Пусть восходят и вновь заходят звезды, -

   Помни: только лишь день погаснет краткий,

   Бесконечную ночь нам спать придется.

   Дай же тысячу сто мне поцелуев,

   Снова тысячу дай и снова сотню,

   И до тысячи вновь и снова до ста,

   А когда мы дойдем до многих тысяч,

   Перепутаем счет, чтоб мы не знали,

   Чтобы сглазить не мог нас злой завистник,

   Зная, сколько с тобой мы целовались...

   Полночи Домиция промечтала о том, как она будет готовиться к свадьбе, а потом заснула счастливым и безмятежным сном. И даже в сновидениях она видела свой дом, украшенный венками, зелёными ветвями, лентами и цветными коврами, жертвоприношение, свадебную церемонию, храм Весты, колесницу запряженную четверкой белых лошадей, мать, отца, Цезаря и Ивана Сальватора. И даже Квинта Фаррела. Тот поздравлял ее во сне с удачным замужеством.

   ГЛАВА 7.

   ПОЕДИНОК

   Цезарь разрывался между двух и даже трех огней. То он был у Клеопатры, то у Кальпурнии, то у Сервилии. Всех трех женщин он любил по-своему. Клеопатру - за ум, молодость, обаяние и сексуальную неуемность; Сервилию - за верность, за неутерянный с годами темперамент, и за то, что она в свое время родила ему сына - Марка Брута и дочь - Юнию Терцию; и, наконец, Кальпурнию - за стойкость, красоту, мужество и преданность. И за то, что она чувствует его душу как никто другая. И вещий сон про то, что его убьют, и он плывет по реке крови - тому прекрасное и убедительное доказательство.

   Сегодня Цезарь решил навестить Кальпурнию. Иван как почетный контуберналис сопровождал его. При виде мужа Пизонис засияла ярче полуденного солнца. Она припудрила мелом щеки, наложила на них румяна из пурпурных лишайников. Надела свои лучшие украшения, белую праздничную столу. Рыжие волосы она заплела в косички и уложила: одни - вокруг головы с помощью каркаса, а другие на затылке. У матроны при виде супруга сразу поднялось настроение. Все женщины одинаковы, что в древнее времена, что в настоящие. Женское счастье - был бы милый рядом, только и всего. И больше, действительно, ничего не надо.

   Кальпурния распорядилась на счет обеда и его быстро приготовили. Они покушали втроем: Цезарь, Иван и Пизонис.

   Легкая улыбка коснулась губ матроны, когда она увидела задумчивого контуберналиса.

   - Иван, если покровительница всего материнства и любви Юнона будет сопутствовать мне, то я найду для тебя хорошую и достойную девушку из богатой патрицианской семьи. Ибо негоже такому славному юноше быть без своей половинки. Тем более в Риме многие мечтают выйти замуж за такого доблестного, мужественного и такого прекрасного римлянина.

   - Он уже нашел - улыбнулся Цезарь.

   - И кто же это достойнейшая? - заинтересовалась матрона.

   - Домиция - дочь Корнелия Долабеллы. Родственника моих вечных противников.

   - О, да восславься Юнона! - воскликнула Кальпурния. - Что же, это девушка бесспорно первая красавица Рима. Она знатна, хорошо образована, умна. Но правда у нее имеется жених - Квинт Фаррел. Знатный патриций и один из лучших воинов Рима. Как здесь быть? Римская Елена должна сделать свой выбор: либо Менелай - Фаррел, либо Парис - Сальватор. Что скажешь, мой Цезарь?

   - Ничего страшного. Домиция даст бывшему наместнику отставку, и Иван будет ее мужем. Если Квинт будет упорствовать, то я его отошлю куда-нибудь в Северную Африку, Галлию или снова в Иберию. А лучше возьму в поход против парфян. Это слово Цезаря. Для Ивана Сальватора ничего не жалко, даже десять таких девушек как Домиция.

   - Это истинно, Цезарь! - согласилась Кальпурния. - Твоим устами говорят боги, Домиция достойна Ивана. Не правда ли, Сальватор?

   - Я тоже так считаю... - воспрял духом Родин: если босс обещает, значит, он это сделает и первая красавица Рима будет женою контуберналиса Цезаря.

   У Ивана поднялось настроение. Неужели его мечта скоро станет явью. Теперь уже ясно, что ему уже не вернуться в будущее и век он свой будет доживать здесь. Поэтому лучше девушки, чем Домиция ему не найти на этой планете. И даже через двадцать веков. Скоро Иван оправиться к ростовщику за золотым кольцом без камней - это украшения будет предназначено для помолвки.

