И тут бугень покачнулся. Лапы его, стискивающие продукты к обеду, неожиданно разжались, колени подкосились, и студиозус вместе с крестьянкой и тяжелой тушей людоеда рухнули на ступеньки и покатились вниз в куче тел и конечностей.

На шум, едва не смахнув головой рыцаря факел со стены, обернулся первый монстр и захохотал над неуклюжим соплеменником, хлопая себя свободной рукой по ляжке.

- Хвввр мало есть, ноги не держать!

Но, вместо того, чтобы вскочить и по-дружески врезать шутнику в лоб, Хвввр завозился беспомощно, придавливая оглушенных людей, и зарычал.

- Хвввр вставать! – обеспокоенно развернулся Грррк, сбежал к концу пролета, склонился над тихо подвывающим соплеменником…

И тут Люсьен решил, что пришло его время.

Бросив всю тяжесть своего тела на чуть ослабевшую хватку бугня, он вывернулся, в падении выбивая из-под него ноги, и к куче-мале на площадке в полтора квадратных метра присоединились еще два тела, одно из которых отчаянно пыталось придушить другое.

Грете удалось выкарабкаться вверх по лестнице, и теперь она пыталась улучить момент, чтобы вытащить и студента: с одной здоровой рукой все его потуги выбраться из свалки заканчивались лишь новым комплектом кровоподтеков и ссадин.

Схватившаяся в рукопашной пара и просто беспорядочно катающийся бугень то впечатывали поднимающегося чародея в стену, то налетали друг на друга, и тогда из глотки уроненного ими монстра вырывалось странное утробное завывание.

- К-кабуча… - простонал Агафон, сбитый в очередной раз дерущимися при попытке привстать, и тут же беспорядочно мечущийся, как вытащенная из воды акула, Хвввр огрел сапогом по больной руке. – Кабу…

Все четверо покатились вниз, пересчитывая ступеньки.

- Агафон!.. – метнулась за ними Грета. – Люсьен! Держись!..

Наступило ли от сокрушительной боли просветление в мозгу, или какая-то реакция среди нейтронов и ганглиев пришла к логическому завершению, но маг увидел вдруг единственно возможное решение.

С третьей или четвертой попытки оказался он на краю площадки, извернулся и, отталкиваясь от неистово колошматящих друг друга поединщиков, покатился вниз – уже сам. Один. Молясь всем богам, богиням и добрым и не очень духам, чтобы ниже была еще одна лестничная площадка, а не лаборатория Гавара.

Падение его прервала стена.

Взвыв сквозь стиснутые зубы, Агафон вскочил на ноги, хоть и не был на сто процентов уверен, где они теперь у него, и где тут пол, вырвал из-за пазухи палочку, взмахнул крыльями, выбросил руку вперед и выкрикнул короткое заклинание, само собой пришедшее на ум.

Струя зеленых звездочек обогнула Люсьена и ударила молотящего его людоеда точно в лоб. Немедленно последовавшая за ней вторая безошибочно отыскала извивающегося рядом другого монстра. Свалка окуталась на несколько мгновений облаком цвета весенней травы, а когда оно рассеялось, то люди ахнули: Люсьен лежал, вцепившись мертвой хваткой в горло придавившего его огромного плюшевого крокодила. Второй такой же валялся на брюхе рядом, разинув бархатную розовую пасть с зубами из простеганной фланели.

- Агафон!!!.. – взвизгнула в восторге Грета и, больше не сдерживая эмоций, бросилась на шею рыцарю, рыдая и смеясь. – Агафон!.. Люсьен!..

Отшвырнув ногой игрушку, метнулась она, перескакивая через три ступеньки, вниз, к бессильно сползшему по стене, но улыбающемуся блаженно, как городской дурачок, студенту.

- Агафон, Агафон, ты живой, ты смог, у тебя получилось!..

- Ага… - только и смог проговорить чародей, тряхнул пересчитавшей не один десяток ступеней головой и, держась за склизкие от вечной сырости камни, стал подниматься туда, где ждал их уже шевалье.

В руках у него был обломок клыка юй.

- Что это? – недоуменно сведя брови над переносицей, вертел он в руках длинный острый конус величиной с большой кинжал.

- Это мой зуб! – просияла крестьянка, и пальцы ее радостно сомкнулись на теплой матовой поверхности сувенира.

- Твой?! – ошеломленно уставился ей в рот рыцарь.

- Да, мой! Он от рыбы отломился, а я его сберегла!

Шевалье с облегчением выдохнул.

