ГЛАВА LVI
Сарацины, франки и греки в Италии, - Первые предприятия и поселения норманнов. - Характер и завоевания герцога Апулии, Роберта Гвискара. - Его брат Роджер освобождает Сицилию. - Победы, одержанные Робертом над императорами восточным и западным. - Король Сицилии Роджер нападает на Африку и на Грецию. - Император Мануил Комнин. - Войны греков с норманнами. -Владычество норманнов прекращается. 840-1154 г.г.
Три великие нации земного шара - греки, сарацины и франки - столкнулись и вступили между собой в борьбу на итальянской почве. Большая часть южных провинций Италии, входящих в настоящее время в состав королевства Неаполитанского, находилась под властью лангобардских герцогов и владетелей Беневента, которые были так грозны на войне, что на минуту воздвигли преграду для гения Карла Великого, и чувствовали в мирное время такое влечение к просвещению, что содержали в своей столице академию из тридцати двух философов и грамматиков. Вследствие раздробления этого цветущего государства возникли соперничавшие между собой княжества Беневент, Салерно и Капуя, а из опрометчивого честолюбия или из взаимной ненависти соперники призвали сарацинов на гибель их общих наследственных владений. В течение двухсот лет неприятель беспрестанно наносил Италии новые раны, которых не был способен залечить прочным объединением и внутренним спокойствием завоеванных стран. Флоты сарацинов часто и почти ежегодно выходили из Палермского порта, а неапольские христиане принимали их слишком предупредительно; более грозные морские силы собирались у берегов Африки, и даже жившие в Андалузии арабы иногда увлекались желанием помочь своим единоверцам или вовлекались в борьбу с теми мусульманами, которые принадлежали к какой-нибудь враждебной секте. Среди различных переворотов в судьбах человечества Кавдинские ущелья снова послужили прикрытием для засады; поля Канн снова оросились кровью африканцев, и владетель Рима стал снова или нападать на городские стены Капуи и Тарента или защищать их. Колония сарацинов была поселена в Бари, который господствует над входом в Адриатическое море, а так как они опустошали без разбора и владения греков, и владения латинов, то они этим раздражили обоих императоров и навели их на соглашение. Между основателем новой династии Василием Македонянином и правнуком Карла Великого Людовиком был заключен наступательный союз, и каждая из двух сторон постаралась восполнить то, чего недоставало другой. Со стороны византийского монарха было бы неблагоразумно перевозить в Италию войска, стоявшие в Азии, а боевые силы латинов оказались бы недостаточными, если бы более сильный флот этого монарха не стал у входа в Адриатическое море. Крепость Бари была окружена пехотой франков, кавалерией и галерами греков, и после четырехлетней обороны арабский эмир просил пощады у Людовика, лично руководившего ведением осады. Это важное приобретение было результатом единодушия между императорами восточным и западным; но их недавнюю дружбу скоро отравили взаимные обвинения, вызванные завистью и гордостью. Греки приписывали себе заслугу победы и славу этого успеха; они превозносили свое военное могущество и насмехались над невоздержностью и леностью кучки варваров, служивших под знаменем каролингского принца. Ответ этого принца отличается тем красноречием, с которым выражаются негодование и сознание собственной правоты. “Мы сознаем, как были велики ваши военные приготовления (говорит правнук Карла Великого). Ваши армии действительно были так многочисленны, как те появляющиеся летом тучи саранчи, от которых меркнет дневной свет и которые размахивают своими крыльями, но после непродолжительного перелета изнемогают от усталости и падают бездыханными на землю. Подобно им, вы впали в изнеможение после слабого усилия; вы были побеждены вашим собственным малодушием и удалились с театра войны для того, чтоб разорять и обирать живущих на берегах Славонии наших христианских подданных. Нас было немного, а почему было немного? потому что, утомившись в ожидании вашего прибытия, я распустил мои войска и удержал при себе только избранный отряд, чтоб не прекращать блокады. Если эти воины предавались удовольствиям своих гостеприимных пирушек ввиду опасности и смерти, разве от этих пирушек ослабело их мужество! Уж не вашей ли привычке поститься обязаны мы тем, что укрепления Бари разрушены? Разве эти храбрые франки, уже уменьшившиеся числом от болезней и усталости, не настигли, не победили трех самых могущественных сарацинских эмиров? А разве поражение этих эмиров не ускорило сдачу города? Теперь Бари взят; Тарент объят ужасом; Калабрия будет освобождена, а если мы будем владычествовать на море, можно будет вырвать из рук неверных остров Сицилию. Брат мой (этим названием всего более оскорблялось тщеславие греков), поспешите присылкой морских подкреплений, уважайте ваших союзников и не доверяйте вашим льстецам”.
