Дриада призадумалась.
Кентавр замедлил шаг, недоумевая, почему она замолчала. Шатры племени были уже хорошо видны. Праздник упорно не кончался, около огней пританцовывали самые стойкие.
— Мне не хочется тебя пугать, — сказала дриада, — но, похоже, моей сестрице и вашему найденышу грозит нешуточная опасность. А может быть, не только им, а может, и всему племени.
— Если всему племени — нужно к шаману, — сразу сообразил Файнос. — Ты не шутишь?
— Я могу ошибаться. А могу и не ошибаться. Давай и правда к вашему шаману.
— Только он эльфов не любит, — предупредил Файнос
— Представляешь, я знаю, — усмехнулась дриада — Эльфов не любит, а меня и на дух не переносит.
Они пересекли тропу, ведущую с перевала, по которой до них прошли архидьявол с Адской гончей. Если бы получилось наоборот и они перешли бы тропу перед архидьяволом, гончая пошла бы по более свежему следу кентавра.
Но так не произошло.
— А если ты не ошибаешься? — не утерпел и спросил кентавр. — Почему нам грозит опасность?
— Если я не ошибаюсь и вы подобрали того самого мальчика, о ком я слышала, то скоро здесь будут гости из преисподней. Потому что если уж о моей сестрице судачит теперь весь Альянс, то об этом юном таланте шумят Легионы Проклятых. Он — личный враг Бетрезена, и на него открыта охота. И на всех, кто рядом с ним, как ты, Файнос, наверное, понимаешь, — исчерпывающе ответила дриада. — Их надо убирать отсюда, и как можно скорее.
— Два вопроса, — мрачно сказал кентавр. — Куда и как? Вот так дела… Бешеный Конь, шаман, мне в жизни не простит, что я принес в племя неприятности.
— Поверь мне, Файнос, — пропела медовым голосом дриада, — что твой список прегрешений перед шаманом вырос не так уж и на много, учитывая, сколько он тебе и без моей сестрицы не простит. А вон, похоже, и он. Нам радуется.
Около ветхого шатра стоял и молча смотрел на их приближение Бешеный Конь.
Рету сначала так хорошо заснул под шум праздника, но потом проснулся: завозилась рядом Плюшка. Он спросонья потрогал ее рукой — она дрыгала лапками. Рету испугался, что жабка объелась приношениями до заворота кишок и теперь живот у бедолаги режет острой болью.
Он с трудом открыл заспанные глаза: в шатре было темно, луна ушла, ночь переместилась в свою последнюю часть, в то время, когда спится слаще всего. Эльфийка тихонько сопела у другой стенки шатра. Жабка возилась и хныкала. Рету подхватил Плюшку, стал гладить ей тугое пузо, надеясь, что так полегчает. (Малыши у тетушки Лайды частенько животами по ночам маялись.) Но Плюшку трясло, ничего не помогало.
Потом Рету понял, что вокруг шатра кто-то ходит и дышит. Рету насторожился — этот кто-то был чужой. Хотел позвать Файноса, но сообразил, что кентавра поблизости нет.
Рету нашарил свой кинжал, вытянул из ножен.
Шкуры, закрывающие вход в шатер, рывком раздернулись — в образовавшемся проеме возник громадный, черный, трехголовый пес. Он принюхался, уставился на Рету и глухо рыкнул.
Сердце у Рету ухнуло куда-то вниз. За трехголовым псом в ночи угадывался второй силуэт, еще более страшный. Рету понял, что перед ним Адская гончая. А он — ее добыча.
Адская гончая окуталась пламенем, и все три пасти разом, дружно полыхнули огнем.
Рету обхватил жабку и съежился перед тем, как сгореть заживо, — но гончая неожиданно поперхнулась собственным пламенем, задрала все три головы и душераздирающе завыла Огонь не тронул ни Рету, ни жабку. Перед Адской гончей стояла Лидриэль, и пламя отекало ее, не причиняя солнечной танцовщице вреда. Но вспыхнули, зачадили шкуры, запылали деревянные жерди шатра.
Рету увидел, что Адская гончая отвлеклась, метнул жабку к ногам Лидриэль, а сам бросился вперед и воткнул кинжал в грудь трехголового пса
Он не думал, что сможет причинить адскому созданию хоть какой-то вред, но гончая стала обугливаться на глазах, превращаясь в груду косточек.
