– Вы не из той команды? – проговорил он тихо, но отчетливо.

– Вы давно здесь? – спросил я в ответ. Он едва заметно покачал головой:

– Не знаю, может, с неделю.

– Я принесу вам воды.

– У меня было ее полно, воды этой. И консервных банок. Зато ни одной открывалки. Крысы досаждали больше всего.

– Не отчаивайтесь. Хотите есть?

– Не будем тратить время, нам лучше убраться отсюда. Здесь подземные толчки повторяются через каждые несколько часов. Но последний – это что-то невероятное…

– Все-таки я вас сначала накормлю, а уж потом перетащу в машину.

– Бесполезно, мистер. У меня внутренности… разворочены. Даже двигаться больно. А вы бегите… пока есть возможность.

Перерыв кучу банок, я нашел пару целых и открыл. Запах фасоли в томате и яблочного соуса свел мне скулы. Незнакомец покачал головой.

– Вам надо… сматываться. Оставьте мне только автомат.

– Вам он не понадобится.

– Понадобится, мистер. – Голос его вдруг обрел твердость. – Я бы прикончил себя… но надеялся, что они меня найдут. Заодно и их бы парочку прихватил.

– Забудьте это все, ветеран. Вы…

– Нет времени болтать. Они здесь, в городе. Я их видел раньше. Такие не сдаются. – В глазах его появилась тревога. – Вы говорили, у вас есть машина? Я кивнул.

– Они ее засекут. Может, уже… Бегите!

Я попробовал засунуть фасоль ему в рот на кончике ножа:

– Ешь, ешь, моряк, тебе нужны силы.

– Как ты узнал, что я моряк? – он пристально посмотрел на меня.

Я молча показал на его руку. Он приподнял ее, потом опустил снова.

– А-а, кольцо. Мне нужно было бы от него избавиться.

– А теперь нажимай на фасоль, старый вояка.

– Не могу есть, – заартачился он. – Боже, какая боль… – Лицо его исказилось, зубы скрипнули. Я отступился:

– Пойду подгоню машину и вернусь за тобой.

– Послушай, – прохрипел он, – ты думаешь, у меня бред, но я знаю, что говорю. Сматывайся из этого города, срочно. Мне некогда объяснять, ты, главное, двигай.

Цыкнув на него, я вышел на улицу, нашел свою доску и перекинул на другой край пропасти. Сейчас мостик казался еще более шатким, так что я решил перебраться по нему на четвереньках. Когда я уже собрался встать и шагать как следует, то уловил впереди какое-то движение. Машина моя стояла на прежнем месте, но вокруг нее осторожно кружил какой-то человек. Он водил рукой по крыше, заглядывал внутрь. Я распластался на доске. Подо мной зияла пропасть…

Но машина, видно, не так уж занимала человека. Его интересовал… я. Сделав вид, что рассматривает разрушенные фасады вдоль улицы, он незаметно вытащил маленький револьвер, поднял руку и выстрелил. Пуля взметнула пыль прямо перед моим носом, срикошетив, пролетела через улицу и, судя по звуку, впилась во что-то деревянное. Два других выстрела прозвучали еще до того, как смолкло эхо первого. Все три – в течение секунды. Нет, это уж слишком… Сквозь дым я отчетливо видел одно: черный галстук убийцы. Подходящая мишень! Наши выстрелы прогремели одновременно. Он отлетел назад, стукнулся о бок машины и рухнул на спину, прямо в пыль.

Подойдя вплотную, я обыскал незнакомца, но карманы его были пусты – ни бумажника, ни удостоверения личности, он был анонимен, как манекен в витрине. Почему же этот мерзавец безо всякой причины хотел меня укокошить?

Вернувшись в лавку, я нашел своего знакомого там же, где и оставил. Он смотрел на меня стеклянными глазами.

– Я встретил твоего друга, – сообщил я и с трудом узнал собственный голос: он прозвучал как из могилы.

– И ты остался жив? – ахнул он.

– Да, он был не слишком расторопным, этот тип, – сказал я, – торчал на виду, как мишень. Но поскольку начал он, то мне просто пришлось ответить – выхода не было. – Голос у меня дрожал: не могу сказать, что я привык убивать людей.

– Забудь его? Беги! – просипел незнакомец.

