К концу фуршета – я подсчитала – у меня аж тринадцать визиток набралось, все – от высокопоставленных служащих. После вечеринки разглядываем с Юри, что мы такое получили.

– А вот этот вроде ничего… Директор по менеджменту! – Юри рассортировывает визитки по принципу личных предпочтений.

– Одно плохо – ну никак рожу его вспомнить не могу! Может, ему вообще сто лет в обед!

Нет. Что до меня – абсолютно не воспринимаю всех этих крутых мужиков в дорогих костюмах. Да и им, уверена, девушка с «гвоздиком» в языке – без надобности. Хотя я на подобных увеселениях всегда успех имею, милую, скромную японскую девушку изображаю не без таланта, вот таких визиток просто ворохи получаю… Только ведь на деле-то они совсем не мне эти карточки суют! Просто – персонажу, роль которого я временно играю! Гляжу в зеркало. Думаю – ладно, вот разрежу наконец себе язык надвое – и никогда больше такой работой заниматься не стану. Скорее бы только дыра растянулась…

Еще одна вечеринка, другой отель, все остальное – один в один, и в восемь вечера наконец работа закончена. Идем с Юри в контору, чтоб денежки свои получить. Потом решаем и к метро идти вместе. Бредем не торопясь… тут у меня мобильник звонит. Юри опять принимается жестами моего бойфренда изображать, бровь вскидывает, хохочет. Вижу – на экране имя Амы высвечивается. Вспоминаю – я ж не только записку ему оставить забыла, даже эсэмэску не послала!

– Алло! Луи? Ты где? Ты что там делаешь? – забрасывает меня вопросами, рта не закрывает, а голос – словно вот-вот расплачется.

– Извини. Мне неожиданно позвонили, предложили хостесс-девушкой поработать. Я сейчас уже домой возвращаюсь.

– Чего?! Я и не знал, что ты работаешь! И в каком таком смысле – хостесс-девушкой?!

– Эй-эй. Угомонись. Это так, приработка обыкновенная. Ничего криминального.

Юри глядит, как я изнываю под грузом вопросов, и честно старается в голос не заржать. Наконец Амо малость утихомиривается, и мы соглашаемся встретиться у нашей станции метро. Даю отбой. Юри в туже секунду начинает визжать от хохота.

– А он и впрямь на коротком поводке тебя водит, так?

– Да ну, он прямо как маленький.

– Ой, а по-моему, это ТАК мило! – подпихивает она меня локтем.

М-да, думаю. Эх, был бы он ТОЛЬКО МИЛЫМ… Вздыхаю. На станции мы с Юри расходимся и домой едем уже поодиночке. Трясусь в поезде двадцать минут, потом, когда до остановки своей доехала, через ступеньку несусь наверх, к выходу.

Вижу – Ама уже по ту сторону турникета стоит. Машу ему рукой. Он в ответ машет, но физиономия у него при этом – до ужаса несчастная.

– Я домой вернулся, а тебя нет! Ни записки, ничего! Я уж решил – ты меня бросила! Я за тебя реально переживал!.. – и все это он мне единым духом выдает, без остановки, пока мы садимся за столик и заказываем пиво в ресторанчике «якинику»*.

* «Якинику» – ресторан, специализирующийся на мясных блюдах. – Примеч. пер.

– Зато теперь, – отвечаю, – можем чуть-чуть пороскошествовать.

Ама все о работе моей расспрашивал. Наконец убедился кое-как, что ничего непотребного со мной там не происходит, и заулыбался, как обычно.

– Жалко, – говорит, – я тебя в кимоно не видел, – и лимон на тарелку мне выдавливает.

Пиво классное было, хорошо пошло, а мясо – так вообще неописуемо прекрасное. Действительно, не ужин – совершенство. Смешно, да? В смысле – это ж я, которая столько ныла, что работать приходится! Но после работы пиво кажется намного вкуснее… вот, кстати, и все, что в работе есть приятного! Настроение у меня – хорошее. Делаю Аме комплименты по поводу его нового цвета волос, шуточкам его дурацким смеюсь. Кажется, все в порядке… волосы у Амы – пепельные, а смех – счастливый… и как будто ничего плохого с нами никогда не случится!

Лето уже кончилось, но жара еще наплывала отовсюду. Считай, три недели прошло с того дня, как Шиба-сан мне в «Желании» тату Кирина показал, и наконец он позвонил.

– Затрахался, – смеется, – вконец я этот рисунок делать, – а потом объяснять стал, с излишними, по-моему, подробностями, почему ему так тяжко пришлось. Напоследок сказал: – Дождаться не могу тебе его показать.

