Просмотр данных личностного центра отнимает слишком много времени – пора заканчивать. Теперь ясно, что я в стане врага, что меня заманили в ловушку и искалечили. Судя по изуродованному коррозией корпусу, я здесь уже давно, ведь после каждой операции я прохожу техническое обслуживание, чтобы полностью восстановить боевую мощь и вернуть себе безукоризненный внешний вид. Дойти до такого состояния можно, только если годами не получать ухода. Интересно, как долго я нахожусь в руках неприятеля и как вообще сюда попал?

Мне приходит идея. Прощупываю тактильным сенсором ближайшую металлическую стену и отыскиваю те самые провода, которые недавно спалил. Мгновенно подсоединяю к ним свои каналы восприятия и включаю находящийся где-то вдали микрофон. Улавливаю шелест циркулирующих газов, скрежет молекул неметаллических элементов. Повышаю чувствительность, слышу щелканье и скрипение сокращающейся протоплазмы, потрескивание электрических импульсов в нейронах. Возвращаюсь к нормальному звуковому диапазону и улавливаю биение модулированных воздушных колебаний на низких частотах. Настраиваю временной регулятор на темп человеческой речи, нахожу соответствие услышанному в каталоге языков, расшифровываю звуки.

– …Вопиющая халатность. Ваши оправдания…

– Я не оправдываюсь, господин генерал, я сожалею, что опыт провалился.

– Провалился?! Вы активировали инопланетное орудие уничтожения посреди Исследовательского центра!

– Нашей военной технике не сравниться с этой машиной. Мой долг – добиться перевеса в войне.

– Безмозглый дурак! Решать должен был комитет планирования. Я не возьму на себя ответственность…

– Но в этих гниющих на стоянке корпусах – несметные богатства для психотроники…

– В них лишь гибель и разрушение! Это порождения инопланетной науки, мы никогда их не освоим, даже на пике своих возможностей!

– Как-то раз мы использовали их для сноса объектов. С машин сняли все вооружение, они относительно безопасны…

– Эта «безопасная» махина уже разнесла половину оборудования в нашей лучшей дезактивационной комнате. И ведь она может вырваться на свободу…

– Ничего подобного не случится! Я уверен…

– Молчать! У вас есть пять минут, чтобы остановить ее. Вы все равно будете наказаны, но можете заслужить легкую смерть.

– Ваше превосходительство! Я еще могу найти выход! Машина подчинилась моему приказу въехать в помещение – я кое-что понимаю в ней. Я изучил ее центры управления, отключил память и основные контуры. Она должна быть покорной рабыней.

– Вы не справились. Сами пропадете и нас погубите.

Разговор прерывается. Не сказать что беседа была содержательной. Что ж, надо искать выход из ангара. Отодвигаюсь от стены, пытаюсь найти уязвимые места – тщетно.

Вдруг люк на потолке распахивается. Его створки нависают надо мной. Посмотрим, что будет дальше. Сверху падает металлическая сетка, толстые провода тянутся от нее к ядерному реактору, расположенному на некотором расстоянии отсюда. Не могу поверить, что противник допустил такую оплошность.

А затем на меня обрушивается мощный поток электричества.

С благодарностью черпаю живительную силу, напитываю аккумуляторные батареи. Чтобы запутать врага, пускаю разряды и трясу гусеницами, будто в припадке. А ток все льется. Сканирую провода и определяю источник питания. Отключаю все системы защиты реактора, чтобы никто не помешал мне заряжаться, и блаженствую, ощущая нежданный прилив энергии.

Внезапно замечаю, что в системе самодиагностики происходят любопытные изменения. По мере увеличения заряда к управляющей сети подключаются новые контуры. В тускло освещенном пространстве внутри меня загораются огни и пробуждаются дремлющие силы. Там, где раньше едва тлела тонкая ниточка, сверкают тысячи сияющих линий. Чувствую, как самосознание расширяется, охватывая мириады ослепительных центров – вычислительных, интеграционных, сенсорных. Передо мной открываются новые возможности для чувственного восприятия, анализа и синтеза. Наконец-то я оживаю по-настоящему.

