По плащу, накинутому на ее плечи, забарабанили крупные капли дождя. Она вздрогнула, пытливо посмотрела в глаза Валентину.

— Замерзла? — спросил он и предложил: — Пойдем.

— Куда? — преодолевая чувство жалости к нему, прошептала она.

Он показал на павильон «Банга», прижавшийся к песчаной дюне.

— Туда бежим.

Первым сорвался с места, схватил Велту за руку и побежал по песку, увлекая ее за собой. В опустевшем павильоне Валентин усадил Велту у окна с видом на залив и заказал вино.

Она пила медленно. Торопиться было ни к чему, за окном павильона во всю хлестал дождь, громыхало низкое, темное небо, а в обществе влюбленного Валентина она чувствовала себя хорошо, только единственная мысль не давала теперь покоя — как развернутся события дальше?

Пока все шло, как и предусматривалось. Интервью в газете было. По договоренности, на седьмой день после его опубликования она должна начать. Сегодня был именно тот день, седьмой.

«Что волнует ее?» — пытался отгадать Валентин, наблюдая за тем, как настроение Велты менялось буквально по часам. Он хотел спросить об этом, но не решался, и от того, что она была какой-то необычной, ему и самому становилось не по себе.

Сегодня Валентин собирался просить Велту стать его женой, уже представлял семейную жизнь и был убежден, что счастье их будет полным. Но как начать этот разговор?

Тем временем темные тучи ушли к Риге, на горизонте показалась узкая полоса чистого неба. Постепенно она становилась шире, и вот из-под темной тучи, уже далеко отстоявшей от горизонта, медленно стал показываться нижний край красного солнца, лучи которого пробились сквозь пелену дождя и причудливо осветили взморье. Но вот солнце коснулось горизонта, медленно опустилось в бушующие волны моря, и в павильоне стало неуютно, серо и тоскливо.

Валентин запустил руку во внутренний карман кителя, где лежал бумажник, встал из-за стола и направился к официантке. На пол к ногам Велты упала записная книжка. Она подняла ее, полистала, положила на стол и довольно улыбнулась: все шло так, как и предполагалось. Книжка была при Валентине.

Впервые увидела ее Велта в вагоне поезда. Когда утром Валентин вышел из купе, чтобы не мешать ей привести себя в порядок, она закрыла дверь на ключ и первым делом проверила карманы кителя. Обнаружив записную книжку с краткими записями, безошибочно определила их характер. Ей, авиационному инженеру, прошедшей специальную подготовку по советской истребительной авиации, сделать это было нетрудно. В записной книжке были занесены сведения по истребителям. И, хотя эти сведения, как и сами самолеты, были ей известны, она все же решила, что в выполнении задания Валентин с его склонностью вести секретные записи может оказаться нужным человеком. Следовало только выяснить, имеет ли он отношение к новым истребителям, которые, по данным разведки, поступили в авиационные части, а там она знала, что делать. Велта не обрывала ту ниточку, что связала се с Валентином в поезде, и была довольна, что с каждым днем он все больше привязывался к ней, становился доверчивее, откровеннее. Вскоре она поняла, что Валентин изучает новый самолет и, обрадованная этим, с удесятеренной энергией принялась обхаживать его. Действовала, не вызывая никаких подозрений, требуя лишь каждый вечер после работы и все выходные дни проводить вместе. Расчет ее не отличался оригинальностью и был предельно прост — вымотать силы Валентина, лишить его работоспособности и вынудить делать в записной книжке записи по новому самолету. Она верила в рефлекторные, автоматические, действия человека в определенных условиях, полагая, что если эти условия повторять, то человек будет идти по уже знакомому, опробованному пути. Так и Валентин. В какую-то трудную минуту он дрогнул, допустил недозволенное — занес в записную книжку секретные данные. Если поставить его в трудное положение, он вновь поступит точно так же, как делал раньше.

Месяц спустя она пригласила его после работы на пляж в Лиелупе. Когда он заплыл далеко в море, осмотрела карманы кителя. Там была все та же записная книжка, значительно пополненная записями по новому самолету. Она торжествовала победу и дала отцу условную телеграмму. Сейчас записная книжка была при Валентине. Все шло, как нельзя лучше.

— Ты уронил книжечку, — сказала Велта и протянула ее Валентину.

