– Ну, да. А что? – Его улыбка потускнела. – Что-то не так, Энджи?

Она смотрела в глаза мужа, удивляясь, почему его обескуражила ее реакция.

– Я думала, что мы потратим эти деньги на еще одно ЭКО. Здесь ровно столько, сколько нам нужно.

Колин побледнел. Стиснул зубы:

– После последней неудачи мы договорились поставить на этом точку.

– Мы не договорились. У нас просто кончились деньги. Но сейчас у нас есть деньги.

Колин покачал головой:

– Дело не в деньгах. Дело в тебе и во мне. Я больше не могу смотреть, как ты страдаешь. Я не вынесу снова видеть огонь на-дежды в твоих глазах, а потом потухшее пепелище страшного разочарования после неудачи. Боюсь, что в один из таких дней ты просто сорвешься, а я не смогу помочь тебе. Не все мечты сбываются. Мы должны с этим смириться.

– Врач считает, что у нас может получиться. Он так и сказал. Мне только тридцать пять. Еще есть время, пусть немного, но есть. Конечно, с каждым годом шансы тают…

– Энджи, ты слышишь только то, что хочешь слышать. Он сказал, что это может не случиться никогда.

– И сказал, что вероятность есть, – возразила Анджела. – Как ты мог сдаться?

Он обнял ее за плечи:

– Мы ведь счастливы? Мы любим друг друга. У нас чудесные друзья, родные, полно племянников и племянниц, которых мы можем баловать. У тебя есть твоя галерея, твое искусство. Неужели тебе этого мало?

– Мало. – Анджела отстранилась от мужа. Прикосновения Колина стали вдруг невыносимы, ведь он пытался отнять у нее ее сокровенную мечту.

– Будь реалистичнее…

– Нет, я хочу ребенка. И не хочу через пять лет оглянуться назад и спросить себя, а что, если бы я попыталась еще раз? Неужели ты не понимаешь, что мы должны дать себе этот один, последний шанс?

Колин молча смотрел на нее, а она надеялась, что его взгляд смягчится, что он ободряюще улыбнется ей и скажет: «Хорошо, я тоже этого хочу».

– Я не могу.

Анджела не сразу осознала смысл его слов, но выражение его лица – непреклонное, решительное – не оставило никаких сомнений. Боже! Он не передумает. Отчаяние поглотило ее. Неужели это конец? Неужели это и в самом деле конец?

Если Колин не согласится на ЭКО, все кончено. Бесповоротно. У нее никогда не будет ребенка. Она никогда не почувствует в себе зародившуюся жизнь.

Анджела прижала ладонь к животу. Душевная боль пронзила ее, как реальный удар ножом. Сколько раз она прикасалась к животам своих беременных сестер, сколько раз чувствовала, как шевелятся, лягаются их дети, как безумно хотела испытать это невероятное, особое ощущение в собственном теле… Она не могла дышать, ей казалось, что стены смыкаются вокруг нее.

– Все пройдет. Тебе станет легче, – попробовал утешить ее Колин, похоже, не слишком наде-ясь на успех. – Мы будем жить полной жизнью. Мы будем счастливы. Все будет хорошо.

Не успела она ответить, как кухонная дверь распахнулась, и мама внесла на вытянутых руках торт с зажженными свечками. Сестры, их мужья, их дети и все прочие родственники мгновенно заполонили маленькую кухню.

Анджела опустила взгляд на торт, на освещенную тридцатью пятью свечками надпись: «С днем рождения, Анджела».

– Загадай желание, – предложила мама, ставя торт на стол перед именинницей.

Боже, сколько раз она уже загадывала одно и то же желание. Не сработало. Но родственники ждали. И предлагали наперебой: «Новая машина… Кругосветное путешествие…» Они подавляли ее, предлагая изменить себе, отказаться от мечты, загадать что-то, что не сотворит чуда. Если она согласится, они успокоятся, ведь им больше не придется следить за каждым своим словом, чтобы не ляпнуть при ней лишнего.

Наверное, нужно уступить им, сделать то, что они хотят. Она привыкла уступать.

Но когда Анджела закрыла глаза, чтобы загадать свое тайное желание, только одно пришло ей на ум.

Господи, пожалуйста, подари мне ребенка.

