—Смотри-ка, свет, — Люк показал пальцем.

—Может, это дом, — предположил Роджер. — Может быть… Может, мы выскочили оттуда совсем?

—Ого-го-го, — захрипел Люк. — Могу себе представить, как мои ребята будут кататься по палубе со смеху! Думаешь, они поверят?

—Лучше заранее настройтесь на худшее, — посоветовал Роджер. — Мало ли какие изменения успели произойти за это время.

—Жалко, что у меня не осталось никаких доказательств, — посетовал Люк. — За последние три недели я дважды ломал руки, один раз ногу, потерял шесть зубов; четырежды был бит до смерти

—и хоть бы одна болячка осталась для подтверждения!

—Надо все-таки отказываться от привычки все преувеличивать, — посоветовал Роджер. — Мы можем продать нашу историю газетам и получить кругленькую сумму, но от некоторых цифр придется отказаться.

—Все-таки забавно, — продолжал Люк. — Подохнуть —пара пустяков. Какая-то ерунда! На следующий день просыпаешься как ни в чем не бывало и начинаешь жить снова.

—Ничего удивительного, — сочувственно ответил Роджер. — В обществе Бимбо можно, пожалуй, и совсем свихнуться. Но хватит об этом, мистер Харвуд. Давайте отыщем телефон и попробуем договориться с каким— нибудь издателем.

Через пять минут они уже подходили к освещенному окну перестроенного фермерского дома, который возвышался над темным покатым склоном. Путешественники шагали по дорожке, обсаженной цветами — две полоски цемента, кое-где треснувшего, но ничего, год-другой еще протянет. Взошли по кирпичным ступенькам на широкое крыльцо. Роджер постучал. Ни звука в ответ. Он постучал еще раз, но уже громче. Теперь ему послышались чьи-то неуверенные шаги за дверью.

—Кто это… кто там? — раздался испуганный женский голос.

—Меня зовут Тайсон, мадам, — сказал Роджер в закрытую дверь. — Я бы хотел позвонить от вас, если вы не возражаете.

Замок щелкнул, дверь на дюйм Приоткрылась, и показалось женское лицо — или, по крайней мере, часть его: большой темный глаз и кончик носа. Секунду она изучала их, наконец дверь распахнулась, Женщина средних лет, все еще хорошенькая, стояла и как будто собиралась упасть. Роджер быстро приблизился к ней и поддержал за локоть.

—Все в порядке?

—Да… да… я… я… это так… я думала… Мне показалось, что я одна осталась на свете! — Она рухнула в объятия Роджера, сотрясаясь от истерического плача.

Через полчаса хозяйка успокоилась. Они сидели за кухонным столом, обжигаясь горячим кофе, обмениваясь сообщениями.

—В общем, в конце концов я перестала выходить из дома, и совершенно не жалею об этом, — сообщила миссис Видерс. — Мне кажется, это были три самых праздных месяца моей жизни.

—Как же вы выдержали? — заинтересовался Роджер. — В смысле еды, например?

Миссис Видерс молча подошла к коричневому, под дерево, холодильнику и открыла его.

—Каждое утро он наполняется снова, — объяснила женщина.

—Все одно и то же — три кусочка ветчины, полдюжины яиц, бутылка молока, немного салата, всякие остатки. И консервы. Одну и ту же банку кукурузы в сливках я съела уже, наверное, раз сорок. — На ее лице показалась улыбка. — К счастью, я обожай кукурузу в сливках.

—А как же лед? — Роджер показал на полурастаявший блок в нижней части холодильника.

—Он каждый день тает и каждое утро намерзает снова. То же самое происходит с цветами — я ежедневно их срезаю и приношу в комнату, а утром они снова распускаются на одних и тех же стеблях. А однажды, открывая консервы, я довольно глубоко порезалась, однако утром все прошло, и никакого шрама. Сначала я каждый день открывала страничку календаря, но она неизменно возвращалась. Понимаете, ничто не изменяется, ничто и никогда. Одна и та же погода, все то же небо, даже облака… Всегда один и тот же день —семнадцатое августа тысяча девятьсот тридцать первого года.

—Вообще-то…— начал было Роджер. — Проехали, не обращай внимания.

—Оставь это при себе, сынок, — шепнул Люк, закрывшись ладонью. — Если ей приятно считать, что она живет на двадцать лет вперед, не мешай ей.

