— Поглядите, вот он, — Конан стоял, прижавшись спиной к стенке и осторожно поводя мечом вправо-влево. Я проследил направление его взгляда и увидел двойника — Тицо. Веллан нацелил на самозванца арбалет, однако медлил с выстрелом.

Маленький негодяй из Ямурлака был зажат черным, похожим на гигантскую обезьяну, колдовским чудовищем в угол зала. Боевая стойка, такая же, как у настоящего Конана, черные волосы разметаны по плечам, в руках любимый двусторонний лабрис киммерийца. Я на миг встретился взглядом с Тицо и едва не потерял сознание: почудилось, будто на меня смотрит сам Конан. Это были глаза нашего короля-варвара — холодные и бешеные. В них явственно читалось: «Меня затравили как собаку, но я никогда не сдамся! Лучше умру, но ждать милости от победителей не стану!»

Я едва не сорвался с места, желая бросится на выручку своему королю. Но в это мгновение черный мохнатый зверь надвинулся на Тицо всей своей тушей, закрыв от нас двойника, занес лапу с тремя длиннющими саблеобразными когтями и ударил, сокрушая защиту принявшего облик человека Хозяина подземного огня. Потом еще раз, и еще…

Ни одного крика или всхлипа. Только всплеск багрового фонтана, окрасившего выложенные светлым деревом стены гимнасического зала.

…И появившееся ниоткуда знакомое мне изумрудно-зеленое сияние. Словно подземный огонь и составлял истинную сущность своего господина.

— Конец, — отрывисто произнес Конан. — Меня убили. Точнее, не меня, а его. Только сейчас нам лучше уйти подальше, иначе эта тварюга возжаждет и нашей крови.

Ринга властным движением остановила Конана и Веллана, собравшихся покинуть зал из чувства самой примитивной осторожности.

— Смотрите! — торжествующе сказала графиня. — Такого никто никогда не видел и, полагаю, не увидит в будущем, даже в самом далеком.

На фоне клубящегося облака зеленого тумана издыхал чудовищно огромный монстр, уничтоживший Тицо. Вокруг него зазмеились синие молнии, холод усилился и, кажется, снова потянуло запахом грозы. Но вдруг в одной из судорог зверь повернулся своей безобразной харей к нам, его выпученные желтые глаза вновь начали обретать осмысленность, а размывающийся силуэт уплотнился.

— Это было самой большой моей ошибкой, — на одном выдохе проговорила Ринга и попятилась. — Надо было вовремя скрыться! О боги, он нас заметил и теперь не остановится!

— Бежим! — категорично скомандовал Конан. — Кажется, Ринга, твои ублюдочные приятели-маги доколдовались на нашу голову… Уходим, быстрее!

В тот самый момент, когда сызнова воплотившийся монстр ринулся в атаку, мы развернулись и бросились прочь. Когда к нам присоединились Мораддин, Тотлант и Эйвинд я так и не заметил.

Hиже представлен высочайший Эдикт короля Конана, провозглашенный герольдами с Камня Вестников на площади святого Эпимитриуса в 13 день первой зимней луны.

Текст документа составлен совместно Конаном, графиней Эрде и Просперо, герцогом Пуантенским, а записан под диктовку госпожи Ринги Хальком, бароном Юсдалем.

«Аквилония, мои добрые подданные, дворяне и торговое сословие!

Гроза пронеслась над пределами нашего великого королевства. Чудовищные порождения Небесной горы, опустошавшие наши цветущие земли, привели к гибели десятков тысяч аквилонцев, подорвали устои монархии и государства, привели к смятению и разброду в умах людей. Однако Аквилония выстояла — волею Солцезарного Митры, богов, покровительствующих трону и народу, страна была спасена. Первое подземное чудовище погибло еще в пределах Тауранского герцогства, второе, несшее гибель славному Немедийскому королевству, нашему душевному соседу, остановило свою смертельную поступь, сокрывшись и почив во глубинах земли.