Эти блестящие надежды скоро рассеялись вследствие смерти Людовика и бессилия каролингских монархов, и кому бы ни принадлежала честь взятия Бари, из него извлекли пользу греческие императоры Василий и его сын Лев. Итальянское население Апулии и Калабрии добровольно или поневоле признало над собой их верховенство, и граница, мысленно проведенная от горы Гаргана до Салернского залива, оставила большую часть неаполитанского королевства под владычеством восточной империи. По ту сторону этой границы находились герцогства или республики Амальфи и Неаполь, которые никогда не нарушали своей добровольной вассальной зависимости и радовались соседству своего законного государя, а город Амальфи обогатился тем, что снабжал Европу азиатскими продуктами и мануфактурными изделиями. Но лангобардские владетели Беневента, Салерно и Капуи были против воли оторваны от общения с латинским миром и слишком часто нарушали свое клятвенное обещание жить в покорности и уплачивать дань. Город Бари разросся и разбогател в качестве метрополии новой лангобардской фемы или провинции; его начальнику был дан сначала титул патриция, а впоследствии странный титул катапана, и его управление, как церковное, так и гражданское, было организовано так, что находилось в полной зависимости от константинопольского престола. Пока итальянские князья домогались верховной власти, их усилия были и слабы и неединодушны, а что касается тех армий, которые спускались с Альп под императорским знаменем Оттонов, то греки или выдерживали с ними борьбу, или уклонялись от нее. Первый и самый великий из этих саксонских монархов был вынужден прекратить осаду Бари, а второй, лишившись самых отважных между своими епископами и баронами, вышел с честью из кровопролитной битвы при Кротоне. В этот день мужество сарацинов одержало верх над франками. Эти корсары, правда, были вытеснены византийскими флотами из итальянских крепостей и с берегов Италии; но личные интересы одержали верх над суевериями или над злопамятством, и египетский халиф прислал сорок тысяч мусульман на помощь своему христианскому союзнику. Преемники Василия ласкали себя мыслью, что они приобрели Ломбардию и удерживали ее в своей власти благодаря справедливости своих законов, добродетелям своих министров и признательности народа, который они избавили от анархии и от притеснений. Ряд восстаний должен бы был познакомить константинопольский двор с настоящим положением вещей, а легкие и быстрые успехи норманнских удальцов рассеяли иллюзии, созданные лестью.
Перевороты, совершившиеся в судьбах человечества, создали в Апулии и в Калабрии печальный контраст между тем положением, в котором эти провинции находились во времена Пифагора, и тем, в котором они находились в десятом столетии христианской эры. В первый из этих периодов берега Великой Греции (как их тогда называли) были усеяны вольными и богатыми городами; эти города были населены солдатами, художниками и философами, а военные силы Тарента, Сибариса или Кротоны ни в чем не уступали военным силам какого-нибудь могущественного королевства. Во втором периоде эти когда-то цветущие провинции погрузились в мрак невежества, были разорены тиранией и обезлюдели вследствие войн с варварами, и мы не можем строго осуждать за преувеличения того современника, который утверждал, что один плодородный и обширный округ был доведен до такого же запустения, в каком находилась земля после Всемирного потопа. В истории опустошений, которым подвергали южную Италию арабы, франки и греки, выберу несколько анекдотов, которые знакомят нас с характером этих народов.