– Всё что угодно? – спросил Денис.

– Абсолютно. Что придёт в голову. Хоть сотню названий.

Арбелин был хитёр, он провоцировал своих соратников, продукт-то он уже придумал, но хотел посмотреть, что выложат перед ним Альфа с Денисом. Если среди их предложений окажется то, что он придумал, замечательно. Не окажется – будет им уроком.

***

А придумал Арбелин штуковину и для самого неожиданную. Прогуливаясь вчера, он заметил, что у киоска с мороженым стояла небольшая очередь, человек семь-восемь. Был жаркий вечер. Мелькнуло в голове – надо попробовать. Пока передвигался в очереди, осмотрел витрину, насчитал тридцать шесть марок мороженого. Самых разных – от популярных «Морозко», «Пломбира» и «Эскимо» до современных фирменных с красочными упаковками, подороже. А одно звалось даже «Трали-вали». Купил «Морозко» и «Трали-вали» – для сравнения. Мороженым Арбелин никогда не увлекался и ел его только за компанию, редко. Сейчас интерес у него был не пищевой, а исследовательский: насколько оно увлечёт его, очарует ли или оставит равнодушным.

То и другое съел с удовольствием. Духота подстегнула аппетит. Была очередь, значит продукт популярный, раскупаемый, особенно летом.

Так зародилась идея изобрести необыкновенное мороженое, создать новый образ, который взвинтит потребность и разогреет предвкушение удовольствия.

Что это будет за образ, он ещё не представлял. Знал пока только одно – надо сконструировать некий сигнал-образ вкусовой фасцинации, самой популярной и базовой для человечества.

***

Ученики его тем временем выдумывали и составляли список. Расставшись, продолжали каждый у себя дома.

Вечером на следующий день состоялся импровизированный мозговой штурм.

– Читай свой список, Альфа, а ты, Денис, вычёркивай из своего те названия, которые повторяются. Оставшиеся потом скажешь.

Чего только не было в списках Альфы и Дениса!

Все сладости от леденцов и конфет до пирожных и тортов. Чипсы, коржики, сухарики, и так далее. Потом шли напитки. Потом всяческая молочная вкуснятина. Затем пирожки с разной начинкой, от повидла до мяса.

Арбелин ждал мороженого. И когда список был исчерпан, то был поражён – мороженого у его соратников в нём не оказалось. Это была загадка. Возможно, и он пропустил бы его, если бы не увидел вчера киоска и очереди. А ребята уехали на машинах, нацелены были на составление списка и не встретили по пути ни киоска, ни очереди. Вот и пролетело мимо, так бывает.

Удовлетворённый анализом, он потёр руки, встал и торжественно произнёс по слогам:

– Мо–ро–же–но–е!

И рассмеялся.

Денис с Альфой мгновенно оценили предложение Учителя и поняли, что оно перекрывает их списки. Мороженое явно было в стороне от всего того вкусного и сладкого, что они перебрали. Оно и продавалось отдельно, как правило – в киосках. И было безусловным деликатесом, причём популярным и недорогим.

– Сдаюсь! – засмеялась заливисто и весело Альфа. – Мороженое! Правда, Денис?

Денис сконфуженно кивнул головой. Как он не догадался?

Арбелин сел.

– Остаётся выяснить, умеет ли Денис делать мороженое.

– Приходилось. – улыбнулся Денис. – Ничего сложного, было бы молоко хорошее.

– Прекрасно. – Арбелин облегчённо вздохнул. – Вот нам всем и задание – сконструировать необычное, из ряда вон выходящее мороженое, на которое народ набросится, как на манну небесную. Старт дан. Срок – три дня. Я тоже выдумываю.

Все трое провалились в омут творческой захваченности – самый сладостный и опасный в жизни человека.

***

Пролетел отпуск, полковник Гаргалин вернулся к службе.

Европа и музеи подействовали на него как бальзам, привели в жизнерадостный тонус.

– Ну-с, как обстоят дела с нашим креатином и спасителем Отечества? – весело обратился он к подручным, явившимся к нему с информацией. – Докладывай сначала ты, Виталий Кутайсович.

Как Гаргалин и предполагал, досье на Арбелина было. А кроме этого была довольно любопытная информация и из милиции. Оказывается, на заре перестройки Арбелин чуть не загремел в места не столь отдаленные за тунеядство.

– Вот это да! – удивился Гаргалин. – Учёный и тунеядец!?

– Он к тому времени не работал, уволился и жил вольной птицей. – пояснил Никшанов. – Семья, жёны, дети.

– Жёны? – не пропустило чуткое ухо Гаргалина множественного числа.

