– …Люди в городе, – говорил тем временем Сэл.

– Странноватые типы, но при деньгах, Мэл, все при деньгах.

– А кто это? – спросил я, кивнув в сторону человека в черном фраке с белой бабочкой. Среди модной толпы он выделялся консерватизмом.

– Этот? Не знаю. – Сэл отвернулся, словно не желая о нем говорить. – Один из тех, что слетелись на свой съезд.

– Какой съезд? – переспросил я, потому что в этом человеке мне что-то не понравилось. Этакий ухоженный господин лет сорока, но лицо – не выразительнее омлета.

– Да эти съехались, как их… нумизматы, что ли. Заняли два этажа: двадцать восьмой и двадцать девятый. Такой толпы чокнутых я еще в жизни не видел. С ними каши не сваришь, Мэл.

Нумизматы? Люди, собирающие монеты. А ведь у меня есть монета, тяжелая, золотая, предсмертный подарок человека, который успел поведать такие ужасы, что на ночь рассказывать не стоит. Он хотел, чтобы я взял эту монету и передал ее кому-то вместе с его историей. Ничего себе история. Если рассказать ее где-то в официальном месте, меня либо спустят с лестницы.» либо запрячут всерьез и надолго. Мастодонты, вмерзшие в ледяные стены, пещерные люди, стреляющие из современного оружия. Может, бедный малый бредил, и это был последний, самый яркий бред в его жизни? Нечего мне трепыхаться по этому поводу. Монета, возможно, отлита недавно, состоит из никеля с небольшой добавкой золота, а выпущена в честь победы баскетбольной команды местного масштаба примерно в 1997 году.

Все-таки – это мои домыслы. Нумизматы как-никак разбираются в монетах. Стоит потратить десять минут на то, чтобы один из них осмотрел мое наследство и высказал компетентное мнение. Это решит вопрос раз и навсегда, и я смогу, ни на что не отвлекаясь, подумать о более серьезных вещах, а именно о том, как и на что жить некоему Мэлкому Айришу, недавно демобилизованному из военно-морских сил США и влившемуся в армию безработных. У парня, между прочим, хороший аппетит и неуемное желание испытать все мыслимые удовольствия.

– Спасибо, Сэл, – сказал я и направился к лифту.

На двадцать восьмом этаже было тихо, осветительные трубки, составлявшие на потолке геометрический орнамент, излучали мягкий розовый свет. В конце коридора я увидел двустворчатую стеклянную дверь, а за ней – ярко освещенную комнату, в которой беседовали приглашенные на коктейль люди. Ступая по роскошному светлому ковру, я окунулся в ровный гул разговора. Ко мне со всех сторон повернулись лица – невыразительные, ординарные и такие бесстрастные, словно их одолевала смертная скука. Откуда-то вынырнул официант с подносом и предложил мне выбрать что-нибудь из напитков. Взяв один из них, я окинул взглядом собравшихся.

Почему-то здесь были одни мужчины – неопределенного возраста, одетые в вечерние костюмы темных тонов, и только некоторые – поярче и помоднее. Когда я двинулся вдоль комнаты, их взгляды последовали за мной, не отрываясь. Откуда-то возник высокий субъект с зализанными седыми волосами и как-то ненавязчиво пристроился рядом. Мне оставалось либо заговорить с ним, либо отодвинуть локтем. Я постарался улыбнуться как можно более открыто:

– Не подумайте, что я случайный гость. Ли правда ни с кем не знаком, но тоже интересуюсь монетами.

– Понимаю, сэр, – промурлыкал он. Углы его губ чуть-чуть приподнялись в улыбке. – Вы, видимо, любитель, вольный стрелок?

– Да, наверное, так. Собственно говоря, мне хотелось бы знать мнение специалиста по поводу монеты, попавшей ко мне не так давно… – С этими словами я выудил из кармана свою добычу. Она сверкнула при свете ламп.

– Может, это и подделка, – продолжал я, словно не придавая особого значения этому факту, – но вдруг вы сможете сказать мне что-либо определенное? – Я протянул ему монету. Он не взял ее в руки, однако смотрел, не отрываясь. Протокольная улыбка исчезла, на лице залегли морщины.

– Не беспокойтесь, я не прошу бесплатной консультации, – поспешил заверить я, – понимаю, что мнение эксперта стоит дорого.

