В последнее десятилетие вопрос эксгумаций трупов для дальнейшего отождествления личности стал приобретать все большее практическое значение, связанное с совокупностью нескольких факторов:
1) Две военные кампании в Чечне (будем называть вещи своими именами и не прикрываться фиговыми листками типа термина - «наведение конституционного порядка») вызвали необходимость создания хорошо оснащенной военно-медицинской лаборатории в г. Ростове-на-Дону, цель которой – опознание личностей погибших участников конфликта, как солдат федеральных сил, так и гражданских лиц, а также боевиков, для предания их земле в соответствии с нормальными человеческими представлениями о погребении убиенных.
Кстати, группа ведущих судебных медиков страны, в том числе профессора В. Томилин, В. Звягин, доктора медицинских наук С. Абрамов, И. Иванов, в 2002 году были удостоены высокого звания Врачей года за разработки по идентификации личностей военнослужащих, погибших в Чечне. Если быть откровенным, то эта награда первоначально предназначалась за экспертизу останков семьи Романовых, но государство было вынуждено сделать реверанс в сторону Православной Церкви из-за жесткой позиции Священного Синода по этому вопросу;
2) Натуральная война, развязанная криминалитетом против граждан собственной страны, в совокупности с так называемыми «экономическими реформами» привела к тому, что ежегодно в Российской Федерации бесследно исчезают (и это в мирное время) свыше 30тысяч человек. По сути дела, это более чем треть население такого города, как Элиста, растворившееся в страшном «Бермудском треугольнике». Так по данным МВД РФ, в 2001 году «без вести пропало» 108.479тысяч россиян; из них к концу года было разыскано 73.563человека; в бездушном «сухом остатке» статистики осталось 33.636человек. В 2002 году – «без вести пропало» уже 116.812тысяч; обнаружено к концу года 77.685человек; пресловутый «сухой остаток» составил 38.638наших граждан.
И это только «зарегистрированные» исчезнувшие граждане, о пропаже которых в органы внутренних дел поступают заявления от близких и родственников. А сколько безвестных стариков и старушек, брошенных детей, людей, не вписавшихся в новые рыночные отношения, судьбой которых никто, в том числе и государственные структуры, практически не интересуется?
Конечно, не все они потенциальные трупы; часть из них становятся люмпенами и бродягами (лицами без определенного места жительства), другие превращаются в натуральных рабов, как в ближнем, так и в дальнем зарубежье; из детей тюремная субкультура формирует ряды проституток, наркоманов, профессиональных нищих, членов бандитских и террористических формирований; остальная, никому не известная часть, до поры, до времени покоится в торфяных болотах, в лесах, на пустырях и мусорных свалках, пока не становится случайной находкой для очередной эксгумации;
3) Разбойничий беспредел приобретает все более изощренный характер. Чтобы скрыть улики преступления, убитых сжигают, расчленяют, останки закапывают в труднодоступных местах. Информация Российского Центра судебно-медицинских экспертиз свидетельствует, что в 2001 году было произведено 607.847судебно-медицинских экспертиз и исследований трупов по различным поводам (на долю насильственной смерти пришлось 57,9%); эксгумаций – 397; количество неопознанных трупов составило 24.307( здесь фигурируют различные причины: уничтожение трупов огнем и едкими веществами, расчленение, резкие гнилостные изменения в результате длительного нахождения в грунте, воде или других средах).
В 2002 году цифры стали более удручающими: 656.098экспертиз и исследований при незначительном снижении процента насильственной смерти ( 52,7%); 424– эксгумаций; 26.967неопознанных трупов.
В 2003 году общее количество судебно-медицинских экспертиз и исследований выросло до 678.778;процент насильственной смерти составил 50; произведено 402экспертизы эксгумированных трупов; число неопознанных трупов имеет стойкую тенденцию к увеличению – 29.273. Нужно ли комментировать эту мрачную статистику?
