— Капитан! Убирайте всех! Убирайте всех!
Я не стал «убирать всех», а решил убраться сам. На выходе из развалин этого страшного объекта увидел командира 3-го батальона нашего полка Михаила Гершгорина, он и его бойцы бились на втором этаже здания. Но и их оттуда выдворили контрразведчики. Увидели мы и покидавшего здание командира полка Сергея Артемова. Нам тут делать нечего. Понимали: вот-вот появятся чины НКВД, прокуратуры, военного трибунала, толмачи-переводчики, корреспонденты, кинооператоры… Эта публика не заставит себя долго ждать. Теперь-то стрельбы нет! «И мы пахали!»
Тому полковнику в роли хозяина, коменданта, тоже не сладко. Надо оттеснить нормальных людей. И надо ждать начальство…
Через это многолюдье я вернулся во двор, где располагался командный наш пункт, наш пункт связи. По дороге услышал звуки громкоговорителя. Неподалеку остановилась машина с армейской радиоустановкой. Остановился и я, прислушался. Различил голос командарма Берзарина: четкие, рубленые фразы первомайского приветствия.
И еще передавалось сообщение Советского информбюро. В нем говорилось:
«Войска 1-го Белорусского фронта при содействии войск 1-го Украинского фронта после упорных уличных боев завершили разгром берлинской группы войск и сегодня, 2 мая, полностью овладели столицей Германии городом Берлином — центром немецкого империализма и очагом немецкой агрессии.
Берлинский гарнизон, оборонявший город, 2 мая в 15 часов прекратил сопротивление, сложил оружие и сдался в плен».
Пробираясь к пункту связи, я миновал гору бытового мусора, хлама, щебенки. На куче увидел образец скульптурного искусства. Бюстик, голова. Образ узнаваем — да, это он, фюрер. Статуэтка отлита из черного металла. В чугунных глазницах блестела влага.
Мне показалось, что это человеческие слезы. Фюрера уже не было в живых. Но, подумалось мне тогда, Всевышний дал чугунному образу слезы раскаяния.
Видимо, от нервного перенапряжения, напомнили о себе мои старые раны. Поэтому на пункте связи я отказался от участия в трапезе. Тогда наш полковой почтальон принес мне свежий номер центральной газеты «Красная звезда». И я очень удивился, что на ее страницах засветилось имя начальника Берлинского гарнизона и коменданта Николая Эрастовича Берзарина. Раньше здесь мелькал довольно узкий круг генеральских имен. Корреспондент «Красной звезды» перед Первомайским праздником из Москвы по телефону беседовал с нашим командармом. И это обширное интервью поместила газета.
В душе моей появился просвет. Наступает время новое, неведомое.
Автографы на стенах рейхстага
Части нашей 5-й ударной армии во второй половине дня 2 мая встретились с воинами 3-й ударной армии, наступавшей нам навстречу.
Сокрушив мощные рубежи обороны гитлеровцев, 3-я ударная наступала к центру города через Маобит и Тиргартен и в конце апреля оказалась на подступах к рейхстагу. Завязался бой с немецким гарнизоном, оборонявшим здание, где до 1933 года заседал парламент Германского государства. В 1933 году здесь возник пожар, и с той поры оно пустовало. Сейчас у рейхстага бой вели в основном части 150-й Идрицкой стрелковой дивизии, которой командовал генерал-майор В. М. Шатилов. В дивизии, в 656-м стрелковом полку, в батальоне капитана С. А. Неустроева находилось Знамя Победы. Это было знамя под номером шесть.
В ходе кровопролитного боя в здание рейхстага первыми ворвались со своими бойцами комбат капитан С. А. Неустроев, взвод лейтенанта Р. Кошкарбаева, отделения сержанта М. А. Егорова и младшего сержанта М. В. Кантарии. Они несли знамя номер шесть, которому и суждено было быть водруженным над куполом рейхстага.
Как мне представляется, военный совет 3-й ударной армии, обсуждая вопрос о поощрении участников штурма рейхстага, руководствовался следующими соображениями. Звания Героя Советского Союза должны быть удостоены знаменосец, комбат Неустроев, его ассистенты — Егоров и Кантария. В случае выбытия из строя одного из ассистентов его заменил бы Рахимжан Кошкарбаев. Резервный ассистент Кошкарбаев достоин награждения орденом Красного Знамени. В штурме участвовали сотни героев. Каждый получил ту или иную награду.
