- Лесли, Лесли!!! – закричала пронзительно Грета, изворачиваясь в тисках магии, точно бугень ударил ее, а не дровосека. – Лесли!!!..

- Чего опять - «Лесли»?! Что я сделаю-то, дура?! – неожиданно проорал в ответ Агафон. – Я вишу тут же, как цветок в проруби, и не могу ничего!!! И незачем так вопить!!!

Глаза их встретились, и крестьянка, изумленно прошептав по инерции «Лес…ли…», замолкла – только слезы бежали по щекам горячими ручейками и никак не могли остановиться.

- Что он сказал? – колдун метнул злобный взгляд на ударившего пленника бугня и требовательно уставился на школяра. – Что он имел в виду?

- Мой друг… царевич Агафон… - опустил глаза студент точно в сильном сомнении и волнении, - дураком был… дураком и помрет… Он думает… что самопожертвование – это именно то, чем все благородные занимаются каждый день по нескольку раз… Но я… хоть и из простой семьи… тоже кой-чего понимаю в благородстве… и не могу принять от него эту жертву… напрасную…

- Почему напрасную? – подозрительно зыркнул маг.

- Потому что когда ты снова дотянешься до царя Костея… и он не узнает своего внука… а настоящий уже будет съеден…

Агафон усмехнулся кисло, разглядывая свои босые ноги, расставшиеся с сапогами еще в подводной пещере.

- Знаешь… мне кажется… почему-то… что мне бы тогда захотелось, чтобы меня к этому времени уже сожрали.

- Сообразительный мальчик, - скривились в улыбке, похожей на оскал, губы Гавара.

Он обернулся к бугням и мотнул головой в сторону пленников, притихших в отчаянии, страхе, но еще больше – в недоумении от поведения Агафона:

- Забирайте. Поделите по справедливости.

- А мага как? – примерился к его премудрию Хвввр, ухватил поперек талии и перекинул через плечо, точно мешок.

- Каждому по ломтю! – одарил товарища хмурым взглядом Грррк, уже забросивший за спину Люсьена.

- Нести как? – бугень постучал костяшками пальцев себя по лбу. – Маг колдовать, бугень в семирук превращать!

- По башка дать – не колдовать, - принял единственно верное решение Гдддр и, прежде чем Гавар мог предложить что-нибудь иное, а сам виновник обсуждения – воспротивиться, размахнулся и въехал кулаком студенту в ухо.

Мир Агафона расцветился на долю секунды радужными искрами и погас.

Пришел в себя школяр от того, что совсем рядом кто-то тихо-тихо плакал.

Он моргнул осторожно, не открывая глаз. Скривился от моментально включившейся головной боли, точно кто-то вредный подстерегал его с дубиной над макушкой, поджидая, когда он очнется. Прислушался к звукам и иным ощущениям…

Ритмичный звук шагов гулко отдавался от голых стен. Иногда на темном фоне век вспыхивало, проплывало мимо и пропадало светлое пятно – не иначе, факелы или светильники. Что-то мощное и неподатливое, вроде удава, пережало его посредине туловища, придавив руки к телу. Ехал он ногами вперед на чем-то вроде толстого забора: ступни его болтались с противоположной стороны от головы, периодически стукаясь о что-то податливое. Его покачивало и тошнило. В висках играл народный ансамбль молотобойцев. Хотелось забыться снова…

Но рядом кто-то плакал.

Агафон собрал в кулак остатки мужества, с усилием разлепил точно сросшиеся веки…

И увидел женское лицо.

- Агафон!.. – почти беззвучно прошевелило оно губами, и чародей с облегчением понял, что плач прекратился.

В следующую секунду он вспомнил всё: заплыв, Гавара, его сортировку, ожидающую их судьбу, и…

- Гре…та… - расплылся он в нелепой улыбке. – Я… фей…

- Я – дочка бондаря… - прошептала она, и вид у нее был такой, будто от очередного приступа рыданий ее отделяли считанные мгновения[106].

В отличие от мага, руки у нее свисали с той же стороны, что и голова, и поэтому время от времени[107] она могла краем обрысканного мокрого рукава утирать глаза и смахивать волосы с лица.

- Нас съедят! – уловил школяр новое движение губ в игре черно-оранжевых теней. – Сделай что-нибудь!..

