Я мысленно поздравила себя с тем, что не переспала с мужчиной, который избегает тебя в первые дни после секса. Аарон был внимательным. Я пообещала себе, что Стив Мартин по достоинству оценит всю глубину чувствительности Аарона и построит свою проповедь так, чтобы должным образом отметить эту важную черту его характера. Думаю, она будет одним из краеугольных камней нашего брака. Мой ответ:

Кому: Аарон Драйвер [[email protected]]

От: Саманта Джойс [[email protected]]

Тема: Re: Самое прекрасное свидание на свете

Самое лучше в похмелье — это опохмел. Я уже выпила два сауэра[36] с виски, и жизнь стала веселее. Спасибо за чудесную ночь. Да, «Р» значит «Рили», это мое второе имя. А что значит «Е» в твоем?

Я осталась довольна письмом. Дружеское, но короткое, говорящее о том, что у меня есть собственная жизнь, я не собираюсь становиться его новой надоедливой подружкой. И я умолчала о том, что «Рили» — это имя, которое я выбрала для своей первой дочери (нашей дочери), — тонкий дипломатический ход. Чтобы не показаться слишком сдержанной, я закончила письмо вопросом, поощряя дальнейшую переписку.

Наверное, я могла бы вести курс внимательного чтения и литературного анализа электронных писем. Я провела остаток утра, разгребая горы работы, а к обеду передо мной красовался ответ:

Кому: Саманта Джойс [[email protected]]

От: Аарон Драйвер []

Тема: Прелестной леди Рили

Я обожаю имя «Рили». «Е» значит Ем-и-нем, это моя рэперская кличка. Я очень популярен во Франции.

За день мы еще несколько раз обменялись посланиями, и я настолько уверилась в нашей вечерней встрече, что не пошла на новый фильм Уилла Смита, а это для меня настоящий подвиг. Но любовь стоит жертв. Я сказала Лизе, что пойду с ней завтра на дневной сеанс, если мы с Аароном не проспим.

Поэтому представьте мое удивление, когда в семь пятнадцать (я как раз заканчивала готовить для Р.Г. кое-какие темы на мероприятия по здравоохранению), пришло вот что:

Кому: Саманта Джойс [[email protected]]

От: Аарон Драйвер [[email protected]]

Тема: Думаю, «зарядник» должен быть в толковом словаре

Мне пора на встречу. В моем «Блэкберри» кончается бензин, поэтому выключу его, пока не доберусь до зарядника. Желаю приятно провести вечер. До скорого свидания, Рили.

Что-что? Мы сегодня никуда не пойдем? Я за рекордное время проделала путь от удивления до раздражения и от раздражения до неуверенности. Не в силах избавиться от ощущения, будто меня только что обманули, я позвонила Лизе, желая дать задний ход. Она была в пабе «Время по-ирландски», развлекалась с Райаном, пока тот работал. Лиза настойчиво звала меня туда, но я, честно говоря, была не в настроении. Она заверила меня, что Аарон с удовольствием пошел бы куда-нибудь со мной, но, возможно, не хотел показаться напористым и меня отпугнуть.

И правда, Аарон знает, что я — женщина деловая и независимая, которая не хочет, чтобы на нее давили, поэтому объяснение похоже на правду. Закончив говорить с Лизой, я целых полминуты чувствовала себя намного лучше, после чего подумала, что его «встреча» может быть свиданием с другой женщиной. Формально он вправе, но это ж рехнуться можно!

О ужас. Я не хотела пристально всматриваться в эту мрачную возможность, но обнаружила, что не могу отвести глаз. Я должна была знать. Я просмотрела «Перекличку», газету Капитолийского холма, и всю электронную почту в поисках очевидного события, которое должен был украсить своим присутствием Аарон. Хм, трудно сказать. Сегодня был ужин, посвященный проблемам контроля за личным огнестрельным оружием, образовательное мероприятие и еще целая куча мест, которые Брэмен мог бы посетить. Почему я до сих пор не раздобыла копию его расписания? Она мне нужна как можно быстрее.