– У него, Станислав Анатольевич, было пять жён! – не то с восхищением, не то с возмущением выпалил Никшанов.

– Было? А сейчас сколько? – засмеялся Гаргалин собственной шутке, ещё не въехав в смысл сообщения.

– Сейчас ни одной.

– Рассказывай подробнее. – наморщил лоб Гаргалин. – Пять жён. А потом ни одной. Он что у нас, маньяк?

Никшанову реплика Умника понравилась:

– Маньяк, это точно.

Гаргалин вспомнил о подсказке профессора Цукермана.

– А про его диссидентство выкопал?

Вопрос Гаргалина несколько обескуражил Никшанова. Он-то думал, что преподнесёт Умнику сенсацию о диссидентстве креатина, а Умник уже знает. Ну и Умник!

– Есть и об этом. – кивнул он.

И он выложил всё, что накопал за месяц, в подробностях. Выложил и распечатку мнений о фасцинетике и Арбелине, которые собрал с форумов в Интернете.

Гаргалин по мере продвижения по страницам проделанного Никшановым розыска мрачнел, думал. Учёный ставил ему вопросы и загадки.

– Что думаешь Виталий Кутайсович?

– Мочить в сортире таких, вот что я думаю. – пробурчал астматик.

Шутка была не смешная.

– Тебе, Кутайсович, только бы мочить. –усмехнулся Гаргалин. – Нам источник нужен, а замочить мы всегда успеем. Ну, а ты что откопал, Петрович? – он посмотрел на Ляушина.

Ляушин был дотошен и его донесение вопросы и загадки умножило:

– Станислав Анатольевич, наш креатин – горбатый. Увидите, я на камеру заснял. И каждый день ходит по мусоркам. Но банки и бутылки не собирает.

– А что собирает?

– Всякую дребедень, а недавно подобрал собрание сочинений Сталина. Восьмитомник, в коричневых корочках.

– Заснял?

– А как же! Только на фото.

– Давай посмотрим.

Он включил компьютер, вставил флэшку.

Горб креатина он пропустил без особого интереса. А вот сюжеты, представшие пред очи Умника, вызвали удивление.

– Ишь ты. Мусороподборщик, значит. – Гаргалин почесал переносицу. – А банки пивные, значит, не собирает? Прямо ребус какой-то. Горбатый ученый ходит по мусоркам. Ещё что выкопал?

– Консультирует. За деньги. Занимается незарегистрированным предпринимательством. Думаю, можно в налоговую сдать. – сделал Леушин подлый намёк, полагая, что получит одобрение Умника.

– Забудь и выброси из башки! – Гаргалин бросил на презренного агента злой взгляд. – Он пенсионер, подрабатывает. Ты в налоговую не собираешься на работу переходить? Посоветуйся с женой.

О коррумпированном супружеском союзе Ляушина и Синютиной Гаргалин знал.

– Никак нет. – ответил тотчас сникший Ляушин.

– Вот и прижми хвост. Не спугни креатина. Засёк, кто приходит на консультации?

– Засёк.

– Ну, и кто?

– Самые первые, буквально после Вашего ухода в отпуск, трое. – Он перевернул страницы блокнота. – Вот. Первая – девушка, инвалидка, хромает на левую ногу. Ходит с тросточкой.

Голос Ляушина дрогнул. Гаргалин с Никшановым переглянулись понимающе, догадываясь о страданиях сослуживца. И они были недалеки от истины. Кадры с Альфой стали для Ляушина ежедневной музыкой счастья и горя, он подолгу любовался хромоножкой, а заканчивал рукоблудием.

– Заснял её? Красивая? – спросил Гаргалин, не скрывая улыбки.

– А как же. – подтвердил Ляушин, не уловив иронии. – Вот флэшка, посмотрите… Красиво, чертовка, хромает. На своей тачке приехала. Я её вычислил. Двадцать два года, студентка психологического факультета университета. Не замужем. Живёт с отцом. Отец разведён. Я и автомобиль её тоже заснял. Приезжает к креатину часто. Второй – парень, лет двадцати двух-трех. Худой как жердь. Сфотографировал, посмотрите. Я не сразу его засёк. Только когда он с хромоножкой приехал и они пошли к подъезду как знакомые, я понял, что и он к креатину ездит. Отследил его. Звать Денис Захаров. Переехал два месяца назад из города Н-ска. Живёт с престарелой бабушкой. Недавно устроился работать поваром в колледж культуры и искусства. Третий – отец хромоножки. Два раза приезжал на внедорожнике «Субару». Бизнесмен, владелец заводика по выпуску охранной сигнализации. Лицензия есть, налоги платит исправно.