- Не-ет, - покачал головой Олень, нехорошо усмехаясь. - Корову в стойле грохнуть - кайф не тот. Они и меня - выйди я к ним - не сразу кончат, это им неинтересно. В рога будут трубить, на коней сядут, спустят псов и будут гнать, пока не загонят. Им не шкура нужна, не мясо - они убить хотят, и с удовольствием - вот что им нужно. А голову к стене прибьют - на память о том, как убили. Коровьи головы развесить над камином - это пошло, Ласонька; коров-то на свете - тьма-тмущая, а Белый Олень - один. Это гордость у людей - убить кого-нибудь неповторимого.
- Слышь, - покосилась Лиса, - а когда у них охота на людей бывает, ну, эта, война то есть - они головы своих выдающихся на стену вешают? или шкуры их под ноги стелют?…
Олень пожал плечами.
- Не об том речь, - ответил за него Волк. - Что делать-то будем?…
- Что делать? - поднял глаза Олень. - Если вы не затем собрались, чтоб меня на опушку вытолкать…
Все протестующе загалдели хором, но Олень пресёк галдёж резким жестом:
- Тогда вот что - обзвоните всех, чтобы прятались по норам, по берлогам и оврагам, чтоб зарывались в землю. А кому Лес ещё нужен - пусть идут сюда и поживей, времени в обрез. Отсиживаться без толку, надо драться.
Рыжая права - на мне эта охота не кончится. Я видел в лагере и клетки и рефрижератор.
- Чего-чего? - не врубилась Лиса.
- Морозильник для убоины, вот чего! - рявкнул Олень.
- Эту братию хвостом не заметёшь, - заметил Рысь, - и когтями не зацапаешь. У них техника…
- А у нас - мозги, - ответил Олень.
***
- Я кусаю, когда на меня наступают, - резонно заметила Гадюка, но Олень эту отмазку не принял.
- Так-то оно так, но что ты скажешь, когда в твою кладку яиц попадёт мина?
- А… ммм… такое может случиться? - обеспокоилась гибкая красавица.
- Да, через два часа, - Олень сверился с циферблатом на левом запястье. - Могу дать совет - кого жалить в первую очередь.
***
- Ваше высочество, - подбежал к принцу старший егерь, - у нас неприятности…
- Да? - величаво обернулся Джуанин.
Следом за егерем двое ловчих волокли слабо извивающуюся Гадюку - рот у неё был в крови, зубы выбиты прикладом.
- Эта гадина перекусала миномётный расчёт, Ваше Высочество.
- Медицинская помощь пострадавшим оказана?
- Так точно - в санчасти им ввели противозмеиную сыворотку.
Ловчие бросили Гадюку к ногам Принца и один придавил её сапогом впрочем, стоять или ползти с перебитой спиной она всё равно не смогла бы.
- Уу, змеища! - выдохнул второй, с размаху пиная лежащую в бок. -
Троих наших уложила…
- Из Леса? - поинтересовался принц, приподнимая Гадюке голову носком ботфорта. - Кто послал?
Она едва шевелила разбитыми губами.
- И это после того, как мы объявили вполне приемлемые условия, принц сокрушённо покачал головой. - Вот цена, которую приходится платить за человечное отношение к животным… Они не понимают нас, людей. Они кусают нас исподтишка ядовитыми зубами… вместо того, чтобы пойти навстречу и с пониманием отнестись к нашим условиям. На мирные предложения они отвечают террором. При всей моей любви к животным я вынужден…
Он не стал договаривать - лишь прижал пальцы к ладони, отставив большой палец книзу. Ловчие дружно кивнули.
Тело Гадюки насадили на железный штырь, а штырь воткнули в рыхлую землю на берегу ручья - так, чтобы Гадюку хорошо было видно из Леса.
Однако вместо криков ликования из лагеря до Леса донеслись вопли - это Гад, гадюкин муж, напал на второй расчёт, а двоюродная гадюкина сестра вскоре ужалила личного пилота принца. Из соображений безопасности принца окружила охрана с сапёрными лопатками, готовая перерубить шею любой змее.
Несмотря на террор жителей леса, принц проявил завидную выдержку и твёрдо выжидал до срока, объявленого в ультиматуме. Единственное, о чём он распорядился - чтобы снайперы сбивали всех появляющихся над Лесом птиц, особенно Сорок; ни к чему зверям было в подробностях знать о приготовлениях к охоте.
