Кладка была в скверном состоянии, это облегчало путь. Только поднявшись на высоту двух человеческих ростов, Ридрих не смог отыскать новой опоры. Вытащил из-за пояса кинжал и всадил между камнями — плотно, по рукоять. Подергал, убедился в надежности приспособления и стал карабкаться дальше. Macte animo, generose puer: sic itur ad astra.[25]
Время от времени Ридрих, задрав голову, высматривал окошко, подсвеченное оранжевым. Выше кладка сохранилась получше, да и сложена была из камней меньшего размера, здесь подниматься стало труднее. Однако Ридрих не спешил, отыскивал места, чтобы поставить носок сапога. Он берег кинжалы. Когда окно оказалось совсем рядом, использовал последние клинки, чтобы подготовить местечко для передышки — одному Всевышнему известно, сколько придется висеть, выжидая удачного момента. Из проема доносился негромкий говор — Сьердан был не один. Его собеседник, скорее всего, разгуливал по тесному помещению: голос то приближался, то удалялся. Говорил гость, хозяин отвечал коротко, односложно. Похоже, Сьердан находился далеко от окна. Ридрих убедился, что меч легко покидает ножны и что не зацепится за стену, когда придет пора прыгать внутрь. Потом взял в зубы последний кинжал, ощущая легкий пряный вкус соуса, которым слуги Лоренета поливали говядину. Теперь они все мертвы — и повара, и гости, вкушавшие мясо с приправой… Впрочем, эти двое, от которых Ридриха отделяет толстая стена, тоже мертвы, напомнил себе юноша. Правда, им это пока еще неизвестно. Что ж, mores cuique sui fungunt fortunam.[26]
В башне раздался новый шум — стук, скрип, невнятное бормотание. Затем Сьердан отчетливо произнес:
— Да, поставь на стол и ступай. Больше нас не беспокоить, понял? Проследишь, чтобы никто сюда не лез.
Ридрих решил, что сейчас те, кто внутри, смотрят друг на друга, и рискнул осторожно заглянуть внутрь. Седой человек, должно быть слуга, ставил на стол кувшин, хозяин замка наблюдал за ним, стоя вполоборота к окну. Кроме них, в комнате находился гость Сьердана — полный дворянин с роскошными черными усами. Судя по синим и красным цветам, преобладавшим в одежде, он из свиты графа Оспера.
Ридрих быстро отшатнулся, чтобы не быть замеченным слугой, когда тот повернется. Скрипнула дверь.
Господа молчали — наверное, ждали, чтобы старик убрался подальше.
— Ну, хорошо, — нарушил наконец паузу гость, — вы изъявляете желание служить Лиге…
— Я готов служить Лиге… Лиге Добра и Справедливости, так вы ее называете? Так вот, я хочу заметить, что прежде всего желаю быть полезным его светлости. Человеку моего положения необходим могущественный покровитель, а его светлости не помешает деятельный дворянин, чтобы представлять его интересы в здешнем краю. Я вполне подхожу.
— Хм… я вас понимаю… Но как мне доказать графу, что именно вы подходите лучше, чем, к примеру, Лоренет? Лоренеты — почтенный и богатый род.
— О, это ненадолго. Завтра или послезавтра Игмор разорит их владения. Разумеется, взять замок ему не под силу, но в принадлежащих Лоренетам землях не останется камня на камне.
— Игмор, Игмор… Вечно этот смутьян…
— Он будет занят в Лоренете, когда подойдут солдаты Лиги. Верней всего — захватить барона там, а потом и замок не устоит! — Сьердан заговорил торопливо, он, по-видимому, гордился своим планом. — Если бы пришлось сражаться с Игмором на его горе, осада могла затянуться, но я все спланировал. Смотрите сами: барону доносят, что Лоренет убил его ненаглядного родича Эрлайла, барон отправляется мстить, тут подоспеют люди его светлости, в поле они одолеют барона — и в провинции не останется ни одного дворянина, способного помешать планам Лиги. После этого господин Оспер сможет увести ополчение — Лоренетов, Гайсов и прочих сторонников, — чтобы включить их в армию Лиги, идущую на столицу. При этом кто-то должен присматривать здесь…
— Вы, Сьердан?
— Разумеется, я. Вы сами видите, я здесь враг всем, у меня нет союзников и друзей, тем крепче я стану держаться за покровителя.
