© ЗАО «Мир Книги Ритейл», 2011

© ООО «РИЦ Литература», 2011

6 ноября 1817 года умерла принцесса Шарлотта, единственная дочь принца-регента и наследница английской короны. Едва ли ее жизнь была счастливой. Импульсивная, капризная и страстная по натуре, она всегда стремилась к свободе, но так ее и не обрела. Детство ее прошло на фоне бурных семейных сцен. Еще в раннем возрасте ее отлучили от пользующейся дурной репутацией эксцентричной матери и передали на попечение пользующегося не менее дурной репутацией самовлюбленного отца. Когда ей исполнилось семнадцать, отец решил выдать ее замуж за принца Оранского; она было согласилась, но внезапно влюбилась в принца Августа Прусского и решила разорвать помолвку. Это была уже не первая ее влюбленность, до этого принцесса тайно переписывалась с капитаном Гессом. Принц Август к тому времени состоял в морганатическом браке, но она об этом не знала, а он не спешил рассказывать. В то время как она пыталась разорвать отношения с принцем Оранским – это был июнь 1814 года, – в Лондоне, дабы отпраздновать общую победу, собрались монархи союзных держав. Среди них, в свите русского императора, был молодой и симпатичный принц Леопольд Саксен-Кобургский. Несколько раз он пытался завоевать благосклонность принцессы, но та витала в облаках и не обращала на него особого внимания. Месяц спустя, внезапно узнав о тайных свиданиях дочери с принцем Августом, на сцене внезапно возникает принц-регент и, распустив всю ее свиту, заключает принцессу в Виндзорском замке. «О Боже, дай мне терпение!» – воскликнула она, рухнув в волнении на колени; но потом вскочила, выбежала черным ходом на улицу, поймала проходящий кеб и уехала в Бейсвотер к матери. Ее выследили, захватили, и в конце концов, поддавшись на уговоры дядей, герцогов Йоркского и Суссекского, Брогамского и епископа Солсберийского, в два часа утра она вернулась в Карлтон-Хаус. Принцессу заточили в Виндзоре, и о принце Оранском не было больше никаких известий. Принц Август тоже исчез. Путь для принца Леопольда Саксен-Кобургского оказался свободен.

Принц этот был достаточно умен и постоянно увивался около регента, старался произвести впечатление на министров и сдружился с другим дядей принцессы, герцогом Кентским. Воспользовавшись покровительством герцога, он начал встречаться с принцессой, которая заявила, что нашла в нем свое счастье. Когда после Ватерлоо он оказался в Париже, адъютант герцога постоянно доставлял письма через Ла-Манш. В январе 1816 года принца пригласили в Англию, а в мае состоялось бракосочетание.

Характер принца Леопольда до странности не совпадал с характером его жены. Младший сын немецкого князя двадцати шести лет от роду успел проявить себя в войне с Наполеоном, показал выдающиеся дипломатические способности на Венском конгрессе, а теперь попробовал себя на поприще укрощения строптивой принцессы. Холодный и сдержанный в манерах, собранный в речи, осторожный в действиях, он очень скоро совладал с этим диким, пылким, но благородным созданием. Со многим в ее характере он так и не смог смириться. Она любила насмешки, топала ногами, истерически хохотала; в ней было очень мало самообладания, столь необходимого истинным принцессам; манеры ее были просто ужасны. Вращаясь, как он сам объяснит своей племяннице много лет спустя, в высшем европейском обществе и будучи фактически, как говорят французы, de la fleur des pois[1], он мог судить о манерах, как никто другой. Ссорились они постоянно, и каждая сцена заканчивалась совершенно одинаково. Стоя перед ним, будто нашкодивший мальчишка в юбке, наклонившись вперед, сложив руки за спиной, с пылающими щеками и сверкающими глазами, она наконец заявляла, что поступит так, как ему угодно. «Если вы хотите, я сделаю», – говорила она. «Лично мне ничего не надо, – неизменно отвечал он. – Если я вас к чему-то принуждаю, то лишь в ваших же интересах и во благо вам».