—А как насчет того, что сейчас тысяча девятьсот восемьдесят седьмой год? Что скажете на это?

—Скажу, нелегко тебе пришлось, сынок. Опора-то, видать, поехала…

—Я бы это, пожалуй, оспорил, — сказал Роджер, — хотя и не по всем пунктам.

—Что такое, мистер Тайсон? Что все это значит? — настороженно спросила миссис Видерс.

—Дело в том, что мы попали в какой-то капкан, — начал Роджер. — Не знаю, правда, искусственного или естественного происхождения, однако налицо определенные закономерности и ограничения. Некоторые из них мы уже знаем.

—Да, — кивнула миссис Видерс, — действительно, вы попали сюда из другого места. А можно рассчитывать на возвращение?

—Боюсь, вам бы это не пришлось по вкусу, — ответил Роджер. — Впрочем, я не думаю, что мы попадем опять туда же. Сам я еще ни разу не попадал в одно и то же место. Похоже, что существует множество клеток или камер, соединенных в одной точке —какой-то трубопровод в четвертом измерении. Если мы уйдем отсюда, то наверняка попадем в другую клетку. Но я надеюсь, что в конце концов мы выберемся из этой тюрьмы.

—Мистер Тайсон, скажите… я могу пойти с вами?

—Разумеется, если вам так хочется, — согласился Роджер.

—Мне очень хочется, — призналась миссис Видер. — Но вы ведь подождете до утра?

—Я бы не отказался отдохнуть сегодня ночью, — произнес Роджер, — так как уже не помню, когда делал это в последний раз.

Полчаса спустя Роджер блаженствовал в чистой постели. Комната производила впечатление очень уютной. Он взглянул на часы —двенадцать двадцать. Конечно, нелепо ожидать, что в полночь по местному времени произойдет что-нибудь физически ощутимое, подвластное, так сказать, законам физики, которые, как полагают, управляют миром, но тем не менее…

Время текло.

Нет, физически это никак не ощутилось — ни звука, ни света, — и все-таки что-то случилось. И именно в двенадцать часов двадцать одну минуту, поскольку Роджер успел посмотреть на часы. Он огляделся. По— прежнему темно, все как обычно. Он подошел к постели Люка Харвуда и заглянул ему в лицо. От шрамов и синяков не осталось и следа. Роджер потрогал свой больной бок и поморщился.

—Этот круг замкнут в пространстве и во времени, — пробормотал он. — Все возвращается к исходному состоянию через двадцать четыре часа. Все, кроме меня. Со мной — по-другому, синяки копятся. Такое вот дело. Что ж, остается надеяться, что завтрашний день будет чуть легче сегодняшнего.

Ясным ранним утром следующего дня трио покинуло дом, взяв с собой небольшой бумажный пакет с провизией и винтовку двадцать второго калибра, которую миссис Видерс прихватила вместе с тремя коробками патронов. На этот раз Роджер недолго искал таинственный Вход.

—Лучше бы нам держаться покучнее, — посоветовал он. — Предлагаю взяться за руки, чтобы, по крайней мере, знать, если нас разбросает по разным измерениям.

Миссис Видерс с готовностью протянула руки своим новым сопровождающим, одну — мистеру Тайсону, другую — мистеру Харвуду. С Роджером во главе трио вступило в полосу… и оказалось в глубоком сумраке. Последний свет догорал на серебристых соснах, которые в полной тишине протягивали свои ветви, покрытые льдом. Роджер по колено провалился в глубокий мягкий снег. Морозный воздух щекотал ноздри.

—Да, уж это был короткий день, — проворчал Люк. — Вернемся обратно и попробуем еще раз.

—Я уже подумал об этом, — одобрил Роджер. — Ведь здесь, очевидно, ниже нуля.

—Давайте, я сбегаю домой и принесу что— нибудь теплое, — предложила миссис Видерс.

—Думаю, не стоит, — ответил Роджер. — Вдруг придется попасть в место похуже этого. Раз уж мы здесь, для начала надо осмотреться. Пока все нормально.-Метрах в двадцати вполне может оказаться дорога, а вон за тем подъемом —дом! Нельзя же убегать без разведки. Люк, вы пойдете сюда, — он показал наверх, — а я посмотрю внизу. Миссис Видерс останется здесь. Мы скоро вернемся.