— Мы никогда... — начал Мервин.

— Я ни секунды не предполагал, что пакости устраивали вы. Но догадываюсь, что все вы подозревали Молта: мол, он проделывает разные несимпатичные трюки с тем, чтобы вас дискредитировать, и решили, что в его смерти, когда о ней станет известно, непременно обвинят вас. Поэтому вы, как мне думается, запаниковали и надумали избавиться от трупа.

В эту минуту вошел Катберт. На нем был роскошный халат поверх шелковой пижамы. "Вернулся к прежним привычкам, — подумал Аллейн, — времен службы старшим официантом, прерванной роковым появлением влюбленного коммивояжера".

— Мне сказали, сэр, — обратился он к Аллейну, — что вы желали меня видеть.

— И до сих пор желаю, — подхватил Аллейн. — К вашему сведению, Катберт, тело Альфреда Молта было обнаружено в ящике, служившем основой для надгробия Билл-Тасмана, сооруженного Найджелом. Эти ребята вознамерились посреди ночи водрузить сей передвижной морг на санки. Видимо, решили подыскать ему более подходящее место, например, там, где идут земляные работы, дабы с помощью ничего не подозревающих бульдозеристов укрепить им искусственный холм, что вскоре вознесется над искусственным озерцом. А сверху холмик украсит очаровательный архитектурный пустячок — ротонда, известная под названием "Каприз". Я как раз пытался убедить ваших подчиненных, что для них — как, впрочем, и для вас — наилучший выход из положения заключается в том, чтобы, строго придерживаясь фактов, рассказать мне, что же произошло.

Катберт в упор глянул на своих сотоварищей, те отвели глаза.

— Итак, — продолжал Аллейн, — приходил ли к вам Винсент в рождественскую ночь с известием о мертвом теле? Или, точнее, вчера утром, приблизительно в десять минут первого?

Катберт повел челюстью из стороны в сторону и не проронил ни звука.

— Катберт, мы ничего не сказали, — вдруг выпалил Винсент. — Ни словечка.

— A вот и нет! Ты, Винс, сказал, — вспылил Котеночек. — Ты раскрыл свою грязную пасть. Правда, Мерв?

— Да я ни за что... Я только сказал "если".

— Что "если"? — осведомился Катберт.

— Мол, положим, что так. Пусть даже он верно говорит. Все должно быть по правилам. Доложить старшому, что я и сделал. То есть...

— Заткнись, — разом выкрикнули Мервин и Котеночек.

— Моя точка зрения такова. — Аллейн повернулся к Катберту. — Посовещавшись, вы решили на время спрятать тело в упаковочной клети. Вы не могли немедленно свалить его под бульдозеры, поскольку тогда на только что выпавшем снегу остались бы ваши следы. Уничтожить их в темноте представлялось делом чрезвычайно затруднительным, да и безуспешным: любые отпечатки на снегу поутру сразу бы бросились в глаза. Посему кому-то из вас пришла в голову блестящая мысль перенести тело в клеть, которую все равно бы в конце концов свалили в яму и засыпали землей. Полагаю, что к ящику труп привез Винсент на тачке, а потом кто-то из вас помог ему убрать ступеньки, открыть боковину, запихнуть тело, вернуть ступеньки на место и заново засыпать их снегом. На следующее утро статуя с северной стороны выглядела слегка попорченной якобы дождем и ветром, но последовавший снегопад припорошил изъяны.

Аллейн умолк. Котеночек издал глубокий вздох. Остальные переминались с ноги на ногу.

— А не присесть ли нам? — предложил Аллейн.

Слуги расселись в том же порядке, что и вовремя вчерашней беседы. Фокс, следуя годами выработанной привычке, слился с фоном, шофер остался стоять у двери.

— Удивляюсь, зачем вам понадобилось перетаскивать клеть в пять часов утра? — пожал плечами Аллейн. — Или у всех поголовно сдали нервы? Или же вид надгробия стал для кого-то невыносим? А может быть, у вас не хватило храбрости оттащить ящик посреди бела дня и бросить его на строительной площадке? И что вы собирались с ним сделать? Понадеялись, что буря превратила вскопанную землю в трясину, где груз легко утопить?

Слуги слегка заерзали, искоса поглядывая на Аллейна и друг на друга.

