Вдруг, точно зная, что за ней наблюдают, она обернулась. Помахав ему рукой, улыбнулась и прокричала, упиваясь солнцем и терпким запахом близкого тепла:
- Смотри! Весна пришла!
- Да, действительно, - шепнули его улыбающиеся губы в тишине спальни.
Ее голые ноги в грязных резиновых чудищах, ее ослепительное счастье и тайная песня - все это было весной куда больше, чем кем-то придуманное время года.
А немного позже, выпив кофе, она заорала: «Бли-и-ин!!!» - и умчалась, стукнув чашкой о стол так, что на его поверхности вмиг образовалось огромное пахучее озеро.
Эд взглянул в его темные глубины с подозрением.
Где-то уже в коридоре Ника затормозила о стену (должно быть, ночнушкой - послышался треск), вернулась и с выражением неподдельного испуга на лице провозгласила: «Блин, сегодня же зачет!» - и снова исчезла в дверном проеме, оставив на косяке запотевший след от ладошки.
Эд обреченно вздохнул, взял тряпку и стал вытирать стол, попутно размышляя над причудами женской логики.
Ну какой к дьяволу зачет?! Ведь она не была в институте… Сколько? Два месяца?… Или три?
Склонившись над раковиной и глядя на бегущую воду, он попытался вспомнить, когда он в последний раз забирал ее в конце знакомой аллеи… И не смог. Движение прозрачной спирали вдруг напомнило ему само время: попробуй словить, ощутить его - и оно скользнет сквозь пальцы незамеченным… но, потеряв, осознаешь его вес предельно точно.
Так сколько же все-таки прошло?
- Ты еще не в машине?! - это было произнесено с той непередаваемой классической интонацией, о которой Эд клялся себе: «Никогда в жизни! Ни от одной!…» Ника заглянула в кухню, натягивая туфлю на левую ногу. И усилила эффект: - Ну, Эд! Скорей же!
В ответ он зло громыхнул недомытой тарелкой, едва не разбив ее. Но эскапада пропала зря - Ника была уже где-то у выхода. Что раздражало еще больше!
Он сорвал куртку с крючка, чувствуя, как лопнула петелька (и ведь не пришьет! придется самому - как и тарелки!), и широкими яростными шагами направился к машине, пытаясь найти рукав на ходу. Безуспешно. Распахнул дверцу и швырнул неподдающуюся куртку на заднее сиденье, перекипая через край.
- Ты что, раньше не могла сказать? - он почти не сдерживался, так что в конце вопроса явственно послышалось рычание.
Ника посмотрела на него слегка удивленно.
- Конечно, не могла - я же только что вспомнила, - и опять уставилась на дорогу.
Женская логика в ее исполнении была неподражаема! Эд прыснул помимо воли и, чувствуя, как резко понизилось давление изнутри, завел машину.
Некоторое время ехали молча. Но уравновешенность и расслабленная поза Ники все еще злили его, отвлекая от дороги и заставляя то и дело бросать косые взгляды.
Наконец, он не выдержал.
- Ну и какой же зачет может сдать уважаемая студентка, не посещая занятий три месяца?
- Портрет, - она была непробиваемо, лучезарно спокойна! - Я давно прошла его самостоятельно - еще летом. Да, в общем-то, и все остальное прошла тоже - до самого конца курса, - небрежное движение плечом. - Да и что там сдавать, сам подумай! Даты-формулы зубрить не надо. Нарисовал - и готово! - зеленый глаз лукаво подмигнул, скрывшись на миг за заслоном из темного золота.
А Эд неожиданно вспомнил эти ресницы, лишь час назад подрагивающие от безмятежного сна у самого его лица. И то, что случилось раньше.
Какого дьявола он так на нее разозлился?
- И вообще, - прервал его удивление голос с выразительно самодовольными нотками, - я давно уже все умею! Иногда даже спрашивала себя: зачем мне этот институт? Но теперь я, кажется, знаю… - Ника повернулась к нему и замолчала. Потянулась рукой к его волосам и, задумчиво по пути лаская висок, скулу, шею, скользнула в вырез рубашки. Ниже… Слегка облизнулась. Потом разочарованно выдохнула и, совсем не замечая судорожных попыток Эда выровнять ход машины, произнесла: - Как бы иначе я тебя встретила?
