Бр. Райт были в общем довольны своими спутниками, хотя от них было мало пользы. Доктор Спрат, по отзыву Вильбура, был «молодой человек, который сделал несколько ценных исследований относительно свойств различных вогнутых поверхностей и перемещения центра давления». Он был хорошим рассказчиком и в часы отдыха развлекал всех своими анекдотами и рассказами. Хаффэйкер из Тен-неси был «опытным воздухоплавательным исследователем на службе у Шанюта, который щедро вознаграждал его работу». Он работал над сборкой планера Шанюта, но под разными предлогами увиливал от неприятной кухонной работы и мытья посуды, чем братья были не особенно довольны.
Устройство ангара и лагеря отняло довольно много времени, и хотя бр. Райт усиленно работали над сборкой своего планера, он был готов только три недели спустя после приезда. 27 июля происходило первое испытание. Почтмейстер Тэйт со своим братом Даном пришли помочь перенести планер на вершину Чортова Холма. Погода была благоприятная, скорость ветра 13 миль в час. Вильбур решил лететь первым и лег на свой планер, приготовляясь управлять им. Орвил и доктор Спрат, взявшись за концы крыльев, подняли планер и побежали с ним под откос.
«Аппарат был собран и испытан в первый раз 27 июля при ветре в 13 миль в час, — сообщает Вильбур. — Пилот занял место, где, как предполагалось, находился центр давления, и сделал попытку произвести полет, но аппарат перевернулся вниз и спустился через несколько ярдов. Это показывало, что центр тяжести находился слишком впереди центра давления. При второй попытке пилот занял положение на несколько дюймов назад, но результат был тот же. С каждой новой попыткой он передвигался все дальше и дальше назад, пока наконец не занял положения почти на фут назад от того места, где, как ожидали, находился центр давления. Затем аппарат поднялся и сделал волнообразный полет на расстоянии немногим более 300 футов. Наблюдателям этот полет казался очень удачным, но пилот знал, что потребовался полный поворот руля для того, чтобы удержать аппарат или от спуска на землю или от подъема вверх, при котором прекращалось движение вперед. В аппарате 1900 г. одна четвертая поворота была вполне достаточна для лучшего управления. Было ясно, что что-то в корне неправильно, хотя мы и не могли определить причины недостатков».
Орвил тоже после первого своего полета согласился с братом, что их прошлогодний планер был удачнее и лучше слушался переднего руля. Несмотря на это, они продолжали полеты, один из которых чуть было не кончился катастрофой.
«При одном полете аппарат стал подниматься все выше и выше, теряя скорость, — рассказывает Вильбур. — Это было то положение, из которого с трудом выходил Лилиенталь, так как его аппарат, несмотря на все его усилия, обнаруживал стремление падать вниз почти вертикально и ударяться о поверхность земли со страшной быстротой. Предупреждающий крик с земли заставил планериста повернуть до конца руль и слегка подать свое тело вперед. Тогда аппарат скользнул тихо к земле, хорошо сохраняя горизонтальное положение, и спустился без всякой аварии. Это очень обнадеживало, так как показывало, что одна из самых больших опасностей в аппаратах с горизонтальным хвостом преодолевалась благодаря употреблению переднего руля. Тот же самый опыт был проделан с тем же результатом при нескольких полетах. При одном из них аппарат начал двигаться назад, но несмотря на это был удачно спущен на землю в горизонтальном положении. В общем опыты этого дня были обнадеживающие, так как хотя действие руля было хуже, чем у нашего аппарата 1900 г., все же мы выходили без затруднения из положении, которые оказывались очень опасными для предшествующих экспериментаторов, и, после менее чем минутной практики, сделали скользящий полет более чем на 300 футов при угле ската в 10 градусов и с аппаратом почти вдвое больше того, который считался раньше надежным».
После разных предположений, братья решили, что «недостаток происходит от обратного перемещения центра давления при небольших углах. В сильно вогнутых поверхностях центр давления при 90 градусах находится вблизи центра поверхности, но движется вперед по мере того, как угол становится меньше, пока не достигнет известной точки, зависящей от вогнутости крыла. Пройдя эту точку, центр давления, вместо того чтобы продолжать передвигаться вперед, с уменьшением угла начинает двигаться назад». Явление это бр. Райт объяснили тем, что «при небольших углах ветер ударяет в переднюю часть поверхности верхней стороны вместо нижней, и поэтому эта часть прекращает поддерживать, вместо того чтобы быть наиболее эффективной частью». Это неожиданное открытие спутывало все их расчеты, так как управление передним рулем было основано на том предположении, что центр давления перемещается все время вперед при уменьшении угла атаки. Чтобы окончательно разрешить свое сомнение, они сняли верхнюю поддерживающую плоскость планера и стали запускать его на привязи, наблюдая, под каким углом он держится в ветре различной силы. Убедившись после этих опытов в верности своего предположения, бр. Райт решили перетянуть тросы и ослабить вогнутость поддерживающих поверхностей, после этого полеты сразу улучшились.