Лидриэль сегодня в первый раз воспользовалась своей защитой от магии огня. Это потрясло ее больше, чем нападение, и она замерла в полном оцепенении, не в силах шевельнуться.
У разозленного сопротивлением архидьявола, караулившего около шатра, в когтистых лапах стала разгораться сфера. Он приготовился прихлопнуть мелюзгу заклинанием, но яркая, золотисто-зеленая, похожая на плеть молния выбила сферу из лап демона. Перед входом в шатер возникла разъяренная дриада — и архидьявол, прекрасно зная силы противницы, бросился бежать, резко взмахивая крыльями.
Дриада неслась за ним, отгоняя от стойбища кентавров как можно дальше.
К шатру прискакал Файнос и разметал горящие шкуры. Внутри, целые и невредимые, но несколько очумевшие от всего, что случилось, стояли Рету, Лидриэль и Плюшка.
— Все хорошо, — гудел кентавр, — все хорошо! Враг испугался и убежал. Все хорошо.
Он затаптывал огонь, а потом спохватился, что его питомцы стоят как замороженные, — подхватил солнечную танцовщицу, отвез к яблоне и закинул на ветку. Очутившись на дереве, Лидриэль почувствовала себя в безопасности, прижалась к стволу и разрыдалась. Обрадовавшись, что она отходит от потрясения, кентавр вернулся к шатру, таким же манером подхватил мальчика и жабку и тоже посадил их на ветку яблони.
— Тут хорошо, — бормотал он. — Посидите, а я сейчас.
Он галопом умчался в стойбище и галопом же прискакал обратно, привезя пару покрывал. Передал их Рету и, прихрамывая, пошел в сторону шатра вождя.
Рету сидел на яблоне и запоздало удивлялся, насколько Адские гончие хилые, несмотря на грозный облик. От волос, от одежды пахло едким дымом: дымом шерсти, сгоревших шкур. Жабка совершенно успокоилась и довольно урчала у Рету под боком Он обратил внимание, что Плюшка пытается грозно растопырить во все стороны свои выросты, но у нее это не получается.
— С ветки не свались, защитница! — засмеялся облегченно Рету, закутываясь в покрывало.
Услышав его хохот, всхлипывающая Лидриэль подняла голову и тоже засмеялась. И от этого ей сразу стало легче и радостней.
Вот так, смеясь во все горло, они встретили рассвет и увидели, как громадное солнце поднимается над травами Кентаврийских равнин.
Таниэль ничего не успела объяснить шаману. Потому что краем глаза уловила вспышку пламени. Точнее, три вспышки. Около шатра, где спала сбежавшая из дома сестрица. А как пышет пламенем Адская гончая, Таниэль знала лучше кого-либо.
Бросив кентавру:
— Я не ошиблась! — она прыгнула с его спины и стремительно полетела к шатру.
И сейчас гналась за демоном.
Съеденный гигантский паук серьезно затруднял архидьяволу полет, тянул вниз. А дриада сидела на хвосте, упрямая, как оса. Архидьявол не собирался заниматься всякими глупостями вроде поединков. Он узнал, где находится сбежавший мальчишка, все остальное — не его дело, пусть повелитель сам разбирается, посылает когорты, Адских мстителей и прочих дармоедов.
В лунном свете архидьявол казался жирной летучей мышью, рывками перемещающейся над сухой долиной. Таниэль удивлялась скорости его полета: догнать архидьявола никак не удавалось.
Он так отчаянно работал крыльями, словно впереди было не озеро, а Адские Врата, ведущие в преисподнюю.
Долго удивляться дриаде не пришлось: крылатый демон из последних сил долетел до кусочка покрытой лавой земли, той самой, что образовалась вокруг жезла власти. Это была территория Легионов Проклятых, каким бы крохотным ни казался клочок с останками Адской баронессы.
И пользуясь тем, что оказался на своей земле, архидьявол сложным магическим заклятием сотворил лаз, путь для бегства в глубины преисподней: возникла сфера на кончике правого крыла демона-мага, засветились в ответ два рубина на жезле власти, один в середине навершия, а второй, маленький, там, где заканчивалось древко. Вспухла огненными пузырями, забулькала раскаленной жижей адская лава — и в эту пылающую лужу обрушился с небес архидьявол, плюхнулся, подняв огненные брызги.
С громким чавканьем лава засосала крылатую тушу, утянула в свои глубины, как в воронку. Чпокнула напоследок — и успокоилась, снова превратилась в клочок пылающей, но твердой земли.