- Где ты его нашел?

- В спине второго, - немногословно пояснил де Шене, с усилием шевеля разбитыми губами. – Почти полностью вошел. Сантиметра два наружу торчало.

- Это Грета ему… удружила… - припомнил маг. – Сквозь куртку прошел как сквозь бумагу…

- А вот не надо было его у меня отбирать! – словно защищаясь, уставила руки в бока крестьянка. – Он у меня его отнял и в карман сунул, а мне его жалко было, зуб-то, потому что я решила, что это мой талисман будет на всю жизнь, а тут он его просто так вот взял, как будто это его вещь, а не моя, и как будто я ему разрешила, и как будто он ему нужен, хотя не нужен ведь он ему нисколечко был, зачем он ему, он ведь даже не блестит, это они ведь все блестящее любят и тянут, как сороки, вот у меня однажды сорока с подоконника прямо на глазах чайную ложку бабушкину серебряную из стакана вытащила, так я потом… - взахлеб тарахтела Грета, но в кои-то веки мужчины не возражали.

- Хорошие у тебя зубки… - с трудом улыбнулся шевалье.

- А ведь талисманом он твоим так и оказался! - осенило Агафона.

- Ой, чего это я… - смутилась вдруг дочка бондаря и сконфужено прикрыла щеки руками. – Надо ведь как-то Леса освобождать… и Изабеллу… ее высочество, то есть… и герцогиню… и с Гаваром что-то делать…

- С Гаваром… Гаваром… - наморщил лоб вдруг студент. – Гавар, Гавар…

- Это колдун, который тебя похитить хотел, - сочувственно глядя на большущую шишку на лбу студента, мягко подсказала дочка бондаря. – Помнишь?

- А… - оторвался от своих странных мыслей школяр и вернулся к реальности. – Конечно. Да. Гавар. Гавар… К-кабуча! Где-то это я уже слышал!

- Так это… Грета тебе правильно говорит… - заволновался уже и Люсьен, бережно приобнял мага за плечи, заглянул в лицо и медленно заговорил: - Гавар. Такой маг. Злой и антипатичный. Хозяин людоедов. Не ест людей сам, наверное, только потому, что у него на них аллергия. Мы сейчас находимся у него…

- Да помню я, помню, вы чего? – несколько вымученно хохотнул Агафон. – Просто… Сейчас, когда он сказал, что Гавар – это его школьная кличка, я не могу избавиться от мысли, что я это слово уже слышал… или читал… там, где его не касалось… где про что-то другое говорилось…

- Это очень важно? – забеспокоилась Грета.

Его премудрие задумался и растерянно пожал плечами, сдаваясь.

- Наверное, нет.

- Ну, так что будем делать? – нахмурился Люсьен, и эйфория от нежданного спасения рассеялась, как зеленое облако Агафона.

- Драться, конечно, - угрюмо хмыкнул студент и вдруг ухмыльнулся. – Вы заметили? Я теперь настоящий фей. Так что, мы еще посмотрим, кто кого, Гавар он там, или не Гавар.

- Да, кстати… твоя палочка… - спохватилась Грета.

- Ты же говорил… она же, вроде, после того, как вы… то есть, как Лесли от тебя?..

- Не знаю, что там случилось, - отмахнулся от теорий как от надоедливых мух чародей, - может, она рассыхалась и в воде помокла… но сейчас я снова чувствую связь с Лесом. Хоть и не такую, как раньше… Не знаю даже, как объяснить. Раньше она… ну, как нитка была, что ли… дешевая… а теперь – как канат. Дурацкое сравнение, да?.. Сам знаю. Но, самое главное, что палочка меня слушается. Ну, почти…

- Почти? – осторожно округлил глаза рыцарь.

- Почти, - чуть стушевался школяр. – И это хорошо. Потому что я их в настоящих крокодилов сгоряча превратить хотел… Понравилось, как Грета обозвала…

- Забота и дальновидность всегда были твоими сильными сторонами, - косовато улыбнулся Люсьен.

- Обращайтесь, если что, - ответил ему похожей улыбкой волшебник.

И тут физиономия его застыла.

По лестнице, осторожно ступая, кто-то поднимался легкими шагами.

Де Шене услышал тоже. Не теряя ни секунды, он подхватил с пола меч, приложил палец к губам, тенью скользнул к углу, замахнулся…

- Валенки! – удивленно воскликнула крестьянка секундой раньше, чем острый клинок обрушился на незваного прохожего, и бросилась навстречу. – Это же мои валенки идут!