Итак, локальные военные конфликты, действия криминальных структур, резкая люмпенизация населения, сопровождаемая беспрецедентной алкоголизацией и наркотизаций, плюс стихийные бедствия и массовые техногенные катастрофы – вот основные причины, «благодаря» которым количество экспертиз эксгумированных трупов растет год от года.
Без создания единой Всероссийской базы (или Центра) учета исчезнувших граждан эту проблему решить невозможно. Над созданием подобного «Центра» долгие годы бьется известный не только в нашей стране криминалист, профессор, академик РАЕН Ю. Дубягин, но, как говорил поэт, «нет пророка в своем Отечестве». Поэтому трудно переоценить значение такого вида судебно-медицинского исследования, как экспертиза эксгумированных трупов, так как в подавляющем большинстве случаев при этом выявляется криминальная смерть (убийство).
В этих записках я постарался не собирать леденящие души подробности убийств и так называемые громкие дела (не будем отнимать хлеб у журналистов), а хотел показать в чем-то рутинный, будничный, но требующий высокого профессионализма труд судебных медиков, не купающихся в лучах софитов, а скромно стоящих в глубине сцены, позволяя красоваться у огней рампы виртуозным сыскарям, вдумчивым следователям, справедливым прокурорам, блистательным адвокатам и мудрым судьям. На то он и театр!
ПЕРВЫЙ ЭКСПРОМТ
1981 год. Мой второй год работы в судебно-медицинской экспертизе, период, когда самонадеянности и апломба куда больше, чем реальных навыков и знаний. Каждый эксперт, по моему мнению, впрочем, как и любой другой врач, проходит в своем становлении примерно 3-4 этапа.
Придя впервые в профессию, чувствуешь себя щенком, выброшенным в воду. Хорошо, если рядом с тобой опытный и мудрый наставник, каким был для меня Иван Максимович Кирюхин – начальник Бюро судебно-медицинской экспертизы Калмыкии с 1964 года по 1998 год; к нему всегда можно было обратиться за практическим советом и помощью.
Затем, пройдя первичную специализацию, наслушавшись лекций столичных профессоров, наставлений более искушенных коллег, начитавшись специальной литературы, начинаешь ощущать себя этаким мэтром, для которого в избранной специальности не существует «потаенных» уголков. Этот период очень опасен; недаром его называют «звездной болезнью». Чем быстрее он проходит, тем лучше и для врача (эксперта в данном случае), и для пациента. Если он затягивается надолго (иногда до пенсии), то неприятности ожидают всех, кто вольно или невольно попадает в «орбиту вращения» такого доктора. Во время третьего этапа (к сожалению, он посещает далеко не всех) сложность избранной профессии, ее нюансы и хитрые секреты снова возвращают тебя в состояние профана, знакомого лишь с азами ремесла. Этот период обусловлен причинами скорее психологического свойства.
Потом, если ты благополучно миновал период «звездизма», наступает спокойное осознание своих действительных возможностей; ты видишь эталон, к которому следует стремиться, и пути продвижения к поставленной сверхзадаче. Если человек не лишен здорового (я подчеркиваю – здорового) честолюбия, то он начинает понимать, что предела совершенствованию нет, и вся оставшаяся профессиональная жизнь – это постоянная учеба. В противном случае мы будем иметь дело с напыщенным недоучкой, остановившимся в своем развитии, но преисполненным необоснованных амбиций, что для больного не сулит ничего положительного.
Мой отец, старейший врач-рентгенолог Калмыкии Н. Н. Гриньков, говорил, что по-настоящему почувствовал себя врачом, проработав не менее 5-ти лет. В связи с этим мне трудно согласиться с Приказом МЗ РФ о присвоении аттестационных категорий старшим медицинским работникам, согласно которому врач, проработавший в одной специальности не менее 3-х лет имеет право на 2-ую категорию; не менее 5-ти лет – на 1-ую; не менее 7-ми лет – на высшую.
