– Развяжи, – велел Горец.

Коммандос развязал мешок. Мощной рукой вытащил оттуда, поставил на ноги серое, корявое, заскорузлое существо, которое когда‑то было человеком. Оно было заковано в кандалы по рукам и ногам. Цыкнуло зубами, пытаясь достать коммандоса. Вояка дал ему кулачищем по затылку, и оно рухнуло на колени.

– Зомби, – прокатилось по залу.

– Как разговорить зомби? – спросил Светлый Князь.

Со стула поднялся Большой Японец.

– Разговорю. Очень хорошо будет, – раскланялся он.

Лаврушин ожидал каких‑то ритуалов, заговоров, пассов, как у экстрасенсов. Но было все гораздо проще. Большой Японец подошел к зомби и встал напротив него. Так они простояли несколько минут – лицо в лицо, глаза в глаза.

Наконец, зомби рухнул на колени, поцеловал камни, и сказал:

– Я твой, о, хозяин!

– На вопросы отвечаешь. Все очень вспоминай. Говори очень ясно.

– Я понял, хозяин.

– Кто командует войсками?

– Чернокнижник.

– Он здесь?

– Он во главе войска. Он в первых рядах. Его ярость не знает границ. Его ненависть бесконечна. Его сила – огромна.

Целый час зомби терзали, выдавливая из него по крупицам информацию.

Наконец, у него узнали все, что можно. Большой Японец снова встал перед ним и произнес:

– Ты свободен от обязательств. Ты можешь умереть.

– Спасибо, – прошипел зомби, и в его словах сейчас ощущались человеческие чувства – безмерная благодарность и огромное облегчение. Он кучей тряпья, костей и пергаментной иссушенной плоти осыпался на землю. Трудно было представить, что еще недавно это было внушающее ужас и несущее смерть могучее существо.

– Чернокнижник. Очень сильный враг, – сказал Большой Японец.

– И триста отборных черных колдунов с ним, – добавил Горец.

* * *

Подкрепления все прибывали и прибывали к ледовому воинству. И вот соотношение сил стало подавляющим в его пользу. Тогда враг двинулся вперед. Очередной укрепрайон он смел за какой‑то час, совершенно не считаясь с потерями. Ведь сзади шли свежие, готовые сразу кинуться в бой войска.

Ледовое воинство катилось вперед по горным дорогам. Его ждали засады, камнепады, мины, колдовские ловушки. Они уносили тысячи и тысячи воинов, но не останавливали движущийся поток.

С оставшимися укрепрайонами и заставами пришлось противнику повозиться. Но пали и они.

Грохот, молнии, рокот орудий, стрельба – все это стало привычным. Шла невиданная в этом мире бойня.

И вот случилось худшее – враг взял в осаду Цитадель. К тому времени он безраздельно господствовал в воздухе и на земле.

Лаврушина уже ни о чем на спрашивали. На него еще надеялись, но как‑то не очень, вяло. Защитниками Цитадели владело темное ощущение обреченности. У них была отчаянная решимость погибнуть прежде, чем враг займет Цитадель, и унести с собой хотя бы несколько ледовых воинов.

С главной башни замка – донжона, открывался вид на окрестности. Враги стояли за крайними стенами Цитадели. Им предстояло преодолеть несколько линий обороны. Каждая была неприступна. Точнее, почти неприступна. И это «почти» враг решил использовать. «Почти» – это брешь в защите. Это вероятность пробить ее, навалившись бесчисленными силами. Вокруг Цитадели все кишело ледовой сволочью, как черными тараканами в затрапезной столовке.

С утра до вечера вела огонь артиллерия противника. Снарядов не жалели. Разрушения благодаря особым магическим рунам на стенах и на камнях замка были пока незначительны. Но артподготовка выматывала психику защитников Цитадели.

Степан, Лаврушин и Маклаут стояли на каменном балконе у самой вершины донжона и смотрели вниз.

– Пускай помучаются, – с напускной легкостью произнес Горец. – За заговоренные стены пройти ох как нелегко.

– Думаете? – недоверчиво произнес Степан.

– Надеюсь.

С этой точки они видели все.

– Смотрите, – вдруг в миг севшим голосом выдавил Степан.

То, что началось, не укладывалось ни в какие рамки. Друзья на многое насмотрелись, путешествуя по мирам. Но такого не могли представить. Даже хваленая выдержка Горца начала сдавать. Он стоял, впившись пальцами в каменные перила, и читал шепотом молитву.

Земля вокруг Цитадели вскипала. Бугрилась. Пенилась. Вздувалась пузырями, которые тут же лопались. И из недр поднимались какие‑то столбы… Мачты! С обрывками темных парусов.

Из пучины земли поднимались потрепанные временем и ветрами, изрешеченные пробоинами, с проломленными бортами парусники.

– Господи, Летучие Голландцы! – воскликнул Лаврушин.

– Старые Корабли из Преисподней! – Горец сжал кулаки. – Они проникли в провал. И прошли под землей! Ну все!

Прибытие Старых Кораблей было знаком к началу штурма. Вырывавшийся из десяток, а, может, и сотен тысяч нечеловеческих глоток крик перекрыл даже шум канонады! Ледовое воинство пошло на приступ!

Старые Корабли, ходящие под землей яко по морю, взламывали оборонительные магические заклинания, после чего по стенам принимались бить тяжелые орудия и плазмопробойники. В образовавшиеся проломы устремлялась техника и пехота.

Вскоре враг преодолел первую линию. Потом вторую. Он захватывал городские кварталы, казармы, склады. За каждый пятачок шел отчаянный бой.

– Слишком много их, – Светлый Князь в минуту передышки спустился со стен, где собственноручно дрался с нечистью и с Горцем вдвоем находился в княжеской палате. На столе возвышались кубки с вином.

– Много, – кивнул Горец.

– До безумия много. Нужно эвакуировать хотя бы раненых.

– Те, кто хоть слабо может держать оружие, встали в строй.

– Силы наши на исходе, – сказал Светлый Князь. – Помощи ждать неоткуда. Но они дорого заплатят за пятую Цитадель. Они возьмут ее только тогда, когда падет последний защитник. А для этого им придется постараться.

– Они все прибывают и прибывают.

– А «орган» безмолвен, – вздохнул Светлый Князь.

– Да, – кивнул Горец.

– Значит, так суждено, – Светлый Князь выпил вина и смял золотой кубок в ладони. – На стену!

– На стену, – с отчаянным воодушевлением воскликнул Горец. – Они сейчас навалятся вновь.

* * *

Лаврушин и Степан вошли в готический зал. Звук шагов гулко отдавался от стен, эхом прокатывался под сводами и постепенно гас.

Вот и «орган».

Лаврушин сел на стул, на котором провел много часов. Потянулся к клавишам, но потом положил руки на колени.

Закрыл глаза.

В воображении возникали жуткие картины неизбежного грядущего – Цитадель повержена, ледовое воинство открывает провал в следующий мир. И через год‑другой подходит к Солнечному Граду. А затем – теплые миры в их руках.

И это неизбежное грядущее?

Все вскипело в груди Лаврушина. Отчаянный протест рвался из его души.

Пальцы коснулись клавиш. В нем ожила непоколебимая решимость овладеть «органом». Он или подчинит инструмент своей воле. Или пусть все разлетается к чертям. Но он будет играть!

Первый аккорд прозвучал неудачно. Стена затряслись. Раскололась каменная скульптура в нише под сводом и осыпалась на узорчатый пол. Разлетелся и разноцветно брызнул витраж. Извилистая трещина с угрожающим легким шуршанием поползла по массивной колонне.