Эд с ощутимым облегчением заметил знакомую многоэтажную громаду и поспешил припарковаться. Пока был в состоянии.
А Ника заключила с улыбкой:
- Так что не беспокойся - сдам без проблем.
Какой-то миг Эд сомневался, не напомнить ли своей легкомысленной студентке о существовании такого общеизвестного явления, как зимняя сессия… Но вовремя решил не превращаться в зануду.
В конце-то концов, училась же она раньше без его наставлений?! Дотянет как-нибудь и этот год.
Не имея дальнейших планов, Эд поехал на съемную квартиру.
«Хорошо, что заплатил за полгода вперед», - радовался он, топчась на пыльном коврике перед своей дверью и гремя ключами на весь коридор.
Слева скрипнула дверь. В робко приоткрытую щель на него испуганно смотрел сосед.
Вдруг вспомнилось, как он последний раз встретился с этим добродушным толстяком - ночью на лестничной клетке, когда тот вышел покурить, а Эд решил, что нет времени лучше для того, чтобы выбросить все собравшиеся за последний месяц пустые бутылки. Глаза соседа в лунном свете тогда показались ему двумя блестящими пивными крышками - такие же бессмысленные и полные сдержанной зависти к другим, у кого жизнь удалась.
Скважина со скрежетом поддалась, пропуская блудного хозяина внутрь.
Сосед сильно ошибался - на самом деле в те времена Эд был призраком, выползавшим из своего убежища только по жизненной необходимости. Теперь же это место больше всего напоминало ему безнадежный корабль, покинутый даже крысами.
Он прошелся по комнатам. Распахнул окна, чтобы избавиться от спертого воздуха с еле ощутимым приторно-синтетическим привкусом. Он напоминал о чем-то… Но вот о чем?
Толстый слой пыли, полная вонючая пепельница, намертво засохшая черная гуща на дне чашки возле клавиатуры (даже отражение в зеркале!) - все эти приметы его недавней пустой жизни выглядели жалкими и чужими в пронзительном свете из немытых стекол.
И только небо за окнами - огромное яркое небо - казалось реальным в этом заброшенном грязном мирке…
Эд сбежал оттуда спустя полчаса, сделав десяток звонков и забрав последние деньги из нетронутого тайника, удивляясь, как ему вообще удавалось тут жить целых два года.
Весна распространялась по городу, как не вполне приличная заразная болезнь.
Деревья были еще голыми, но неопределенный зеленый оттенок их спутанных крон намекал: скоро, уже скоро…
Коты, молчавшие весь год, взялись наверстывать упущенное. Из ночи в ночь Эд терпел их вытье и ворчание, заткнув уши, притворяясь изо всех сил, что взрослого мужчину такие мелочи не могут вывести из себя. Но в конце концов, конечно, срывался с постели в ярости и как был - голышом мчался на улицу разгонять орущих тварей. Ватага воздыхателей какой-то местной киски встречала его радостным визгом и бросалась врассыпную. Чтобы пару минут спустя вернуться точно на те же позиции и затянуть старую песню с новым воодушевлением!…
С ними вместе зазвучал и дом - старческими вздохами, стонами, скрипами.
А однажды утром, едва проснувшись, растягивая блаженные моменты перехода от волшебно-ленивого «может быть» до скучно-обыденного «пора», Эд лежал в кровати, бездумно уставившись в потолок. Когда его внимание привлекла одна из вертикальных деревянных балок.
Расположенная позади кровати почти посередине стены, она слегка косила к северу, вызывая смутное подозрение, что этот обрубок ствола на самом деле надеется когда-нибудь улизнуть из дома через неплотно прикрытое окно и потому тихонько, отчаянно изображая полную невинность, приближается к торцевой стене.
Впрочем, Эд давно разгадал назначение этой псевдодорической колонны - крыша начала проседать, и ее, недолго думая, просто подперли, глубоко врыв балку в грунт под домом. Позже он нашел подобные опоры еще на веранде и в коридоре. И потерял интерес.
Однако теперь, глядя на привычную растрескавшуюся поверхность, Эд не мог поверить своим глазам: кое-где в коричневатых углублениях над обрубками веток зеленели беззащитные… почки?