Великие короли Заката, объединившись против общей угрозы, поддерживаемые силами Света и Разума, нашли способ погубить чудовище, угнездившееся в Граскаальских горах и несшее человеческому сообществу черноту хаоса. Люди Аквилонии, Пограничья, Немедии, поданные короля гномов Дьюрина, дворяне и простолюдины сделали все возможное и зависящее от них для уничтожения Небесной горы и ее выродков.

И вот — свершилось! Опасность устранена, народ снова может вернуться к праведному труду во благо Отечества и Монархии, и славить Вышние Силы за избавление от невиданной опасности… Король, выполнив свой долг перед памятью Эпимитриуса и собственным народом, возвращается с столицу, дабы приняться за насущные дела во имя процветания Аквилонии и своих благородных подданных. Однако на его пути, предначертанном провидением, вновь возникают препоны, на сей раз отнюдь не сверхъестественные, но чинимые людьми.

Сколько корысти, бесхарактерности, нечестности, нерыцарственности, безосновательных притязаний гнездилось в душах изменников! Они закрыли глаза на то, что богатое сокровище доверия, коим одарили их король и аквилонский народ, следует использовать лишь во благо, но никак не для своекорыстных предательских замыслов. Если ты хочешь жить для страны и во имя страны, быть близким к чаяниям народа и короля, то нельзя недооценивать разум людей, надо отвечать на их доверие, а не обращаться с ними, как с неразумными детьми, уповая на то, что они стерпят любой обман, любую измену, любую трусость!

Изменники просчитались.

Благородное дворянство, тарантийцы, все подданные Аквилонии, верные своему государю, отвратились от предательства и тем самым заговор стал лишь недостойным комплотом кучки людей, потерявших любые представления о чести, забывших присягу на верность и исподтишка подталкиваемых иноземными недоброжелателями нашей великой страны.

Благодаря истинным патриотам и верным слугам короля планы изменников были раскрыты заранее и теперь лишь следовало дать заговору возможность проявить себя не в пустопорожних разговорах и злобных нашептываниях, но в действии. И вот коварные злодеи начали осуществлять свои гнусный замысел — именно они подталкивали короля к войне с сопредельным государством, рассчитывая ослабить мощь Аквилонии и отвлечь войско от планируемых событий в столице, удалили из Тарантии полки гвардии, призывали к беспорядкам на улицах и разжигали среди аквилонцев ненависть к подданным благородного короля Амальрика Офирского, сердечного друга Аквилонской монархии.

Когда же их планы начали проваливаться, было решено пойти на самое ужасное преступление, уступающее в мерзости лишь богохульству — на убийство короля.

Лишь благодаря верности гвардии, государственного канцлера, трибунов и центурионов прославленного аквилонского войска подлый замысел сорвался, заговорщики стали жертвами своего же коварства и пали под ударами мечей отстаивавших своего короля благородных дворян.

Беспокойство для государства и трона устранено, король жив и его драгоценное здоровье вне опасности.

Сим Эдиктом повелевается:

— лишить всех участвовавших в заговоре дворян поместных титулов и привилегий;

— даровать Его светлости канцлеру Публио, барону Гленнору, центуриону гвардии Юнию Паллантиду, герцогу Пуантена Просперо, а также иным охранителям трона надлежащие награды за заслуги перед Аквилонией, не требующие развернутых пояснений и перечислений;

— во имя избавления короля от гибели, а Аквилонии — от разорения и бедствий отменить добавочный налог на землю, что будет способствовать дальнейшему процветанию наших подданных.

Конан I Аквилонский из Канахов

13 день первой зимней луны 1288 года.»

На подлиннике Эдикта, хранящемся в дворцовой библиотеке, рукой Халька, барона Юсдаля, приписано:

«Какое выдающееся вранье! На мой взгляд, Ринга и Просперо несколько переиграли с патетикой, а Конан погорячился, одобрив их сочинение. Однако я не сомневаюсь, что плебс поверит всему… Х.Ю.»