Я уже звонила в офис Брэмена и настраивала фальшивый польский акцент, чтобы попытаться выудить информацию из секретаря, но внезапно вспомнила историю с автоответчиком Джейсона Шэмберса. Я положила трубку и вздохнула. Не надо психовать. Те дни давно прошли, ошибки сделаны. Я готова к зрелому, уверенному, взрослому подходу к отношениям.

Который, как выяснилось, иногда означает, что вечером пятницы кто-то должен сидеть дома в гордом одиночестве и изливать сердце телепродавщице из Дейтоны, штат Флорида.

Я надеялась, что Зельда сможет объяснить мне поведение Аарона, будучи с ним из одного штата. До сих пор с Флоридой у меня были связаны не самые приятные воспоминания. Я сильно отравилась в «Диснейленде», весной получила на пляже ожог третьей степени и, что хуже всего, подцепила вшей в шляпном магазине на Палм-Бич. Но я свято верила, что Аарон изменит все к лучшему.

В прошлом Зельда давала мне отличные советы обо всем на свете — от далеких планов на будущее до того, где сделать татуировку, чтобы не было мучительно больно (обычное любопытство), поэтому я могла на нее положиться. Вдруг она сумеет пролить свет на то, как управляться с флоридскими мужчинами.

Зельда сказала, что с Аароном могут быть сложности, и посоветовала мне держаться начеку.

— Что ты имеешь в виду? — спросила я. — Почему ты так говоришь?

— Ну, ты ведь сказала, что он работает на негодяя, Брэмена, — ответила Зельда. — И что это нам дает? Вот ты стала бы работать на какого-нибудь козла, если бы тебя не заставляли? Нет. Потому что ты слишком брезгливая. Но полно людей, которые не столь брезгливы, и поверь мне, я знаю, чего от них ждать. Или твой Аарон сам козел, или ему все равно, что он работает на козла, что, в сущности, одно и то же.

Я вздрогнула. Всего лишь двумя фразами она умудрилась выразить все мои сомнения и тревоги. Те самые, о которых я недавно решила не думать.

— Но я говорила об этом с Аароном, — запротестовала я. — Да, мне хотелось бы, чтобы он работал на кого-то другого, но это не так уж и важно. Аарону не нравится Брэмен, но он восхищается его успехами. Работать спичрайтером у Брэмена очень престижно. Поэтому, понимаешь, я должна ко всему относиться по-взрослому.

Должна и могу. Я всегда была идеалисткой, но не стоит требовать от людей невозможного. А жаль.

— При чем тут твоя взрослость? — спросила Зельда. — Если он тебе не подходит, какая разница, сколько тебе лет? Обещай хотя бы притормозить.

Поздно уже тормозить. Зельда начинала меня раздражать.

— Да, хорошо, конечно, — бросила я.

Я повесила трубку и с разочарованием легла спать. Я привыкла, что мной командуют на работе, но с личной жизнью разберусь сама. Не стоило звонить Зельде.

Я не могла заснуть — мне казалось, что-то не так. Если не с моей личной жизнью, то с чем-то еще.

В такие минуты меня очень беспокоит алиби. Что, если мое странное чувство — это интуиция (сейчас, когда я знаю о телепатических способностях матери, это еще правдоподобнее), и я предчувствую, что в этот самый миг, когда я одна дома, без свидетелей, кто-то фабрикует против меня обвинение в ужасном преступлении?

Больше всего на свете я боялась ложного ареста. Каждый раз, читая о человеке, отсидевшем девятнадцать лет за преступление, которого он не совершал, и вышедшем на свободу благодаря новым тестам ДНК, меня пробирал озноб. Какая страшная и напрасная трата времени. И хотя заключенный всю дорогу настаивал на своей невиновности, система все равно швырнула его за решетку. Я всегда содрогалась при мысли, что если это случилось с ним, то может случиться и со мной.

От такого кошмарного поворота судьбы меня защищал лишь «Поляроид», который я хранила в углу квартиры. Я назвала это место «уголок фотоалиби», кроме камеры там еще был стул и часы на стене на уровне глаз.