Мотивы этого рода были и важны, и многочисленны; но взвесив их влияние на умы, мы должны присовокупить к ним постоянно усиливавшееся влияние примеры и моды. Первые подвижники креста сделались самыми ревностными и самыми полезными его миссионерами; в среде своих друзей и соотечественников они проповедовали об обязанности участвовать в священной войне, о заслугах такого предприятия и о доставляемой им награде, а убеждения и пример мало-помалу вовлекали в эту пучину и самых упорных. Воинственное юношество воспламенялось от упреков или подозрений в трусости; удобные случай посетить гроб Господень под охраной целой армии людей старых и дряхлых, женщин и детей, полагавшихся не столько на свои физические силы, сколько на свое усердие, а тот, кто накануне смеялся над безрассудством своих товарищей, вступал на другой день на проложенную ими стезю самым горячим увлечением. Невежество, преувеличивавшее выгоды предприятия, уменьшало его опасности. С тех пор как тюрки завладели Святой Землей, благочестивые странствования прекратились; даже вожди крестоносцев не имели точного понятия о длине пути и о положении своих противников, и такова была тупость народной толпы, что при виде первого города или замка по ту сторону известной ей границы она была готова спросить, не это ли Иерусалим - конечная цель ее усилий. Впрочем, самые благоразумные из крестоносцев не были уверены, что их будут питать ниспадающие ливнем с неба перепела и манна, и потому запаслись теми драгоценными металлами, которые во всех странах доставляют всякие жизненные удобства. На покрытие путевых расходов сообразно с своим рангом владетельные князья переуступали свои провинции, дворяне продавали свои земли и замки, крестьяне продавали скот и земледельческие орудия. Нетерпение многочисленных продавцов сильно понизило цену поместьев, а нужды и нетерпение покупателей возвысили цену оружия и лошадей до громадных размеров. Те, которые оставались дома, сохраняя при себе и здравый смысл и деньги, обогатились от этой эпидемической заразы; светские владетели стали приобретать за дешевую цену владения своих вассалов, а покупатели духовного звания зачислили в счет уплаты обещание молиться за продавцов. Некоторые из самых усердных крестоносцев стали изображать на своем теле крест, который прежде нашивали на своем верхнем платье из сукна или шелка, и чтобы это изображение не могло стереться, выжигали его раскаленным железом или обводили несмываемой жидкостью, а один хитрый монах, показывавший чудом запечатлевшееся на его груди изображение креста, был за это вознагражден благочестивым уважением народа и пожалованием очень богатого поместья в Палестине.

Выступление пилигримов в поход было назначено на Клермонском соборе на 15 августа, но сборище безрассудных и бедных людей из простонародья не дождалось этого срока, и я вкратце спишу то зло, которое они причинили и самим себе и другим, прежде чем приступлю к описанию более серьезного и более удачного предприятия вождей. В начале весны более шестидесяти тысяч простолюдинов обоего пола собрались с оконечностей Франции и Лотарингии вокруг первого миссионера, проповедовавшего крестовый поход, и стали настоятельно от него требовать, чтобы они вели их к гробу Господню. Пустынник превратился в полководца, несмотря на то, что для исполнения этой роли у него не было ни воинских дарований, ни авторитета, и повел или сопровождал своих нетерпеливых приверженцев вдоль берегов Рейна и Дуная. Их материальные нужды и многочисленность скоро заставили их разделиться, а помощник пустынника, храбрый, но бедный рыцарь Вальтер Неимущий, командовал авангардом пилигримов, о силах которого можно составить себе понятие по тому факту, что на пятнадцать тысяч пехотинцев приходилось только восемь всадников. По примеру Петра и по указанному им пути немедленно пошел другой фанатик, монах Годескальк, увлекший своими проповедями от пятнадцати до двадцати тысяч крестьян из германских селений. Вслед за ними двинулось сборище из двухсот тысяч человек, принадлежащих к самой тупоумной и самой грубой черни и примешивавших к делам благочестия грабеж, прелюбодеяния и пьянство. Несколько графов и дворян шли вслед за этим сбродом во главе трех тысяч всадников с целью получить свою долю добычи; но их настоящими вождями (можно ли верить такому безрассудству?) были гусь и коза, которых они несли перед фронтом и которым эти достойные христиане приписывали наитие св. Духа. Как эти толпы энтузиастов, так и те, которые шли вслед за ними, совершили свои первые и очень военные подвиги над иудеями, лишившими жизни Сына Божия. В торговых городах на Мозеле и на Рейне еврейские колонии были многолюдны и богаты; они пользовались свободным исповедованием своей религии под охраной императора и епископов. В Вердене, Трире, Майнце, Шпейере и Вормсе многие тысячи этого несчастного народа были ограблены и убиты, и со времен гонения, которое он вынес при Адриане, ему ни разу не приходилось подвергаться такой кровавой расправе. Некоторые из иудеев были обязаны своим спасениям твердости епископов, которые приняли от них притворное или временное обращение в христианство; но самые упорные из их единоверцев противопоставили свой собственный фанатизм фанатизму христиан, окружили баррикадами свои дома и побросались в реку или в пламя вместе с своими семействами и с своими богатствами, оставив неудовлетворенными если не злобу, то, по меньшей мере, алчность своих беспощадных врагов.

