Казалось бы, что довольно куцый характер "прав и преимуществ" владельцев почетных титулов не должен был вызывать особого к ним интереса. Между тем, часто происходило обратное. Сам характер их присвоения, как акт" монаршей милости", способствовал тому, что социальная конъюнктура этих званий была очень высокой. Поражает та настойчивость, с которой отдельные дельцы домогались этих званий. При этом многие из них давно были уже или потомственными почетными гражданами, или даже дворянами и подобное пожалование не сулило им никаких конкретных сословных преимуществ. Их заинтересованность объяснялась классово-престижными соображениями; маркой своеобразной респектабельности, которая исторически закрепилась за данными титулами.

К середине ХIХ в., т.е. за первые полвека существования этих отличий, общее число награжденных коммерции и мануфактур-советников составляло всего 258 человек(52). Немногочисленными оставались пожалования почетных званий и в дальнейшем, хотя число получавших их лиц несколько возросло: с конца ХIХ в. в среднем выдавалось от 15 до 20 подобных свидетельств ежегодно. Это была самая редкая форма наград, за исключением лишь пожалований дворянства и родовых титулов предпринимателям из дворян. Скажем, за десять лет, с 1896 по 1906 гг., было пожаловано более тысячи чинов действительного статского советника, а почетные звание получили лишь около двухсот человек(53).

Присвоение званий коммерции и мануфактур-советников происходило по представлениям министра финансов (после учреждения Министерства Торговли и промышленности и главы этого ведомства). Однако это была лишь конечная фаза довольно продолжительной процедуры, включавшей выяснение политической "благонадежности" соискателя и его коммерческой респектабельности. В тех случаях, когда деятельность определенного предпринимателя была хорошо известна руководству министерства финансов, процедура значительно упрощалась. Непосредственным поводом для выдвижения какого-либо лица в число претендентов служили ходатайства перед министром финансов. Они носили форму обращений лично к министру и исходили от руководителей различных государственных ведомств и учреждений; общественных и сословных организаций; правлений отдельных компаний и частных лиц. Значительное число ходатайств возбуждало само министерство финансов, как выражение благодарности крупнейшим предпринимателям или за конкретные услуги, или за успешную деятельность в определенных областях народного хозяйства.

За указанные 20 лет, всего получили эти звания 369 человек(54). Из них только 72 лица (около 20%) – мануфактур-советника, а остальные – коммерции-советника. В 1894 г. этими пожалованиями было отмечено 12 человек; в 1895 г. -10; в 1896 г. – 26; в 1897 г. – 12; в 1898 г. – 25 и т.д. как видно, годовой контингент не был точно определен, и количественно представляемых было различным, однако их число в дальнейшем ни разу не превысило показателя 1896 г. Среди награжденных встречаются имена представителей многих крупнейших и известнейших российских предпринимательских кланов: Анатра, Барановы, Башкировы, Боткины, Бродские, Вогау, Джамгаровы, Кениги, Крестовниковы, Найденовы, Рафаловичи, Рябушинские, Стахеевы, Харитоненко и другие. Значительная часть представителей ведущих предпринимательских фамилий получали эти звания по нескольку раз: в первом, во втором и даже в третьем поколении (Морозовы).

Какова же была численность российской буржуазии? Сколько в царстве двуглавого орла было тех, кто относился к лидерам класса из числа первых среди остальных? Вообще-то категория "крупная буржуазия" – весьма условное понятие и точно установить в социальной иерархии, где начинается она и кончается нечно иное, практически невозможно. Надежным ориентиром здесь могли бы служить два основных показателя: размер собственности и величина дохода. На ранних ступенях общественного развития, например, при феодализме, выявить богатейших не представляло особого труда. Тогда мерилом благополучия служила в первую очередь недвижимость (особенно земля), учесть которую было довольно легко.