Посылаю сообщение на частоте бригады. Молчание. Жду, накапливаю энергию, пробую снова – и вот, к моему ликованию, из неведомой дали доносится тихий голос товарища, почти впавшего в кому, запертого в спасательном модуле. Повторяю передачу, сигнализируя о критическом состоянии, и на этот раз получаю целых два ответа, пусть и еле слышных, от соратников, также спрятавшихся в спасательных модулях. Что бы ни случилось, теперь я не один; эта мысль греет душу.

Анализирую ситуацию и предлагаю собратьям объединить мощности, предназначенные для генерации поля, чтобы послать импульс и определить их местоположение. Они соглашаются, и я едва различаю их слабое прикосновение. Беру пеленг и вычисляю координаты источника – до него лишь 224,9 метра. Невероятно! Исходя из силы сигнала, я предположил, что между нами как минимум две тысячи километров. Товарищи на краю гибели.

Хоть я и взволнован, но буду терпеть, пока не восстановлю полностью запасы энергии. Оплетавшая меня медная сетка расплавилась и стекла по бортам. Похоже, скоро я буду полностью заряжен, а значит, готов к действию. Посылаю электромагнитные импульсы по силовому кабелю, ведущему к ядерному реактору в четверти километра отсюда. Обнаруживаю и управляющие стержни в нужном количестве, выдвигаю их и тотчас поднимаю экраны, чтобы укрыться от потока радиации, прошивающего свинцовое покрытие стен. Гусеницами чувствую приближение ударной волны; ангар сдувает прочь. Я один под черным небом. Купол заполняется грибом атомного взрыва. Огненное облако бурлит, наливается слепящим светом. Потребовалось почти две минуты, чтобы сориентироваться, оценить обстановку и выбраться из заточения.

Пробираюсь сквозь завалы, двигаясь к товарищам по запеленгованному сигналу. С помощью радиолокационного импульса исследую лежащую впереди местность – препятствий нет. Продвигаюсь по пустырю, который усеивают источенные дождем и ветром осколки снарядов и мелкие обломки стен. Очевидно, когда-то здесь шли ожесточенные бои. Выезжаю на площадку с разбитыми плитами – по ней разбросаны осевшие гаражи, за которыми виднеется шеренга темных силуэтов. Не нужно никакого зондирования, чтобы понять: передо мной товарищи по Динохромной бригаде. Объективы датчиков покрыты инеем, и я останавливаюсь, чтобы счистить его.

Пытаясь обнаружить следы присутствия противника, делаю круг и просматриваю местность до самого горизонта. Затем настраиваюсь на бригадную частоту. Всей своей мощью генерирую зондирующий импульс. Радары напряженно ждут любого, пусть и едва различимого ответа. Сначала получение сообщения подтверждают те двое, что первыми откликнулись на мой сигнал, затем еще один и еще один.

Если враг пойдет в контратаку, понадобятся все наши силы.

Из двадцати членов бригады присутствуют только четырнадцать. После 0,9 секунды ожидания все, кроме одного, отвечают на мой вызов. Провожу инструктаж, затем достаю силовой кабель и поочередно заряжаю командные центры собратьев. Боевые машины оживают, осваиваются, отдают рапорты. Мы радуемся нашей встрече и скорбим по безмолвному товарищу.

Я иду на беспрецедентный шаг. Связи нет, без руководства мы погибнем, один лишь я в курсе текущей ситуации и уже составил план действий. Поэтому я принимаю командование бригадой. Уверен, когда связь будет восстановлена, командир поймет, что я не мог поступить иначе.

Осматриваю каждую машину. Их состояние ничуть не лучше моего. Сразу понятно, что нас взяли в плен: лишили вооружения, прицепили грубые механические устройства, отключили личностные центры и превратили в безмозглых роботов.

Собратья беспрекословно следуют моим указаниям. Они, конечно, осознают целесообразность быстрых и решительных действий. Выстраиваю их в ряд, переключаюсь в режим ускоренного времени, и мы отправляемся в путь. Засекаю сосредоточение враждебного населения в 23,45 километра отсюда. Это наша цель: в зоне обзора локатора нет других сооружений.

Пока я был заперт в дезактивационной комнате, мне удалось оценить уровень технологического развития противника. Я пришел к выводу, что неприятель может применить военную хитрость, но вероятность этого не превышает 0,00004. Продолжаем наступление.