   Дабы побыть наедине с Кальпурнией Цезарь отправил своего контуберналиса с каким-то пустяковым поручением к Антонию. Иван уже освоил верховую езду и неплохо держался в седле. Он вскочил на своего любимого коня Ганнибала и поскакал в сторону дома Антония.

   ***

   Взвинченный Квинт Фаррел пришел в дом Долабеллы. Он хотел поговорить с Домицией.

   В особняке он не нашел невесту, она была в саду. Одетая в желтую тунику с белой блестящей каймой она забавлялась тем, что нажимала бронзовый рычажок на кране в виде головы белуги. Когда девушка нажимала, то рыба открывала рот и из него вода лилась в бассейн. Когда отпускала рычажок - то рыба смыкала губы и вода не лилась. Рядом стоял раб-садовник и улыбался беззубым ртом, наблюдая за шалостями своей госпожи. Домиция весело и задорно смеялась: так ей нравилось играться с рычажком.

   И вот появился суровый и взбешенный трибун. Увидев его, девушка вмиг перестала смеяться и помрачнела.

   Фаррел прикрикнул на раба:

   - Пошел прочь, урод!

   Садовник испугано заморгал глазами и стремительно исчез в густом саду. Фаррел как грозовая туча на ясное небо надвинулся на невесту. Тон его был резок и раздражителен.

   - Домиция, я услышал от отца твоего, что к тебе сватается этот славянский выкормыш Сальватор, и что Цезарь принуждает твоего отца выдать тебя замуж за императорского контуберналиса. Тогда, на пиру у твоего отца я думал, что это всего лишь шутка или каприз диктатора. И что он, зная меня как доблестного воина, не раз сопровождавшего его в походах, одумается и не посмеет разрушить нашу помолвку в пользу своего нового любимчика. А еще я полагал, что Иван Сальватор, зная, что мы помолвлены и скоро поженимся, не станет становиться у меня на пути и превращать в развалины дом с чужим счастьем. Но, оказывается, он вполне серьезно хочет жениться на тебе. Эти речи соответствуют истине?..

   Домиция решительно и смело взглянула в глаза бывшего жениха.

   - Соответствуют. А что здесь такого? Я ему нравлюсь, впрочем, я нравлюсь многим римлянам, ведь я первая красавица во всей Римской республике.

   - И он тебе нравиться? - ревниво нахмурился Фаррел. - Я заметил недвусмысленные взгляды в твою сторону. И в цирке и на пиру.

   - Он интересен. Хорошо сложен, красив. И что, немаловажно, богат.

   - Значит, вот как ты постоянна в своих пристрастиях, Домиция Долабелла? Сегодня тебе, допустим, нравиться трибун Квинт Фаррел, а завтра контуберналис Иван Сальватор? Выходит, подул внезапно ветер девичьего расчета и чувств, появился на горизонте более влиятельный и богатый патриций и прежний воздыхатель отправлен в бессрочную ссылку? Так что ли? Но ты говорила мне, что я тебе нравлюсь, и что ты хочешь связаться со мной брачными узами. Зачем ты лгала мне? Фидес покарает тебя за неискренние клятвы!

   - Не грози мне Фидесом, Фаррел! Он сверху видит, кто из нас прав, а кто виноват. И он рассудит по справедливости, я в этом уверенна. Да, ты мне нравился, не скрою. Да, я хотела выйти за тебя замуж и осчастливить тебя до самого конца жизни твоей, но... разве я виновата, что влюбилась в Ивана Сальватора?! В чем моя вина? И в чем моя ложь?! Не забывай, доблестных и красивых, знатных да богатых патрициев в Риме хоть отбавляй, а я одна такая во всей римской республике! Я первая красавица Рима и я сама выбираю достойных мужей. Ты был хорошей партией меня ранее, Фаррел, что отрицать, но ныне я нашла человека достойнее тебя. Тогда в чем моя провинность перед тобой и богами? В чем мое лукавство? Ответь, доблестный Фаррел?..

   Трибун, раздавленный и униженный таким ясным и красноречивым объяснением, не выдержал и закричал:

   - К Харону твоего Сальватора! Да пусть он будет проклят на веки веков! Я люблю тебя Домиция! И ты будешь моей, клянусь молниями Суммана!