Под бурные аплодисменты, веселый смех и нестройный хор «С днем рождения тебя» она задула свечи. Мама предложила унести торт обратно в гостиную и там разрезать. Гости дружно покинули кухню, и Анджела вздохнула с облегчением.

Колин умоляюще взглянул на нее, призывая прекратить спор, смириться с неизбежным:

– Идем, съешь кусочек торта. Твой любимый.

– Я не голодна.

Очень кстати в кухню ворвался дядюшка Рико:

– Колин, кончилось вино. Пора вскрыть тайные запасы, которые каждый добрый итальянец держит в погребе.

– У меня нет ни тайных запасов, ни погреба, – откликнулся Колин. – Но в винном магазине чуть дальше по улице вина полно.

– Я съезжу. – Анджела ухватилась за подвернувшийся предлог, как утопающий за соломинку. Ей просто необходимо было вырваться из этой комнаты, из этой праздничной атмосферы, из этой жизни.

– Ты не можешь уйти… это твой праздник. Я сам схожу, – возразил Колин.

– Нет, нет. Мне надо на свежий воздух.

Он нахмурился, явно раздосадованный ее решением.

– И что я должен сказать твоей маме?

– Скажи, что на сегодня с меня хватит сюрпризов.

– Анджела…

– Что?

– Возвращайся поскорее.

– Я просто отправляюсь за вином. Сколько времени это может занять?

Еле сдерживая волнение, Лиз вышла из такси в центре города перед сверкающим стеклянным фасадом нового тридцатиэтажного здания. «Ремингтон». Один из самых роскошных отелей Сан-Франциско. Она до сих пор не могла поверить, что уселась в машину с совершенно незнакомым мужчиной, который собирается угостить ее бокалом шампанского. Происходящее больше напоминало кинофильм, чем настоящую жизнь… во всяком случае, ее настоящую жизнь.

– После вас, – чуть поклонился Джон, указав рукой на вращающиеся двери.

Лиз заколебалась:

– Вы уверены, что хотите зайти именно сюда? Мы оба неподобающе одеты. – Конечно, она сменила форму медсестры на голубые джинсы, трикотажную блузку и черный джемпер – свою обычную повседневную одежду, причем изрядно помявшуюся за целый день в тесном шкафчике. Но надо признать, что ее одеяние никак не тянет на изысканный вечерний наряд.

– Это ваш день рождения. Вы заслуживаете самого лучшего, – галантно ответил ее спутник.

– Вы правы. Я действительно заслуживаю самого лучшего, – медленно произнесла Лиз, словно пробуя на вкус редкую для себя мысль. – Только сначала придется найти банкомат.

– Сегодня я угощаю.

– Я привыкла платить за себя.

– Не сегодня вечером, – возразил он. – Не переживайте, я могу себе это позволить.

– Мне было бы легче довериться вам, если бы вы чуть больше сообщили о себе, включая вашу фамилию.

Парень назвал лишь свое имя – Джон, и где доказательства, что оно настоящее? И голос его звучал как-то странно – еще одно предупреждение о возможной опасности, но может, хватит уже осторожничать и перестраховываться?

– Не думаю, что обязательно обмениваться фамилиями, – ухмыльнулся Джон. – Так забавнее.

Ей захотелось поспорить, но, в конце концов, неужели нужно заполнить две подробные анкеты, чтобы принять приглашение на бокал шампанского?

– Идемте, Лиз, начнем праздновать. Вы же не становитесь моложе, – поддразнил он.

– Отлично. Никаких фамилий.

Джон взял ее за руку. Как трогательно! Она уж и не помнила, когда в последний раз держалась за руку с мужчиной. Кайл терпеть не мог держаться за руки. Говорил, что подобные «телячьи нежности» его сковывают. Наверное, потому, что не собирался связывать с ней свое будущее. А она, отчаянно нуждаясь в близком человеке и не желая отставать от подруг, пропустила этот тревожный звоночек, как и множество других.

Они вошли в вестибюль, и Лиз едва сдержалась, чтобы не выразить свои эмоции, увидев высокие, как в соборе, потолки, мраморные полы, хрустальные люстры. А публика! Мужчины в шикарных костюмах и женщины в дорогих вечерних платьях. Не хватало только красной дорожки, чтобы почувствовать себя на церемонии вручения «Оскара» или на кинопремьере, где не бывает случайных людей, одни знаменитости.