А я к тому времени уже свой пирс на двенадцатиграммовый заменила.

На следующий день говорю Аме – хочу, мол, новые сережки посмотреть. Отправляемся на пару в «Желание». Пришли, а Шиба-сан нас в заднюю комнату зовет и достает из ящика стола листок бумаги.

– Bay, – выдыхает Ама, – это нечто!

И не только у него у одного такая реакция была… я тоже, как увидела, офонарела. И Шиба-сан заметил… не зря ж он нам все демонстрировал рисунок и демонстрировал – точь-в-точь как ребенок новой игрушкой хвалится!

– Я это хочу!

Честно, я как увидела – сразу решила. Только подумать-то эти потрясающие звери на спине у меня появятся, – сердце быстрее биться начинает! Дракон смотрелся, словно прямо сейчас с бумаги взлетит, а Кирин на дыбы встал – вот-вот на дракона кинется. Пара прекрасных чудовищ, неразлучных, неотделимых друг от друга, необходимых мне, как сама жизнь.

– Ладно, – говорит Шиба-сан с усмешкой.

– Клево, Луи! – кричит Ама и обеими руками стискивает мою. А я все никак поверить не могу: самый красивый на свете тату-дизайн – и вот-вот станет МОИМ! Мы сейчас же начинаем обсуждать – какого размера делать и куда точно набивать. Сходимся на том, что лучше всего – пятнадцать сантиметров на тридцать, малость поменьше, чем у Амы, и – на спину, от левого плеча – к позвоночнику. Даже решили, когда начинать будем, – прямо через три дня.

– Вечером перед началом алкоголь не пить. Спать лечь – как можно раньше. Такая татуировка много крови у тебя попьет, – командует Шиба-сан, а Ама с опытным видом кивает в знак согласия.

– Не боись, я об ней позабочусь, – обещает Ама. Обнимает Шибу-сан за плечи. И какую-то долю секунды Шиба-сан глядит на меня в упор – в точности как когда мы трахались. Смотрю ему в глаза. Улыбаюсь. Вижу, как он изо всех сил старается подавить ответную улыбку. После Ама заметил, что всем нам неплохо бы пойти поесть. Шиба-сан магазинчик свой чуть пораньше обычного закрыл, и мы втроем вывалились на свежий воздух. Прохожие просто в стороны шарахались, когда наша дружная троица по улице шла.

– Это из-за тебя, Шиба-сан, на нас все вокруг пялятся, – говорит Ама.

– Из-за меня? Сам хорош! Пафосный, как последний бандит!

– Я и как бандит нормальней смотрюсь, чем ты как панк!

– Не парьтесь, вы оба достаточно жу-тенько смотритесь! – говорю, и они затыкаются.

– Бандит, значит, панк и мажорка… Реально охуительное сочетание! – смеется Ама, поглядывая то на меня, то Шибу-сан.

– Я тебе уже сто тысяч раз говорила – Я НЕ МАЖОРКА! – говорю. – Ладно. Пошел на хер. Я по-любому пива хочу. Пошли в идзакая*.

* Идзакая – ресторанчик, оформленный в традиционном японском стиле.

Мы еще немножко прошли по шумной центральной улице (я – посередке между Амой и Шибой-сан), пока не набрели на недорогую идзакая. Скинули у входа обувь. Провели нас к одному из низеньких японских столиков. Прочие посетители сначала уставились с любопытством, но потом отвернулись неловко. Салютуем друг другу пивными бокалами-и начинается жаркий диспут на тему татуировок. Сначала с нами Ама опытом делился, потом Шиба-сан вступил – с историями про тяжкие муки и великие испытания, через которые он прошел, когда только-только тату-художником заделался. Закончил на вдохновении, которое он в изображение Кирина вложил. К концу обеда они уже оба футболки с себя поскидали и спорили – каким особым методом владеет тот-то, какие формы используют там-то… и так далее, и тому подобное. Смотрю на них – и поневоле улыбаюсь. Первый раз в жизни вижу, каков Шиба-сан, когда просто развлекается. Наедине со мной он, понятно, эту сторону своей натуры не демонстрировал, но, наверно, садисты тоже изредка до ушей ухмыляются. Ну а я от пива что-то совсем окосела, разбушевалась, то ору им немедленно одеться, то требую заткнуться на хуй… Короче, замечательный был обед, пиво – ледяное, на уме у меня – потрясающий рисунок. Вот, должно быть, и все, что мне от жизни надо!