И сейчас эти боевики меньше всего походили на городских демонстрантов, сторонников демократии и социального равенства, которых показывают в репортажах с Ближнего Востока. Никаких транспарантов, плакатов и лозунгов, никаких политических активистов, позирующих перед камерами, – только суровые, молчаливые люди в платках, закрывающих лица, пестрая лошадиная упряжь да пара невозмутимых верблюдов, покрытых коврами…

Скорее, пожалуй, происходящее перед армянской церковью напоминало временный лагерь какой-нибудь крупной банды разбойников, остановившихся передохнуть в ожидании следующего набега. Единой формы и знаков отличия у кочевников «Джанджавид» не было – хотя большинство из них носило пятнистые или черные брюки и куртки армейского образца. Зато у каждого имелся автомат и какое-нибудь холодное оружие – нож, кинжал или сабля старинной работы.

– Что они собираются делать?

– Не знаю.

– Вряд ли президент аль-Башир допустит христианские погромы в столице.

– Президент уже не настолько силен, чтобы ссориться с ополчением. После потери Южного Судана он утратил позиции не только среди радикальных исламистов. Многие офицеры считают его предателем, пособником американцев. Даже в самом ближайшем окружении аль-Башира появилось мнение, что президенту пора передать свой пост кому-нибудь другому или резко сменить политический курс…

– На этой неделе военный переворот будет нам очень некстати, – произнес Оболенский таким тоном, будто речь шла о дожде во время загородной прогулки в Подмосковье.

– Да, пожалуй.

Как известно, в любой стране и при любой смене власти активизируются армия и силовые структуры. В особенности на границах, что существенно осложнило бы проведение операции.

– Какие новости из дома? Благополучны ли ваши родные и близкие?

– Слава Аллаху, все мои близкие живы и здоровы. Во время последней бомбардировки ракета попала в соседнюю школу, но детей там уже не было. Убило только сторожа.

– Как здоровье полковника Каддафи? – Оболенский поправил плотные жалюзи и отошел от окна, за которым виднелось церковное здание.

– Полковник сражается вместе со своим народом.

Сулейман Аль-Меграхи, оперативный сотрудник Hayat Ann al Jama-hariya[6], говорил порусски почти без акцента. Когда-то, еще до развала Советского Союза, он прошел курс обучения и специальной подготовки в Минской школе КГБ. Потом некоторое время работал с российскими специалистами, приезжавшими в Джамахирию, и старался всегда иметь языковую практику.

– Я имел честь два раза встречаться с полковником Муаммаром Каддафи лично, – напомнил Оболенский. – Очень жаль, что тогда дипломатам так и не удалось довести свою работу до конца.

Еще не так давно в России объем перспективных контрактов с Ливией оценивался в размере примерно четырех с половиной миллиардов долларов. Именно на эту сумму руководитель страны полковник Муаммар Каддафи обязался закупить российские вооружения в обмен на списание ливийского долга. В январе две тысячи десятого года было заключено пакетное соглашение с Триполи на сумму почти в два миллиарда. Россия тогда предложила ливийцам четыре дивизиона зенитно-ракетных систем С-300, зенитно-ракетные комплексы «Тор-М1», реактивные системы залпового огня, почти пятьдесят танков Т-90С, вертолеты с соответствующими тренажерами и даже две дизельные подводные лодки проекта 636 «Варшавянка». В перспективе Москва и Триполи планировали дополнительно согласовать и подписать контракты на поставку современных российских истребителей, учебно-боевых и транспортных самолетов, а также передвижных береговых ракетных комплексов еще на два с половиной миллиарда долларов.

Однако реально было подписано лишь несколько небольших контрактов на модернизацию вооружений советского и российского производства, находящихся на вооружении ливийской армии, к выполнению которых стороны должны были приступить в две тысячи одиннадцатом году. Был также оформлен еще один контракт стоимостью примерно в двести миллионов – на поставку трех ракетных катеров типа «Молния».