Между тем в Лесу царил переполох. Сперва ультиматум принца, затем отчаянный призыв Белого Оленя - тут было от чего сойти с ума. Повсюду стоял птичий и звериный крик; родители прятали птенцов по норам и гнёздам, а те, что посмелей и помоложе, сбегались в Дубняк, где был сейчас Олень.
Не всем решение Оленя пришлось по душе, кое-кто не прочь был проводить его - даже силой - до опушки Леса, но многих смущали аргументы Паленой Лисы и вести о том, что с охотниками прибыли клетки и холодильник для мяса.
Оказаться в зверинце или на блюде никому не улыбалось.
- Это наш Лес! - кричала Лиса, взобравшись на сваленный молнией дуб.
- Меня не колышет, если люди приходят сюда за грибами, за ягодами, рыбку поудить - этого добра всем хватит, поделимся, не обеднеем - но когда приходят меня убить, или тебя, или тебя, - тыкала она пальцем в собравшихся, - то я буду кусаться! Потому что если стерпеть одно убийство, будет второе, если второе - пойдут одно за другим! Я могу улизнуть, чихала я на их капканы - но я не уйду! Не за Оленя - надо драться за Лес!!
Ей отвечали дружным рёвом. Собравшихся было немного - но случайных зевак тут не было.
Лиса слезла с дуба отдышаться, ей протянули банку пива, а на ораторское место поднялся Олень. Оленя в Лесу любили. Во-первых за то, что травоядный и не кусается. Во-вторых за то, что не дурак. В-третьих - свою силу он пускал в ход редко, но метко и всегда по делу. В-четвёртых… он был Белый, других таких не было.
К тому же, если кто-то влез на Лежачий Дуб - значит, ему есть что сказать и его стоит выслушать.
- Осталось сорок две минуты, - сухо отметил Олень. - Надеюсь, всю детвору уже рассредоточили и укрыли. Пока есть время, напомню - всем, кто не полезет в драку, надо рассыпаться по Лесу мелкими группами. У каждой группы должна быть аптечка и те, кто может оказать помощь. Связь - по телефону; если её не будет - через птиц. Летать ниже листвы! мы уже потеряли Сойку, двух Сорок…
Собрание вздохнуло, глухо зарычало.
- …и погибли три Гадюки. Им мы обязаны тем, что принц будет стрелять реже, чем мог бы.
С минуту лесные жители помолчали о храбрых Гадюках.
- Сколько у нас портативных раций? - спросил Олень поверх голов, и поднялись несколько рук с уоки-токи. - Вижу, семь. Этого мало, но для начала хватит… Значит, так - с базовым лагерем нам сейчас не управиться, силы не те. Надо прощупать врага по окоёму Леса и попытаться расчистить тропы. К ночи я должен точно знать, где нас ждут и где блокада слабее всего.
Там и ударим, чтобы отвлечь принцевых людей, а молодняк поведём другой тропой - в Буреломную Пущу, туда людям не пройти ни верхом, ни на колёсах.
Он быстро распределил роли - Медведю беспокоить противника в слабом месте кольца, семейству куньих - оповещать о путях отхода и организовать эвакуацию, Волкам готовиться встретить атаку охотничьих псов, Туру с роднёй - обеспечить фланговый удар по людям, если попрут. Всем нашлось, что делать - а Рысь и Паленая оставались при нём вроде адъютантов.
Едва Олень успел растолковать всем что к чему, как раздался рокот вертолёта и звери брызнули из Дубняка врассыпную.
- Первый, я над дубравой, - доложил пилот. - Большое скопление животных внизу, они разбегаются… вижу Оленя! Хорошо вижу Оленя!!… уходит!
- Не стрелять… - с трудом удержался принц от команды на поражение, даже поморщился. - Он мне нужен живым.
Олень проводил глазами железную стрекозу - сделав несколько кругов над Дубняком, вертолёт качнулся, приподнял хвост и быстро пошёл к востоку.
Всё оговорено, всем всё сказано - но кроме напряжённого ожидания в душе Оленя шевелилась и своя тревога - где Лань? Её домашний телефон не отвечал, никто из знакомых её не видел… а сам он был слишком крепко повязан обязанностями вожака, чтобы всё бросить и сломя голову искать её.