«Возобновив наши полеты, — рассказывает Вильбур, — мы нашли, что прежние условия предшествующего года вернулись, и после немногих попыток сделали полет на расстоянии 366 футов и вскоре затем на 389 футов. Аппарат с новой вогнутостью плоскостей слушался самого легкого движения руля. Планерист мог заставить его скользить почти по земле, следуя за волнообразной поверхностью земли, или пролетать высоко над подножьем холма, постепенно снижаясь на землю. Ветер в этот день дул со скоростью 11–14 миль в час. На следующий день условия были благоприятны, и аппарат снова был взят для испытания. Скорость ветра была 18–22 мили в час. Сначала мы несколько сомневались в безопасности свободного полета при таком сильном ветре с аппаратом более 300 кв. футов и при нашей менее чем пятиминутной практике. Но после нескольких предварительных попыток мы решили все-таки спланировать. Управление аппаратом оказалось настолько хорошим, что мы без страха смело продолжали скользящие полеты. Мы делали полеты один за другим, иногда следуя низко над землей, а иногда паря высоко в воздухе. М-р Шанют имел при себе фотографический аппарат и снял некоторые из этих полетов… Мы делали полеты в течение следующих дней, когда условия были благоприятны. Самый сильный ветер, при котором мы летали, был немного больше 12 метров в секунду, почти 27 миль в час».
Не совсем законченный планер Шанюта, над сборкой которого работал Хаффейкер, постигла катастрофа еще раньше его испытания. Планер был подхвачен и разбит шквалом в ночь та 4 августа, как раз накануне приезда Шанюта. Неудачному изобретателю не оставалось ничего иного, как осмотреть обломки своего планера и полюбоваться полетами бр. Райт. Шанют обнадежил бр. Райт, сказав, что они добились большего, чем все их предшественники, и сфотографировал их полеты. Визит Шанюта был очень непродолжителен — через неделю он уехал.
Несмотря на лестный отзыв Шанюта, бр. Райт были недовольны своим планером и достигнутыми результатами. Правда, они благополучно сделали на нем около 40 парящих полетов, перелетая через волнистые пески на расстояние 389 футов против ветра, дувшего со скоростью 27 миль в час. Правда, поперечная устойчивость у нового планера оказалась удовлетворительной, и их система перекашивания концов крыльев вполне оправдала себя, так же как и прошлый год. Но все же расчеты их не оправдались. При постройке планера бр. Райт имели в виду при ветре, дувшем со скоростью 17 миль в час и больше, привязывать веревку к планеру, и запускать его, как воздушный змей, вместе с находившимся на нем планеристом. Достигнув нужной высоты, планерист должен был бросить веревку и планировать вниз к земле так же, как с вершины холма. Таким образом не приходилось бы тратить времени на утомительную переноску планера по песку на вершину холма и можно было бы сделать за то же время 10 полетов вместо одного. Однако при первой же попытке запустить на веревке планер с пилотом обнаружилось, что ветер в 17 миль не только не поднимал аппарата с пилотом (весивших 240 фунтов) при угле в 3 градуса, как следовало по расчету Лилиенталя, но не мог даже поднять при такой величине угла один аппарат, весивший 100 фунтов. Таким образом, подъемная сила планера оказалась в три раза меньше ожидаемой. Сначала братья думали, что это происходит от недостаточно плотной материи, пропускающей воздух. Чтобы проверить это, они сделали две небольших плоскости, одну с непроницаемой для воздуха материей, а другую с той, что была у них на планере, но при испытании плоскостей никакой разницы не получилось. Тогда они проверили свой анемометр Ричарда, но ошибка его была очень незначительна в сторону преувеличения скорости ветра. Они произвели математические вычисления и пришли к неожиданному открытию, что лилиенталевские воздушные таблицы верны всего лишь на 50 %, а более поздние таблицы Смиссонианского института и того меньше. Это неожиданное открытие обескуражило братьев. Значит, надо было начать с азов и попытаться проверить тщательно воздушные таблицы и внести в них необходимые исправления. А это требует долгого времени, а кроме того дорогих приборов, которых у них нет. Если такой ученый, как Лэнгли, к услугам которого целый научный институт, ошибся, то что же могут сделать они со своей велосипедной вертушкой?