– Н-да, – ответил он. – Не соблаговолите ли вы, сэр, пройти со мной ненадолго к одному господину? Я попрошу его взглянуть на вашу… находку.

У него был какой-то легкий акцент и немного странная интонация. Он повернулся и направился к выходу. Я последовал за ним. Спустившись по ступенькам, мы оказались в маленькой гостиной, словно предназначенной для приватных бесед.

– Будьте любезны на минуту присесть, – предложил мне седой, указав на очень низкое мягкое кресло, и исчез за дверью. Я остался стоять, зажав монету в ладони. Наверное, она из чистого золота, уж больно тяжела. А может, через минуту меня ждет разочарование. Какой-нибудь дока с презрительной улыбочкой переведет надпись на монете: «Каждую минуту в мире рождается простофиля» – или что-нибудь в этом роде. Зажав монету между зубами, я слегка прикусил ее и почувствовал, что на металле образовалась вмятина. Если это золото, то абсолютно чистое.

Дверь открылась у меня за спиной, и я вздрогнул, как человек, слишком долго и напряженно чего-то ждавший. Мой провожатый вернулся с маленьким полноватым мужчиной; взгляд его был беспокойным, а тщательно уложенные черные волосы напоминали парик.

– Познакомьтесь с мистером Заблуном, – сказал Седой. – Он с удовольствием взглянет на монету мистера…

– Филберта, – подсказал я. – Меня зовут Джимми Филберт, я проживаю в штате Монтана.

Короткая шея мистера Заблуна дернулась как-то резко, на прусский манер. Подойдя ко мне, он протянул сразу все свои пальцы, сколько у него их было. Я вложил в них монету, и он быстро поднес ее к глазу таким манером, словно был ювелиром и смотрел через лупу. Потом, прищелкнув языком, нацелил на объект другой глаз.

После этого он обменялся взглядом с Седым. Я протянул руку за монетой, но мистер Заблун направился к боковой двери.

– Приглашаем вас, мистер Филберт, последовать за нами, – сладко пропел Седой. Он сделал изящный жест, указывая направление, и я потащился вслед за ними по узкому коридору. Потом мы оказались в комнате с низким потолком, в которой стоял простой стол, а над ним чертежная лампа. Заблун быстро открыл один из ящиков стола, вытащил оттуда какой-то прибор, набор линз и начал колдовать над моим трофеем.

Седой стоял рядом с застывшим лицом и не говорил ни слова.

Наконец Заблун выпрямился и произнес как-то равнодушно:

– Монета настоящая. Это золото, проба двадцать девять. Чеканка.

– Вам раньше такие попадались? – спросил я.

– Не такая уж редкость.

– А откуда она?

– Несколько лет назад подобные экземпляры появились на Крите. Не такие новые, как ваша; эта еще не была в обращении.

– Монета греческая?

– Точное происхождение неизвестно. А где вы ее достали? – Он спрашивал все это с каменным лицом, как дежурный полисмен, снимающий показания по стандартному протоколу.

– Я выиграл ее в покер в Потаен, недели две назад. Боялся, что меня надули. Кстати, какова ее стоимость?

– Могу предложить вам пятьдесят долларов сразу, мистер Филберт, – вмешался Седой.

– Мне не хотелось бы продавать ее прямо сейчас, – ответил я. – Это красивый сувенирчик. – Протянув руку, я взял монету со стола. – Просто хотел знать, нефальшивая ли.

– А если я предложу вам сто долларов?..

– Дело совсем не в цене. – Я беззаботно улыбнулся. – Она мне досталась за десятку. Подержу у себя, может, она счастливая? Недавно я остался в живых, а в наши дни это уже везение.

Я направился к двери. Седой, обогнал меня, указал дорогу обратно в зал с кремовым ковром.

– Сколько я вам должен? – спросил я, доставая бумажник и непринужденно улыбаясь.

– Да что вы! – Седой отмахнулся от денег, – но если все же вы передумаете…

– Я вам первому сообщу, – пообещал я. Он наклонил голову, а я продефилировал в сторону лифта. Уже у дверей я обернулся: в большой комнате, где шел прием, стали гасить свет. В лифте я снова вынул из кармана золотой кружок и внимательно его осмотрел: вмятина, оставленная моими зубами, исчезла. Заблун подменил монету.