Взгляд ее небрежно скользнул по нему. Валентин побледнел, но тут же взял себя в руки, спросил шутя:

— Надеюсь, адреса моих знакомых женщин ты запомнить не успела?

Засмеявшись, они вышли из павильона. За дверью их охватил холодный морской ветер.

— Завтра вечером я уезжаю, — сказала печально Велта.

— Почему же ты молчала? Я думал, что ты пробудешь здесь дольше…

— Нельзя. В Волгограде меня ждет дочь. Надо ехать.

Они пересекли проспект Булдури, дошли до небольшого домика, стоявшего в глубине двора. Когда Валентин подошел к двери, ведущей с веранды в комнату, Велта попросила:

— Закрой глаза, — и словно слепого ввела за руку в комнату. — А теперь, раз, два, три. Открывай.

Она щелкнула выключателем. Яркий свет люстры осветил комнату, посредине которой стоял сервированный на двоих стол под крахмальной белой скатертью. На столе переливалась на свету серебристой шеей бутылка шампанского, стояли марочный армянский коньяк и легкое вино.

— Я решила попрощаться с тобой. Здесь нам никто не помешает. Мама ушла на ночь к подруге. Мы будем только вдвоем, — объяснила Велта, счастливо улыбаясь.

Они сели за стол. Как гостеприимная хозяйка Велта была внимательна и предупредительна. Радостная с грустинкой улыбка не сходила с ее лица до тех пор, пока Валентин не взял в руки бутылку коньяку, ею заранее открытую…

Вечер в ресторане «Рига» близился к концу. Просторный зал, оригинально оформленный в латышском национальном стиле, заметно пустел. Было уже поздно, и гости торопились уйти, пожалуй, только один Шредер не спешил оставлять ресторан. Ему нравилась музыка хорошо слаженного оркестра, с одинаковым блеском исполнявшего и современные, и давно забытые танцы и песни. Ему приятно было оттого, что попал в знакомую ресторанную стихию, в которой в былые времена проводил долгие и радостные часы. Давно не отдыхал он так, да еще в обществе молодой женщины, ставшей его партнершей по танцам, красивой, стройной блондинки с голубыми глазами. Правда, к знакомству с нею Шредер сначала отнесся с некоторым недоверием потому, что с первого дня появления в Риге испытывал такое чувство, словно за ним следили каждый час и минуту. Он понимал, что приехал в Ригу не для того, чтобы осматривать с детства знакомый город, удивленно раскрывать глаза при виде благоустроенных районов. И оттого, что его миссия в Ригу носила совершенно иной характер, он не имел права расслабить нервы, хотя на миг забыться о той опасности, которая, как ему казалось, грозила на каждом шагу. И он не забывался. Как рекомендовал шеф, как подсказывал собственный опыт, неделю пребывания в Риге он проверялся, пытаясь обнаружить за собой наблюдение, но ничего подозрительного не заметил. Седьмой день был для него решающим, тем днем, который должен был принести счастье или неудачу. «Так что он принесет?» — тревожно спрашивал себя Шредер и не мог ответить.

Спокойствие оставило его с утра. Чувство опасения возникло с новой силой и все увеличивалось по мере приближения часа заранее обусловленной встречи с Велтой. На поездку в Ригу он возлагал исключительно большие надежды. Успех дела обещал многое, а самое главное — зачисление на официальную работу в разведку, твердый оклад, обеспеченную жизнь. Ради этого стоило рисковать. И Шредер рисковал.

Прежде чем пойти на встречу с Велтой, решил еще раз по возможности запутать следы. Веселье в ресторане, по его мнению, должно было создать впечатление, что он беззаботно проводит время, поступает так, как делают многие иностранцы, заканчивая свое путешествие по России. И все же настораживал каждый пытливый взгляд, брошенный кем-либо из посетителей ресторана. С опасением посматривал он на свою партнершу. «Кто она, эта женщина? — думал он. — Почему оставила молодых веселых парней и проводит вечер со мной?» Шредер считал себя стариком, понимал, что не партнер ей, и это еще больше его настораживало. «Кто она, — преследовала его мысль. Он хотел точно знать, с кем танцует. — Возможно, она сотрудница госбезопасности?» Но в глазах партнерши играло только опьяненное веселье. Почувствовав, что Шредер сжал ее за талию сильнее обычного, она лишь передернула корпусом да кокетливо погрозила пальцем — дескать, нельзя!