— Ясно. Так оно и было. Что ж, — мягко произнес Аллейн, — не кажется ли вам, что пора взглянуть правде в глаза? Похоже, вас застигли с поличным. Вот вы, а вот тело. Скорее всего, вы не поверите, когда я скажу, что не вижу среди вас убийцы, но я определенно не собираюсь на данном этапе предъявлять кому-либо из вас обвинение в столь тяжком преступлении. Правда, вы пытались помешать правосудию, и с этим еще предстоит разобраться. Но сейчас наша главная забота — найти убийцу. Если вы будете не препятствовать, а помогать, разумное поведение вам зачтется. Я ни в коей мере не хочу вас подкупить, а лишь проясняю ваши перспективы. Если вы желаете переговорить без свидетелей, мы не возражаем, но только не тратьте понапрасну время на сочинение очередной несусветной байки. Так что? Катберт?

Склонив голову набок, Катберт уставился на огонь. Правая рука, огромная, покрытая темными волосками, свисала с колен. Аллейн припомнил, что однажды в ней оказалось смертоносное оружие — разделочный нож.

— Не знаю, — вздохнув, пророкотал Катберт, — много ли будет толку, если мы расскажем. Право, не знаю.

Его друзья оставались немы, возложив ответственность за принятие решения на старшего.

— А вам, случаем, не кажется, — поинтересовался Аллейн, — что хотя бы ради мистера Билл-Тасмана вы обязаны прояснить ситуацию? В конце концов, он много для вас сделал.

— Мистер Билл-Тасман, — заявил повар, внезапно обнаруживая признаки интеллекта, — поступал так, как ему было удобно. Ему не пришлось никого уговаривать приехать в эту дыру. В обычном смысле слова. Он получил то, что хотел. Ему повезло, и он знает это. А то, что он любит потрепать языком о реабилитации, так это его дело. Если бы мы работали спустя рукава, то о реабилитации никто бы и не вспоминал.

Тень ухмылки промелькнула по лицам четверки.

— Обязаныему! — продолжал Котеночек, и его непросохшее от слез лицо расплылось в широчайшей улыбке. — Еще скажите, что мы должны испытывать благодарность. Нам все время твердят, что мы должны быть благодарны. А за что? За приличную плату? Так мы того стоим. После одиннадцати лет в тюряге, мистер Аллейн, начинаешь иначе относиться к некоторым вещам.

— Да, по-видимому... — Аллейн оглядел слуг. — Суть в том, что, выходя из заключения, часто попадаешь в тюрьму иного рода, что невесело для тех, кто жаждет вернуться к прежней жизни.

Слуги слегка оторопели.

— Но сейчас мы не об этом, — продолжал Аллейн. — Мне надо делать свою работу, вам — свою. Если вы согласитесь с моей версией о вашем участии в происшествии, я буду вполне удовлетворен, да и ваше положение улучшится. Но я не могу больше ждать. Будьте любезны, поторопитесь с ответом.

Последовало долгое молчание.

Мервин встал, подошел к камину и с размаху воткнул полено в огонь.

— У нас нет выбора, — решился он. — Ладно. Все было так, как вы сказали.

— Ты за всех не говори, — пробормотал Винсент без особой убежденности.

— Люди не хотят вникнуть, — обронил Катберт.

— Что вы имеете в виду?

— Они не понимают. Мы — каждый из нас — совершили то, что называется единичным проступком. Вроде как взрыв, когда скапливается газ, или как нарыв, который должен лопнуть, чтоб не было заражения. Нарыв оказался в голове, лопнул — и все прошло. Мы не хроники. И в драку лезть любим не больше, чем другие. Даже меньше. Мы знаем, чем это кончается, и лучше постоим в сторонке. А люди не понимают.

— Найджел такой же?

Они быстро переглянулись друг с другом.

— Он немножко тронутый, — сказал Катберт. — Часто бывает не в себе. Заносит его.

— Он опасен?

— Пожалуй, я соглашусь с вами, сэр, — продолжал Катберт, пропуская вопрос мимо ушей. — В общем, все так и было на самом деле. Винс нашел тело, пришел сюда, рассказал нам, и мы приняли решение. Возможно, идиотское, но нам тогда казалось, что мы не можем допустить, чтобы его нашли.

— Кто сунул тело в упаковочную клеть?

— Думаю, не стоит углубляться в детали, — дипломатично ответил Катберт. У Мервина и Винсента явно отлегло от сердца.