– Забудь его, говоришь? – я присел на корточки рядом с моряком. – Прямо вот так и забудем? Влезем в мою машину и укатим, насвистывая веселую песенку. Я тебя спрашиваю, кто он был?! – Эти слова я уже прорычал, тряся его за плечо. У меня, знаете, тоже нервы…

– Ты… не поймешь.

– Объясни! – я сжал его плечо еще крепче. – Давай, давай, моряк! Что за история? Кто ты такой? Что ты делал здесь? Почему он тебя преследовал? Зачем он стрелял в меня? Кто он?

– Ну ладно, – выдохнул мужчина. Лицо его все больше напоминало мумию.

– Так и быть. Я расскажу. Но ты все равно не поверишь.

– Это началось год назад, – начал он. – Я работал на станции-спутнике «Шепард», когда произошло первое землетрясение. Мы все видели сверху: черная дымовая завеса днем и свет пожаров по ночам. Тогда нам приказали эвакуировать станцию, я так точно и не понял, с какой стати.

– Москва повлияла, – подсказал я.

– Ну да. Все ударились в панику. Да еще наш «челнок» навернулся где-то около Гаваны. Я и еще двое парней выжили. Мы провели несколько дней в Ки-Уэсте, потом меня отправили в Вашингтон. Вы не представляете, какое это кошмарное зрелище: руины, пожары, река Потомак вышла из берегов, разлилась по Пенсильвания-авеню, а Вашингтонский монумент торчал всего лишь на двадцать футов над водой. Купол Капитолия упал, а там, где раньше была гора Верной, извергался вулкан.

– Да знаю я это все. Кем был человек, застреленный мной? Он проигнорировал вопрос.

– Я дал свои показания: следов вражеской деятельности нет. Просто природа разбушевалась с адской силой. Там был один профессор, который владел всеми фактами: когда он закончил речь, поднялось такое… Сенаторы повскакивали с мест и заорали, члены парламента тоже, старый адмирал Конахи покраснел как рак…

– Ты отвлекся, – напомнил я, – вернись к нашей теме.

– Один профессор заявил, что земная кора сползает. Да, я вспомнил его имя – Полнак, крупное имя. Приехал из Венгрии. Ледяная шапка Южного полюса, сказал он, растет и сбивает с ритма все естественные процессы. Это беспрецедентное явление заставило скользить литосферу. Он утверждал, что к тому времени она уже сместилась на сорок миль. А что будет через два года…

– Мне все это известно, читал в газетах. Когда их еще печатали.

– Потом попросил слова адмирал Конахи. Следует сбросить эту лишнюю шапку с Южного полюса, сказал он, взорвать ее. Он подсчитал, что пятидесяти водородных супербомб будет достаточно.

– Да они бы своей радиацией погубили все живое…

– Нет-нет… это была просто пропаганда. Потом вышел Хейли со своим проектом: тайно послать на Южный полюс отряд, вооруженный новейшим водородным генератором. Я был среди тех, кого он выбрал для своей экспедиции.

– Вице-адмирал Хейли погиб в очередном орбитальном полете, как раз в то время, о котором вы говорите, – сказал я, зло сощурившись. – Об экспедиции на Южный полюс не говорилось ни слова.

– Кто же будет публиковать такие сведения! Наша операция под названием «Разморозка» была сверхсекретной.

– Так ты утверждаешь, что находился в гуще тех событий…

Он слабо кивнул. Вся его энергия уходила теперь на повествование:

– В Рождество мы отправились из Сан-Хуана на двух подлодках, назывались они «Мейн» и «Жемчужина».

– Они же погибли раньше, у Гуама, вместе со всеми подводными лодками.

– Нет. Они были в нашем распоряжении. Плюс еще десяток меньших кораблей да команда в три тысячи моряков. Это была мощная сила. К тому моменту Нью-Йорк уже погиб, так же как и Бостон, Филадельфия, большая часть Восточного побережья. Сан-Диего. Да ты и сам все это помнишь. Панамский перешеек затопило водой. Дьявол! После ураганов мы встречали в океане мертвые тела, унесенные на тысячи миль от дома. Пемза плавала на поверхности вплоть до самого Тьерра дель Фуэго. Просыпались новые вулканы, зарево которых окрашивало небо на сотни миль.

И всюду – лед. Дело в том, что от полюса оторвался ледяной скалистый массив, и теперь голубые айсберги тут и там возвышались над водой. Вершины их покрывала копоть. Зрелище это, признаюсь, леденило душу. – Голос его затих, взгляд устремился куда-то далеко, в прошлое.