При капитализме же крупного собственника установить часто бывает очень трудно. Распространение акционерных и Других коллективных и обезличенных форм собственности и организации хозяйственной деятельности приводило к тому, что на авансцене предпринимательства фигурируют далеко не всегда крупнейшие и богатейшие дельцы, многие из которых остаются в тени. Чем выше степень развития капитализма, тем сложней характер капиталистических занятий, тем многообразней формы участия собственников в процессе расширенного воспроизводства, тем трудней установить все каналы и источники получения прибыли и выявить группу крупнейших доходополучателей.

Эти общие явления усугублялись в России некоторыми своеобразными чертами. Во-первых, здесь не было подоходного налогообложения, данные которого могли послужить основой для социальной дифференциации общества; в вторых, единственная общероссийская перепись населения 1897 г. мало касалась профессионально-промысловых занятий, а имущественное положение отдельных лиц совсем не затрагивала. Для последующего времени общеимперских материалов о профессиональной группировке населения вообще нет. При всей условности и приблизительности сословного ранжирования, для ХХ века отсутствуют и сводные данные о распределении населения по сословному признаку.

Однако существуют некоторые другие источники, позволяющие с достаточно высокой степенью надежности, определить численность буржуазии в первую очередь крупной. Речь идет о материалах государственного фиска. В процессе подготовительных работ по введению подоходного налога России, дважды проводились общеимперские обследования групп потенциальных плательщиков. Итоговые данные этой работы были опубликованы(55). Они, в отличие от всех прочих, дают значительно более полное представление об имущих элементах общества вообще и буржуазии, в частности.

Первая сводка полученных сведений вышла в 1906 г. и содержала показания на 1904 г. о числе физических и юридических лиц, получавших в год не менее тысячи рублей чистого дохода. Рубеж в тысячу рублей автоматически исключал из группы учитываемых подавляющую часть населения. В начале ХХ века средняя годовая заработная плата фабрично-заводских рабочих Москвы составляла 264 рубля, а по России – 205 рублей (в Петербурге – 312 рублей)(56). Материальное обеспечение массы крестьянства было еще ниже.

Основным принципом при публикации сведений был избран метод типовой группировки. Вся совокупность доходов подразделялась на пять категорий по источникам их получения: от земли, от городской недвижимости, от торгово-промышленных предприятий, от денежных капиталов и от личного труда. Эта схема довольно полно охватывала все формы занятий и виды получения средств. Индексный диапазон доходов подразделялся на шесть уровней, с указанием на число лиц и валовую сумму получаемого ими дохода: от 1 до 2 тыс. руб. в год; от 2 до 5; от 5 до 10; от 10 до 20; от 20 до 50 и, наконец, от 50 тысяч рублей в год.

Показатели шкалы доходов не всегда были достаточно объяснены и иногда отделить один вид дохода от другого было довольно сложно, что отражало реальности экономической ситуации. И если фундированные поступления (от земли и других недвижимых имуществ) учесть и оценить было сравнительно легко, то в остальных случаях положение было более сложным. Особенно много неясностей возникало при выявлении доходополучателей по четвертой категории: от денежных капиталов. Для сбора подобных сведений податная инспекция принимала в расчет разнообразную информацию: образ жизни, занимаемую квартиру, количество прислуги, выезд и т.д., что могло дать лишь приблизительную картину.

Государственные финансовые органы с точностью до рубля знали о количестве выпущенных в обращение государственных и гарантированных правительством процентных бумаг, однако размещение и контингент владельцев этих капитальных ценностей учесть было невозможно. Причем правительственные инстанции знали лишь приблизительно, сколько их находится за границей. Аналогичная ситуация существовала в отношении ценных бумаг иных категорий, особенно акций и облигаций акционерно-паевых обществ и товариществ, а их количество за пределами империи чисто Умозрительным путем определялось в 50%. Были сложности и в учете вкладов на различных счетах, а некоторые из них, например, вклады в банкирских домах и конторах, по заявлению Особенной канцелярии по кредитной части Министерства финансов, не поддавались даже приблизительному учету"(57).