ее помощи. Она устраивала для него приемы, сопровождала в поездках, поддерживала все его амбициозные замыслы и искренне верила, что, помогая ему, создает лучшую жизнь своим детям. И создала. Ее дети живут в большом доме. У них дорогая модная одежда, все новинки электроники, самые последние модели компьютеров. Они ни в чем не испытывают недостатка, в этом и ее заслуга. И все же в глубине души ей не хватало более тесной связи с ними.

Ну, может, она и не самая лучшая мать, зато, без всяких сомнений, потрясающая жена.

Кэрол прошлась по бальному залу, выискивая взглядом Блейка. Минуты шли. Его отсутствие все больше раздражало ее. Такое впечатление, что в последнее время он ускользает от нее, что его никогда нет рядом. Она не имела ничего против того, что оставалась в его тени, пока он был достаточно близко, чтобы эту тень отбрасывать.

Вечеринка выплеснулась в коридоры, окружавшие бальный зал. Улыбаясь гостям, Кэрол продолжила поиски мужа за пределами зала и в дальнем конце одного из коридоров свернула за угол. Коридор вроде был пуст. Так ей казалось, пока она не заметила парочку, почти полностью заслоненную высоким растением в кадке.

Кэрол остановилась как вкопанная, узнав широкие плечи собственного мужа. У женщины были длинные рыжие волосы и очень короткое черное платье без бретелей. И вряд ли ей было больше двадцати пяти.

На глазах Кэрол рыжая прижалась к Блейку и что-то шепнула ему на ухо, затем скользнула губами по его скуле. В интимности этого жеста ошибиться было невозможно.

Живот Кэрол свело судорогой, сердце замерло и пропустило удар. О господи! Неужели это все же случилось? Неужели ее муж уже крутит интрижку с молодой женщиной?

Должно быть, она все же не сдержалась от горестного возгласа, поскольку Блейк резко обернулся и увидел ее. В его глазах появилось выражение, какое бывало всегда, когда он нервничал или чувствовал себя виноватым. Женщина рядом с ним совершенно не сконфузилась. Наоборот, она выглядела победительницей, отхватившей ценный приз.

– Кэрол, – пробормотал Блейк, подходя к ней. – Ты знакома с Кристел Каннингем? Ее отец только что сделал очень большой взнос в мой избирательный фонд.

Сквозь шум в ушах Кэрол расслышала объ-яснение, только не поверила ни на секунду. Ей хотелось затопать ногами, завизжать, что он лжец, да еще и идиот, если обжимается с другой женщиной прямо на дне рождения жены. Но ничего этого Кэрол сделать не могла. Она не могла закатить скандал. Она не такая, во всяком случае, не желает быть такой.

– Понятно, – сухо сказала она. – И ты просто ее благодарил.

– Вот именно.

Кэрол увидела облегчение в глазах мужа и уверенность в том, что они уладят недоразумение спокойно, с достоинством. Ее руки сами собой сжались в кулаки. Ее охватило непреодолимое желание встряхнуть мужа, заехать кулаком в его красивое лицо, заставить понять, что она держится из последних сил не ради него, а ради себя. Меньше всего ее привлекала жалкая роль обманутой жены на собственном дне рождения.

– Рада познакомиться с вами, миссис Прескотт, – вкрадчиво промурлыкала Кристел. – Надеюсь, вы не будете возражать, если я украду вашего мужа на несколько минут. Меня безумно заинтересовал его взгляд на политику.