Между границами Австрии и столицею византийской монархии крестоносцам предстоял на протяжении шестисот миль переход через дикие степи Венгрии и Болгарии. Тамошняя почва плодородна и пересекается в разных направлениях реками, но в ту пору она была покрыта болотами и лесами, которые обыкновенно тянутся без конца повсюду, где человек отказывается от своего владычества над землей. Обе нации приняли христианское учение; венгры управлялись своими местными князьями, а болгары - наместником греческого императора; но их врожденная свирепость воспламенялась от малейшей обиды, а бесчинство первых пилигримов было слишком достаточно для того, чтобы вывести их из терпения. Земледелие не могло процветать у такого народа, который жил в городах, построенных из дерева и соломы, а в летнюю пору покидать эти города для того, чтобы жить в палатках охотников и пастухов. Крестоносцы грубо требовали от жителей скудных средств пропитаний, силою забирали съестные припасы, которые с жадностью пожирали, а при первой ссоре дали волю своему негодованию и раздражению. Но так как они не имели понятия ни о стране, в которой находились, ни о военном искусстве, ни о дисциплине, то их нетрудно было завлечь в какую бы то ни было ловушку. Греческий префект Болгарии имел под своим начальством регулярную армию; при первом зове венгерского короля восьмая или десятая часть его воинственных подданных бралась за лук и садилась на коней; они устроили засады против этих благочестивых разбойников и были в своем мщении безжалостны и кровожадны. Около трети этих оборванцев и в том числе пустынник Петр укрывались в горах Фракии; император, относившийся с уважением к цели пилигримов и нуждавшийся в помощи латинов, приказал провести беглецов безопасным и удобным путем до Константинополя и посоветовал им дождаться прибытия их соотечественников. В течение некоторого времени они не позабывали ни своих ошибок ни понесенных потерь; но лишь только их ободрило гостеприимство греков, в них пробудилась прежняя алчность; они не пощадили даже своего благодетеля и ни сады, ни дворцы, ни церкви не избегли их хищничества. Алексий, для своей собственной безопасности, убедил их переправиться на азиатский берег Босфора; но они увлеклись безрассудной горячностью и, покинув назначенную им императором стоянку, стремглав устремились на тюрок, стоявших на дороге в Иерусалиме. Пустынник, сознавая свой позор, удалился из их лагеря в Константинополе, а его полководец Вальтер Неимущий, который был достоин командования лучшей армией, безуспешно старался приучить это сборище дикарей к какому-нибудь порядку и осмотрительности. Они разбрелись в поисках за добычей и легко попались в расставленные султаном ловушки. Сулейман распустил слух, что шедшие впереди их товарищи уже наслаждались добычей, найденной в его столице; это побудило крестоносцев спуститься на Никейскую равнину; там их омывали стрелы тюрок, и сложенная из человеческих костей пирамида послужила для их товарищей указанием места их поражения. Таким образом погибли триста тысяч первых крестоносцев; прежде нежели им удалось отнять у неверующих хоть один город и прежде нежели были закончены военные приготовления их более образованных и более знатных соотечественников.