Ридрих услышал плеск — Сьердан наливал вино. Потом шаги — гость взял бокал и принялся расхаживать по комнате. — Что ж, в ваших доводах есть немалый резон, — рассудил вассал Оспера, — все обстоит именно так. Едва вы, господин Сьердан, попытаетесь сделать хотя бы один неверный шаг, его светлости даже не понадобится самому карать вас. Достаточно будет намека, чтобы здешние сеньоры разделались с вами собственными силами.
— Я понимаю, понимаю, — спокойно ответил рыцарь-разбойник. — А потому стану всячески избегать неверных шагов.
— Это хорошо, что понимаете. В таком случае… в таком случае… Неплохое вино! Вот уж не подумал бы, что здесь, в этих развалинах, может храниться столь прекрасный напиток!.. А, догадываюсь! Вы держите свои припасы в чужих закромах, а?
— Да, и беру по мере надобности. То там, то здесь… где плохо лежит.
Оба рассмеялись. Ридрих напрягся — голос усатого дворянина раздавался все ближе и отчетливее, гость с бокалом в руке подошел к окну.
Свет, струящийся из окна, померк — дворянин из Мергена любовался звездным небом. Пора! Ридрих вцепился в рукояти кинжалов и перебросил тело вдоль стены к слабо освещенному проему. Левая нога встала на карниз, а правой юноша ударил приезжего господина в лицо. Тот как раз делал глоток, и сапог Ридриха, угодивший в дно бокала, вбил сосуд в рот вместе с зубами. Дворянин, поперхнувшись вином, выпучил глаза и с хрипом повалился навзничь, Эрлайл рухнул на него и пригвоздил кинжалом правую руку к доскам пола, тут же проворно перекатился и вскочил на ноги, выдергивая меч. На Сьердана юноша не смотрел, но был уверен, что разбойник не растеряется. Так и вышло — клинок хозяина замка врезался в пол там, где только что был Ридрих. Взлетели щепки и пыль.
Не теряя времени, Эрлайл перешел в атаку. Его манера боя, с экономными короткими движениями, как нельзя лучше подходила для поединка в тесной комнате, тогда как Сьердан привык рубить сплеча и теперь чувствовал себя неуверенно. Ридрих, стиснув зубы, наседал на противника, атаковал, оттесняя от двери. Мельком он взглянул на дворянина, распростертого на полу, — тот лежал неподвижно, закатив глаза. Похоже, потерял сознание от боли. Убедившись, что с этой стороны опасности нет, Эрлайл сосредоточился на поединке. Он опасался, что Сьердан позовет своих людей, но тот дрался молча, берег дыхание. Чтобы ускорить развязку, Ридрих после очередного выпада отвел меч далеко вправо, приоткрывая бок, — заманивал. Атака разбойника оказалась столь стремительной, что Эрлайл едва не поплатился, но все же сумел вывернуться из-под удара, пропуская Сьердана мимо себя слева, а когда тот проскочил — пихнул в спину. Разбойник споткнулся о лежащего дворянина из свиты Оспера и рухнул на пол. Ридрих прыгнул следом и припечатал сапогом ладонь противника с зажатой рукоятью. Сьердан зарычал, но руку разжал, Ридрих отшвырнул неприятельский клинок и позволил противнику сесть.
— И что теперь? — осведомился Сьердан, массируя ушибленную кисть. — Мы можем договориться? К примеру, я расскажу тебе о планах заговорщиков…
— Не надо, — бросил Ридрих, покачивая острием меча перед носом врага. — Я услышал достаточно. Лига Добра и Справедливости. Заговор против короны. Люди Оспера идут сюда, чтобы помочь местным сеньорчикам одолеть Игмора, а затем все вместе двинутся на соединение с основными силами бунтовщиков. Знаешь, Сьердан, а ты плохо рассчитал. Твой план совсем негодный — Лоренет уже догорает.
— Как?
— Благодаря мне. Я прорвался из Эрлайла, прискакал в Игмор, а потом обманом открыл ворота Лоренета. Будущих членов твоей Лиги перебили пьяными, так что отсюда Оспер подкреплений не получит… А дядя Фэдмар к утру вернется в свой неприступный замок на горе. Это означает — его не захватят в поле. Ты проиграл, Сьердан.
— Но ты не убил меня сразу. Значит, у тебя что-то на уме, молодой Эрлайл?