Ах, да… сделать…

Он шевельнул плечами, пытаясь ослабить хватку несущего его бугня и вытянуть руку, но в ответ тот лишь прорычал что-то и стиснул студента так, что кости захрустели, и попытка вывернуться закончилась телодвижениями, больше похожими на предсмертные судороги.

- Кабуча... – только и смог хрипло выдохнуть он.

Грета сочувственно поморщилась.

- Мне бы только руки освободить… - простонал сквозь зубы школяр.

- Маг болтать – башка стена бить! – рыкнул в спину студента бугень и угрожающе качнулся в строну разукрашенных потеками камней.

Его премудрие, не желая превращения своей головы в обстенубитное орудие, захлопнул рот и отчаянно выкатил глаза.

- Отпусти! Отпусти меня… нас… немедленно, ты, крокодил зеленый! – гневно выкрикнула крестьянка и исступленно замолотила кулаками по широкой, как деревенские ворота, спине, но зеленый крокодил лишь гыгыкнул что-то невнятное кулинарной направленности.

- Не вышло… - обреченно помотал головой студент.

Грета упрямо сжала губы, лихорадочно заоглядывалась, закрутила головой, заворочалась под новый взрыв веселья бугня, и вдруг замерла, увидев нечто, взору Агафона недоступное. И тут же левая рука ее, точно подкрадывающаяся кошка, мягко скользнула в сторону и пропала из виду за боком людоеда. Единственное, что видел маг еще несколько секунд – затылок и растрепанные мокрые волосы девушки под съехавшим чепцом. Обжигающее любопытство пополам с желанием поторопить так и свербели на языке чародея, но он молчал, замерев как мешок, опасаясь случайным движением потревожить их монстра и привлечь его внимание к операции Греты.

Что бы она ни делала.

Наконец, бродившая где-то рука крестьянки медленно подтянулась к подбородку и застыла. Добычи видно не было.

- Ну?.. – на грани слышимости выдохнул чародей, встречаясь глазами с плавно повернувшей голову Гретой. – Ну?..

- Не выходит… - злые слезы навернулись на глаза девушки, и она снова смахнула их рукавом – резко и сердито, точно личного врага.

- А что ты хочешь?..

Но дочка бондаря не дослушала и не ответила, снова повернулась и извернулась так, что студент испугался за ее позвоночник, и потянулась, потянулась, потянулась…

- Человек-женщина возиться – Хвввр бросить на пол! – свирепо рявкнул их бугень, дернул плечом так, что руки, ноги и голова крестьянки взметнулись, словно у тряпичной куклы, а зубы клацнули, едва не отхватывая язык.

Она взвизгнула испуганно и, что было сил, ухватилась за куртку людоеда, точно он и вправду мог ее уронить. Агафон попытался ударить монстра коленками в грудь, тут же в качестве возмездия был шмякнут головой о стену, и застонал – не столько от боли, сколько от бессильной ярости.

- Болит? – сочувственно округлила глаза Грета, встретившись с ним взглядом.

- Н…н…нормаль…но…

- А у меня получилось!

Рука девушки поднялась, прикрывавший ее почти до кончиков пальцев рукав спал, и глаза Агафона вспыхнули сначала надеждой, и тут же – разочарованием: то, что он сперва принял за кинжал, оказалось всего-навсего обломком зуба юй.

- У меня отобрал… из кармана торчало… - прошевелила бледными трясущимися губами дочка бондаря.

Лицо чародея вытянулось.

- Нож не достать никак… я старалась… - едва не плача, шепнула она.

Маг только вздохнул, признавая еще одно поражение.

Не исключено, что последнее в своей жизни.

- Да когда эта лезница кончаться! – брюзгливо прошипел их бугень, поправляя на плечах тяжелую ношу.

- Еще два гармошка – и этаж, - повернул голову, чтобы ответить, шедший первым.

- А там другие… - зажмурился тоскливо школяр.

- Я попробую…

Грета, сама сознавая всю нелепость своего оружия и попытки, подняла жалобно брови, будто извиняясь, извернулась, не теряя времени, замахнулась, метя в шею…

Неловкий удар, не достигнув цели, скользнул по расшитой браслетами куртке, но зацепился и поднырнул под один, заканчивая путь. Чародей, вспомнив, как отскакивали от таких одежек стальные клинки, взвыл от досады, рванулся отчаянно снова...