Обосновалась королевская чета в Клермонте, близ Эшера. Среди членов свиты был молодой немецкий врач Кристиан Фридрих Стокмар. Он был сыном младшего кобургского судьи; приняв участие в войне в качестве военного врача, он вернулся в родной город и занялся врачебной практикой. Здесь и повстречал принца Леопольда, который был потрясен его способностями. Женившись, принц привез его с собой в Англию в качестве личного врача. Странная судьба ожидала этого юношу; будущее заготовило для него много сюрпризов – много и разных: влияние, власть, загадочность, несчастливость и разбитое сердце. В Клермонте его положение было весьма скромным, но принцесса его обожала, называла «Стоки» и носилась с ним по коридорам. Хотя и тщедушный по сложению и меланхоличный по темпераменту, временами он проявлял жизнерадостность и слыл в Кобурге остряком. Будучи также и добродетельным, он преданно служил королевскому двору. «Мой хозяин, – писал он в своем дневнике, – самый лучший из мужей на всех пяти континентах; и жена дала ему столько любви, что величину ее можно сравнить разве что с национальным долгом Англии». Вскоре он продемонстрировал еще одно замечательное качество – качество, которое придало его осторожной проницательности совершенно новую окраску. Когда весной 1817 года стало известно, что принцесса ждет ребенка и Стокмару предложили пост ее личного врача, ему хватило мудрости отказаться. Он понимал, что такое назначение вызовет зависть коллег, к советам его вряд ли будут прислушиваться, но, случись что-нибудь, наверняка обвинят во всем иностранного доктора. Однако очень скоро он пришел к выводу, что изнурительная диета и кровопускания, которыми пользовали несчастную принцессу, были ошибкой; он отвел принца в сторонку и попросил передать его мнение английским докторам, но это не помогло. Модное изнурительное лечение продолжалось несколько месяцев. 5 ноября в девять часов вечера, после более чем пятидесяти часов схваток принцесса разрешилась мертвым мальчиком. В полночь силы окончательно покинули ее. Когда Стокмара наконец к ней допустили, он вошел и обнаружил ее при смерти, в то время как доктора потчевали ее вином. Принцесса схватила его за руку и сжала ее. «Они меня напоили», – сказала она. Вскоре он оставил ее и, уже проходя по следующей комнате, услышал громкий крик: «Стоки! Стоки!» Когда он прибежал назад, из горла принцессы вырывались лишь предсмертные хрипы. Она забилась в конвульсиях, затем внезапно вытянулась, и все было кончено.

Принц после многочасового бдения покинул комнату, чтобы передохнуть, и теперь Стокмар вынужден был сообщить ему о смерти жены. Сначала он никак не мог понять, что произошло. По пути в ее комнату он упал в кресло, и Стокмар опустился перед ним на колени: это был сон; такое просто невозможно. Наконец у смертного одра он тоже стал на колени и поцеловал остывшие руки. Затем, поднявшись, воскликнул: «Теперь я совершенно один. Обещай никогда не покидать меня!» – и бросился в объятия Стокмара.

Клермонтская трагедия повлекла за собой весьма тяжелые последствия. Королевский калейдоскоп внезапно перевернулся, и никто не знал, какой узор сложится на этот раз. Наследование трона, которое, казалось, столь удачно устроилось, стало теперь совершенно неопределенным.

Георг III – старый лунатик – все еще жил в Виндзоре, полностью отрешившись от внешнего мира. Младший из семерых его сыновей уже давно перевалил за средний возраст, и ни у кого из них не было законных наследников. В общем, ситуация была весьма неясной. Казалось невероятным, что принц-регент, нелепая толстая развалина, который совсем недавно, потеряв дочь, был вынужден сдать свои позиции, сможет когда-нибудь, даже если разведется и женится вновь, стать отцом будущего монарха. Не считая герцога Кентского, о котором следует упомянуть отдельно, остальными братьями, в порядке старшинства, были герцоги Йоркский, Кларентийский, Кумберлендский, Суссекский и Кембриджский; их положение и перспективы требуют краткого описания.