Этот хуремит был явно феодального происхождения; он ссылается на свое родство с иранскими царями, зовет на помощь рыцарей, а причина его ненависти — отобрание его земель.

Дехканы шли под знамена хуремитов там, где хуремиты были сильны: где они изгоняли арабов, они старались втереться в милость хуремитских вождей; но когда счастье покидало повстанцев, они их предавали и переходили на сторону угнетателей. Яркие примеры такого двурушничества показывает история Бабека.

Плохо жилось крестьянству не только в Иране.

В западной половине халифата, в Сирии, в Египте, положение крестьян значительно ухудшилось с воцарением Аббасидов и перенесением столицы в Багдад. Эти провинции, бывшие при Оммайядах центральными, стали окраинами, правители их мало считались с предписаниями центра, да и центр ими интересовался лишь с точки зрения получения дохода, оставляя население на полный произвол правителей. Золотой поток, стекавшийся при Оммайядах в Дамаск и его области, устремился теперь в Багдад, и громадные расходы двора и придворных уже не питали торговлю и промышленность Сирии, спрос на земледельческие продукты сократился, доходы земледельцев упали, а харадж и подушная взимались в прежнем размере, а то и в большем: жадность правителей, не боявшихся жалоб на них в отдаленный Багдад, не имела пределов.

По всей империи халифов крестьянство стонало; от времени до времени в отдельных провинциях проходили волны народных бедствий, голодовок и чумной эпидемии. Через два года после вступления на престол Аббасидов — чума в городе Рее, в следующем году чума в Сирии; в 775 году чума распространилась по многим провинциям; спустя восемь лет чума в самом Саваде, в 815–816 году чума в Багдаде и в Сирии, в 816–817 году голод в Джебале, Хорасане и Рее, в 822–823 году голод опять в плодороднейшем Саваде. У нас нет сведений о народных бедствиях специально в Азербайджане, но надо думать, что в нем было не лучше, чем в других провинциях халифата. Имеется лишь известие о великом бедствии, постигшем Азербайджан в 799 году вследствие набега хазар, прорвавшихся через горные ущелья Кавказа, разграбивших и разоривших Закавказье, Азербайджан и Армению.

Все эти бедствия, все эти притеснения и вымогательства, вся нищета крестьянства приводила к вспышкам недовольства, переходившим нередко в открытые восстания.

В течение почти столетия, с 751 по 839 год, редкий год проходил без восстания в империи халифов. Правда, эти восстания носили чисто местный характер, возникали стихийно и сравнительно легко подавлялись: еще не было у крестьян, живущих даже в одной и той же области, чувства солидарности; бунт в одном селении не поддерживался соседними. Однако заслуживает внимания то, что чем дальше, тем эти восстания охватывают все более обширные территории и становятся все более длительными. Восстание Моканны в Мавераннахре захватило всю область и продолжалось два года (778–780); оно было поддержано одновременным восстанием в Хорасане.

Восстание в Египте продолжалось три года (829–832) и не только охватило всех крестьян-коптов Египта, но и арабов-колонистов; бедственное положение и тех и других будило классовое самосознание и заставляло забывать национальные противоречия.

Самым грозным восстанием, до основания потрясшим империю халифов, было восстание хуремитов в Азербайджане, которое продолжалось двадцать два года (817–839), охватило несколько областей и потребовало для подавления большого напряжения сил со стороны халифата. Восстания хуремитов в Азербайджане происходили и раньше (например, восстание 808 г.), но они были, как и все крестьянские восстания, чисто стихийными, вспыхивали то в одном округе области, то в другом. Тут же восстание было организованным, имело твердое руководство выдающегося человека. То был Бабек. Причинами восстаний были, как всегда, притеснения и вымогательства агентов власти, усиление податного бремени. Но здесь, в Азербайджане, эти притеснения и вымогательства приняли особенно острые формы в начале IX века ввиду некоторых особенностей местного аграрного строя.

