– Гости?! Какие гости?!. Может, вы все-таки объясните, что происходит? – не на шутку всполошилась женщина.

– Произошло. Уже произошло.

– Что произошло?!

Расшалились у Голиковой нервы. Чувствует она, что произошло непоправимое. Да и как не чувствовать, если Федор назвал ее мужа потерпевшим? Но ведь она и до этого могла знать, что с ним случилось. Чувствуется фальшь в ее реакции на происходящее. Возможно, ему так только кажется, но ведь на то и существует розыск, чтобы выводить преступников на чистую воду. Капитан Старостин хоть и не оперативный, но все-то уполномоченный, и он имеет полное право участвовать в розыскных и следственных мероприятиях. К тому же он тоже когда-то был опером и знал сыскное дело.

– Ваш муж погиб. Его убили…

– Как убили?

– Будем выяснять.

– Вы меня в чем-то подозреваете? – дрогнувшим голосом спросила она.

– Я вам разве это говорил? – удивленно повел бровью Старостин.

– Нет, но вы на меня так смотрите.

– Как смотрю?

– Плохо смотрите. Мне совсем не нравится ваш взгляд.

– Вам не нравится мой взгляд. А больше вас ничего не волнует? Или вы знаете, что ваш муж погиб?

– Я знаю?! – вскинулась Голикова. – Не знаю я! И то, что вы говорите, это неправда!

– Это неправда, но я вас подозреваю. Странная логика, вы не находите? – сдерживая усмешку, спросил Федор.

Он взял ее под руку и вместе с ней вышел за ворота. Ему нужно было встретить следственно-оперативную группу, а оставить Голикову без присмотра он не мог.

– Какая логика?!. Я не вижу здесь никакой логики!.. Вы приходите, спрашиваете у меня фотографию, потом я узнаю, что моего мужа нет… А если бы я показала вам другую фотографию?

– Но вы же показали мне фотографию своего мужа. Фотографию человека, труп которого сейчас лежит в лесу под присмотром лейтенанта Ольгина… Успокойтесь, Надежда Максимовна, и постарайтесь собраться с мыслями.

– Хорошо, перестаньте меня обманывать, и я успокоюсь, – кивнула она, делая вид, что пытается сосредоточиться.

– Я вас не обманываю, ваш муж действительно мертв.

– Да? Тогда покажите его! Тогда я поверю!

– Постарайтесь сделать так, чтобы я поверил в вашу невиновность, – покачал головой Федор.

– В мою невиновность? – оторопело глянула на него Надежда Максимовна. – Значит, вы меня в чем-то подозреваете?

– Кто видел, как ваш муж вчера уезжал в Москву? – спросил он, глядя на подъезжающую машину со следственно-оперативной группой.

– Кто видел?.. Так, дайте собраться с мыслями…

– Собирайтесь.

Старостин подошел к вышедшему из «Газели» следователю. Это был среднего роста сухопарый мужчина с узким лицом синюшного цвета и большим кадыком на тощем горле. Снегов не злоупотреблял спиртным, более того, даже никогда не увлекался, но лицо у него такое, будто он месяцами не просыхал. Районное начальство знало, что спиртное здесь ни при чем, а областное – не верило в это и считало Снегова бытовым алкоголиком. Дескать, на работе не пьет, но дома «закладывает на всю глубину горла». Во всяком случае, так рассказывали Старостину.

– Ну, что там у тебя? – спросил Снегов, пожав протянутую руку.

– Труп там, сразу за Колючкой… – махнул рукой вдоль реки Старостин.

– Где?

Колючкой назывался ручей, впадавший в реку. Вода в этом ручье даже в жаркое лето была холодной, потому его и назвали Колючкой.

– В шести километрах отсюда, вниз по реке, – пояснил Федор.

– К берегу прибило?

– Прибило.

– А может, там и погиб?

– Вряд ли. Хотя все могло быть. Я сказал Ольгину, чтобы ничего там не трогал…

– Неужели это все правда? – ахнула вдруг Надежда Максимовна и рукой взялась за кирпичный столб, на котором держались ворота.

Предобморочное состояние у нее, только краска почему-то не сошла с лица. Может, и пытается она иметь бледный вид, но что-то не очень это у нее получается.

– Я так понимаю, это жена потерпевшего? – обращаясь к Старостину, спросил следователь.