Фактически Россия только собиралась приступить к крупным поставкам вооружений для Триполи. И если бы лидер Джамахирии не опоздал, как минимум, с модернизацией системы своей противовоздушной обороны, военная операция НАТО вполне могла пойти по другому сценарию. Или не состоялась бы вообще… Потому что эшелонированная система ПВО оказалась бы явно не по зубам тем, кто сегодня практически безнаказанно бомбит ливийские города. А подводные лодки российского производства не только позволили бы военно-морским силам Каддафи атаковать вражеские корабли, но и поставили бы под ракетный удар удаленные авиабазы НАТО, откуда ведутся налеты на Ливию.

– Мы сражаемся вместе с нашим вождем. Вместе мы победим или вместе умрем. – Сулейман аль-Меграхи произнес это очень просто и, как показалось Оболенскому, достаточно искренне.

– Есть ли какие-то новости с фронта?

– Опять идут тяжелые бои за Мисурату. От города уже почти ничего не осталось.

– Говорят, вчера там сбили еще один натовский вертолет?

– Да, это правда. Если бы не поддержка мятежников с воздуха, мы покончили бы с ними еще весной.

Противостояние между сторонниками ливийского лидера Муаммара Каддафи и вооруженными повстанцами началось в феврале, и почти сразу во внутренние дела суверенного государства полезло так называемое мировое сообщество. После мартовской резолюции Совета безопасности ООН авиация и флот сразу нескольких европейских стран начали бомбардировки позиций правительственных войск и гражданских объектов, а затем руководство военными действиями было поручено объединенному командованию НАТО. Расчет на молниеносное свержение режима Каддафи, правившего страной почти сорок лет, к удивлению многих не оправдался – авиация западного альянса, убив и искалечив сотни мирных жителей, сумела добиться только фактического раскола страны и придала вооруженному противостоянию кровопролитный, затяжной характер. Мандат сил НАТО на операцию в Ливии истек в конце июня, однако его благополучно продлили еще на девяносто дней, до конца сентября…

– Говорят, в Триполи начались проблемы с продовольствием?

– Да, и это правда, – подтвердил ливиец. – У нас уже не хватает еды и медикаментов. Запасов хватит всего на несколько недель, а новый урожай собирать невозможно – нефтеперегонные заводы стоят, нет горючего для сельскохозяйственной техники. К тому же начинаются перебои и с пресной водой, из-за того что разрушены крупные скважины.

– Миротворцы… – осуждающе покачал головой Оболенский.

Можно было по-разному относиться к режиму Каддафи. Однако уровню жизни ливийского населения и социальным гарантиям, которые Джамахирия обеспечивала своим гражданам, завидовали не только в арабском мире, но и за его пределами. На каждого члена семьи государство выплачивало за год дотацию в тысячу долларов, пособие по безработице составляло семьсот тридцать долларов, зарплата медсестры – в полтора раза больше. Родители новорожденного получали в подарок сумму, примерно равную семи тысячам долларов США, а молодожены – больше шестидесяти тысяч на покупку квартиры. На открытие нового бизнеса полагалась единовременная материальная помощь в размере двадцати тысяч. Налогов практически не было, зато бесплатными для населения были электроэнергия, образование, медицина и основные лекарства. Государство давало беспроцентные кредиты на покупку автомобилей, возмещая владельцам больше половины их стоимости.

– Когда мало воды и продуктов питания – это действительно очень плохо. Но еще хуже, что нам не хватает оружия и боеприпасов.

Резолюция Совета безопасности ООН по Ливии предусматривала прямой запрет на любые военные поставки противоборствующим сторонам. Однако довольно скоро выяснилось, что руководители западного альянса толкуют соответствующий пункт резолюции исключительно так, как им это выгодно. И когда в средствах массовой информации появились неопровержимые материалы о том, как французы снабжают повстанцев стрелковым вооружением, даже российский министр иностранных дел назвал это «неприятной ситуацией». Серьезного дипломатического скандала, впрочем, не разразилось…