Азербайджан был завоеван арабами после упорных боев с местным населением. Поэтому, по закону ислама, земли должны были перейти в казну халифа, движимость населения поступить в добычу воинам, а сами жители стать рабами победителей. Однако арабы предпочли после первых же военных успехов заключить мирные договоры с дехканами и представителями городов. По этим договорам жители сохраняли свое имущество, продолжали обрабатывать свою землю, получали право исповедывать свою религию, только должны были платить арабам ежегодную дань.

Арабские гарнизоны были размещены в разных пунктах области, главной базой их стал город Марага. Как и в других областях халифата, заключенные договоры не соблюдались жадными Оммайядами. Притеснения и придирки легко приводили к местным бунтам, а этого было достаточно, чтоб правительство могло считать договоры нарушенными и приступить к новому «завоеванию», т. е. к отобранию земель и обращению движимого имущества жителей в военную добычу. В результате жители обнищали, земли стали казенными, однако сельское население не обращалось в рабство, а оставлялось на своих участках в крепостной зависимости у новых господ. Некоторые земли Оммайяды раздали во владение арабским главарям; так, Мохаммед ибн ар Равад из племени Азд получил Тавризский округ, Али ибн Морра — Карызский округ, людям из племени Гамдан даны земли в Миане; некоторые земли остались во владений доказавших свою преданность дехканов.

Большая же часть Азербайджана была отдана во владение правителю области Мервану, члену семьи правящей династии. Живя на месте, правитель видел бедственное положение своих крестьян, понял, что его собственные доходы зависят от под'ема их благосостояния; он «оживил» земли, т. е. провел искусственное орошение, помог крестьянам инвентарем, так что их положение было несколько лучше, чем в других местах.

Положение крестьян резко изменилось с падением династии Оммайядов и воцарением Аббасидов. Имения Мервана перешли опять в казну, а к началу девятого века были отданы халифом Гарун аль Рашидом частью жене, Зобеиде, частью дочерям. Принцессы, конечно, никогда не посещали своих азербайджанских имений, только требовали от управляющего денег и денег, которые тратили на безумную роскошь и на «богоугодные» дела. Так, Тае Зобеида истратила более семисот тысяч рублей золотом на устройство водопровода в Мекке, где нехватало питьевой воды для паломников, и на колодцы на пути паломников из Багдада. Управляющие имениями и их агенты в селениях не забывали себя, и невероятное угнетение и выжимание последних средств у крестьян усилилось. Жаловаться на принцесс, конечно, было некуда. Крестьяне, по большей части хуремиты, бросали землю, уходили в горы и вступали в открытую борьбу с угнетателями.

Яркое южное солнце освещало покрытую вечным снегом вершину горы Себелан у Ардебиля. Глубокий снег лежал и в ущельях и на скалах вокруг горы, на которой стояла неприступная крепость Базз между Ардебилем и Арраном. В крепости шел пир горой. Раздавались веселые песни, звучали флейты, кимвалы и мандолины. Вино лилось рекой, кабаны, зайцы и другая снедь, воспрещенная кораном, лежали перед пирующими. Среди загорелых воинов сидели женщины с открытыми лицами, и когда из ближней деревни раздался с минарета голос муэдзина, призывающий к послеобеденной молитве, никто из пирующих не встал, не совершил омовения и не сотворил молитвы. Все это происходило через двести лет после смерти Мохаммеда, в пределах империи халифов, когда правила «благочестивейшая, богом благословенная» династия Аббасидов, когда царствовал Абдалла эль Мамун, «достойный доверия» (подразумевается — божья).

По какому случаю этот пир, и кто были эти дерзкие люди, осмелившиеся открыто нарушать все заветы ислама, пить вино, есть запретные кушанья, глядеть в открытые лица женщин и не совершать в установленные часы предписанных законом молитв?

То были «неверные разбойники, низкая чернь», как их называют мусульманские историки, то были восставшие против властей крестьяне, то были, по официальной терминологии мусульманских богословов, хуремиты.