В послевоенное время однополчане Кошкарбаева сочли, что резервный ассистент знаменосца совершил равноценный подвиг вместе со своими соратниками. Учитывая это, президент Республики Казахстан издал указ от 7 мая 1999 года о присвоении Рахимжану Кошкарбаеву звания «Народный герой» («Халык кахармани»).
Рахимжан Кошкарбаев написал и опубликовал свои воспоминания. Там есть странички с описанием последнего боя у стен рейхстага. Его взвод захватил в плен последних защитников рейхстага — это были французы из дивизии «Шарлемань» и латыши из 15-й пехотной дивизии СС. Рахимжан дрался с этими выродками врукопашную. И победил!
Я, автор этих строк, дружил с народным героем Казахстана Кошкарбаевым и считаю необходимым дать некоторые пояснения насчет знамен.
Командование войсками фронта перед штурмом Берлина устроило некоторую состязательность. Разным соединениям было роздано 24 знамени, на которых нашиты были изображения серпа и молота. У этих дивизий имелась возможность, при захвате того или иного объекта, поднимать над ним знамя в знак победы. 416-я дивизия нашей армии водрузила знамя над Бранденбургскими воротами, 301-я — над рейхсканцелярией. Такого «официального» знамени наша дивизия не имела. Можно было поднять где-либо только самодельное полотнище.
Командир 3-го стрелкового батальона нашего полка Михаил Гершгорин дрался с фашистами на втором этаже рейхсканцелярии, когда рядом взорвалась граната. Он упал, но его тут же подхватили солдаты. Санитарка Неля Цимбал быстро перевязала рану, комбат воспротивился эвакуации и оставался со своими бойцами до конца сражения. Потом, уже на перевязочном пункте санроты, на вопрос врача, не его ли бойцы подняли там победное знамя, ответил:
— Нет! Этой чести не удостоены…
— А кто же удостоен?
— Моих бойцов элементарно прогнали политотдельцы соседней дивизии. Удалили солдат и даже санитарку Нелю. Они же «рыцари»! Привели свою даму, агитаторшу политотдела в чине майора — она и вывесила флаг на всеобщее обозрение. И с этого дня будет купаться в лучах славы. Интервью, репортажи, кинохроника…
Ох уж эти политотдельцы! С какой алчностью они искали почестей, даже им не полагающихся. Теряли при этом чувство меры. Ничего не попишешь: слаб, слаб гомо сапиенс!
Доложили о гершгоринской обиде командиру полка Сергею Артемову. И комполка послал меня к раненому сообщить, что и он, и спасшая ему жизнь санитарка представлены к орденам Красного Знамени…
Полки назвали Берлинскими…
Вторую половину дня 2 мая в Берлине все живое находилось на улицах, площадях, проспектах, бульварах… С неба временами накрапывал дождь, ветер трепал многочисленные белые и красные полотнища.
В разных местах слышались восторженные возгласы и трещали выстрелы — то бойцы палили в воздух в честь одержанных побед над фашистской силой. В одном месте я видел толпу берлинцев. Перед ними выступал изможденный человек в полосатой одежде — бывший заключенный. Жадными глазами, уставившись на оратора, люди, затаив дыхание, ловили слова… Пришло их время, время антифашистов. Коммунисты-тельманцы, левые социал-демократы. Немецкие патриоты. Сколько их погибло в неравной борьбе!
Наступили дни подведения итогов… Вот события одного такого дня.
Утром я увидел расчеты дивизиона, пересекающие Унтер-ден-Линден. Лошади с громыханием волокли 76-миллиметровые орудия. А полевую кухню с кашеваром на передке тащил верблюд[71]. Да-да. Двугорбый бактриан чудом уцелел. Он вышел в ноябре 1942 года из Астрахани, прошел тысячи верст по дорогам войны. И сейчас с равнодушным величием шагал по мостовой Берлина. Его предки веками перевозили караванами из Китая и Индии по Великому шелковому пути в Европу экзотические товары — чай, горчицу, перец, дорогие ткани, ковры…