– Жена. Голикова Надежда Максимовна. А вот как мужа зовут, пока не узнал…

– Александр… Александр Витальевич его зовут. Голиков Александр Витальевич… Но его не могли убить! Этого не может быть! Это не его труп!

– Ну, может, я обознался, – пожал плечами Старостин.

– Да, скорее всего…

– А в чем вчера уезжал ваш муж?

– В спортивном костюме.

– Синий с белыми полосками?

– Да, синий с белыми полосками.

– «Пума»?

– На фирму не обратила внимания…

– Но синий с белыми полосками костюм был? – спросил Снегов.

– Был… – кивнул Федор. – Он это, он… Я думаю, гражданка Голикова может поехать с нами.

Интуиция подсказывала ему, что Надежду Максимовну нельзя оставлять без присмотра. Как бы не уничтожила она следы преступления. Может, уже пыталась это сделать, но не совсем удачно. Вдруг со второй попытки у нее это получится?..

Погода испортилась, стал накрапывать дождь, но Голикова этого не замечала. Она смотрела на труп мужа стеклянными глазами, в глубине которых мелькали кадры из прожитой с ним жизни. А там не один год, и даже не десять лет, возможно, гораздо больше.

Снегов не один, с ним криминальный эксперт, и они заняты трупом. Описывают его, обследуют место вокруг – работы много. И еще лейтенант Ольгин им помогает. Будь с ними судмедэксперт и опер, было бы проще, но, видно, не все в порядке в райотделе, если следственно-оперативная группа такая несерьезная.

– Давно вы замужем? – спросил Старостин.

Разумеется, Голиковой не избежать разговора со Снеговым, но это будет потом, а сейчас она в полном распоряжении Федора. У него задача самая простая – держать под наблюдением место осмотра и следить за женой покойного.

– Шестнадцать лет. С девяносто четвертого, – сдерживая эмоции, ответила она.

– Лихие девяностые?

– Ну, может, для кого-то и лихие, а для нас спокойные… Самые спокойные. Не было этих бешеных денег. Не было этих молодых сучек, которые охотятся за толстыми кошельками…

– И как зовут эту… гм, с вашего позволения, сучку?

– Эльвира… Саша ей дом на Рублевке построил. Я здесь, а он там, с ней.

– Был там. А сейчас он здесь, – кивнул Старостин на труп.

– Здесь, – механически повторила Голикова.

– А Эльвира осталась с носом. Или она оформила отношения с Александром Витальевичем?

– Оформила отношения?.. Нет, не оформила. Но собиралась. Он же… – Надежда Максимовна запнулась и приложила ко рту кулак.

– Что, он же? – подхлестнул ее Старостин.

– Я сейчас скажу вам такое…

– Говорите.

– Нет, не скажу, – до хруста в шейных позвонках мотнула она головой.

– Почему?

– Вы подумаете, что это я его убила.

– Почему я так подумаю?

– Потому что мы не заключали с Сашей брачный контракт. А с Эльвирой он собирался заключить такой контракт. Но сначала он должен был развестись со мной. Он приехал за разводом… Я дала согласие, мы обговорили условия… Он оставляет мне дом здесь, квартиру в Москве, ну, деньги… Серьезные деньги… Это действительно очень серьезные деньги, мне бы хватило их до конца жизни…

– Еще бы и детям осталось.

– У нас нет детей! – встрепенулась она, большими глазами посмотрев на Федора.

– Ну, так обычно говорят. И на жизнь хватит, говорят, и еще детям останется…

– У нас не было детей. И в этом была наша беда. – Надежда Максимовна продолжала смотреть на Старостина, но взгляд ее затухал, туманился, она погружалась в прошлое. – У меня ничего не получалось, мы думали, что это Сашина беда, а дело оказалось во мне. Эльвира родила от него, поэтому он собирался жениться на ней… Может, и не от него родила… Да это уже не имеет значения…

– Ну, в общем, да, – кивнул Федор. – Да и дети – это ваша личная проблема. А то, что вы остаетесь наследницей вашего покойного мужа… Или я не так что-то понял?

– Нет, вы поняли все так, – возвращаясь в действительность, пугливо посмотрела на него Надежда Максимовна. – Я должна унаследовать его состояние… Дело в том, что он категорически отказывался составлять завещание.