В два очередных больших путешествия семья Поло отправляется не из Венеции, а из своих восточных «филиалов». Никколо и Маттео принадлежали к колониальной общине латинян (Latins), прочно обосновавшейся на восточных берегах Средиземноморья и далее — в портах Черного моря, караван-сараях мусульманских городов Ближнего Востока, даже Персии. Их предприятие осуществляется в типично восточном контексте и тесно связано с политическими изменениями и катаклизмами как в греческих колониях в Эгейском море, так и в Азии.

Учитывая нестабильность политической обстановки в тех регионах, которые исследовали Поло, странствия и труды двух, затем трех венецианцев мы рассматриваем не как ужасно рискованную авантюру в поиске случайной выгоды, попутно сопровождавшуюся изучением стран. Это предприятие абсолютно логичное с чисто экономической точки зрения.

Это никоим образом не приступ безумия и не прыжок в неизвестность. Поло трезво изучали политическую и экономическую конъюнктуру, рассматривали и учитывали месторасположение и возможности венецианского Востока, этих колониальных земель, этой другой, «новой Венеции».

Вся история города, находящегося в заливе, начиная с его основания, носит отпечаток цивилизации Востока, сначала из-за своей подчиненности, а затем благодаря союзу с Константинополем.

Со времен упадка Западной Римской империи потоки беженцев, пришедших из внутренних городов, из Падуи, Тревиза и Удине, готы, венгры, и, наконец, ломбардинцы, вынуждены были искать прибежища на островах и в прибрежных городках, которые находились под защитой и в зависимости от Византийской империи, владеющей пока еще экзархатом (провинцией) Равен. В течение долгого времени греческие офицеры (экзарх — «учитель солдат») управляли этими маленькими романо-византийскими городами нижней Венеции. Одно из этих сообществ получило имя Гераклеи в честь императора Геракла. Позднее, несмотря на воззвание первого дожа (после вторжения франков под предводительством Пепина Короткого в 751 году и войн, которые вел Карл Великий) и имперские амбиции, все дожи упорно сохраняли независимость от правящей верхушки Италии и прекрасные отношения с Византией, охотно ставя себя в положение привилегированных подданных греческой империи: таков был венецианский Восток в XIII веке. Они получали титулы при дворе византийского императора (patrice, protosebaste), иногда перенимали обычаи и церемониал, даже получали пенсию золотом.

Итальянский флот, хорошо вооруженный и боеспособный, очень рано вступает в борьбу против славянских пиратов, обосновавшихся в то время в Далмации. Он поддерживает для византийцев внутриморской порядок, и на Западе, впрочем, как и на Востоке, атакует и отбрасывает сарацин. Он даже помогает императору Василию I в 1010 году в транспортировке войск для двух кампаний по уничтожению булгар.

Поддерживаемые греками, венецианцы легко обосновываются в Константинополе и в других городах Балканского полуострова Малой Азии. Это происходит, естественно, задолго до крестовых походов, участники которых получали привилегии, установленные с 993 года и подтвержденные «золотой буллой» в 1082 году, а именно: освобождение от значительной части портовых налогов, разрешение держать лавку в самом Константинополе, участие в свободном обращении капиталов в империи, а также привилегии при урегулировании тяжб с участием смешанного суда.

Таким образом, в то время, когда Поло основали свой дом в Константинополе, то есть к 1250 году, поселения венецианцев в этом городе насчитывают уже более двух веков. Там процветает торговля, и Константинополь становится настоящей имперской столицей всего христианского Востока.

Участвуя уже в первых крестовых походах латинян, помогая им продовольствием, поставляя корабли и войска, Венеция сражалась не столько за Гроб Господень, сколько за торговые привилегии. Ведь у нее были мощные соперницы — Генуя и Пиза. Эти привилегии были получены. В латинском иерусалимском королевстве венецианцы получили должности начальников над мостами, конторами и гаванями. Венеция обеспечивает также власть над Далмацией и Адриатикой, над городами и островами, открывающими торговые пути на Восток. Но в греческих провинциях и в Константинополе соперничество венецианцев с местными торговцами все обостряется и после нескольких ожесточенных стычек приводит к резне 1182 года.

Отсюда — новый шаг венецианцев, заинтересованных в том, чтобы контролировать управление империей более жестко. Они вмешиваются в династические дрязги, поддерживая своих протеже. Под предлогом сохранения внутреннего мира они сохраняют и репрессии: крестоносцев, которые приплыли на своих кораблях и уже участвовали в военных действиях против восставшего в 1204 году далматинского города Зары, они подбивают на то, чтобы взять Константинополь, окруженный, разгромленный, разграбленный, брошенный на произвол судьбы. Жестокий парадокс истории: одни христиане истребляют других. Этот военный инцидент пытались представить как вынужденное «отклонение» крестового похода. На самом деле он, в конечном итоге, стал всего лишь логическим завершением сознательной захватнической политики, поставленной на службу имперским амбициям знати и корыстным стремлениями торговцев.

Вскоре после взятия Константинополя, при разделе должностей и трофеев претензии Венеции усиливаются. Сначала 12 избирателей (среди них — 6 венецианцев) назначают латинским императором Константинополя Бодуэна Фландрского, а не Бонифация де Монферрат, близкого генуэзцам. Затем комиссия из 24 распределителей присуждает четверть территорий, взятых у греков, новому императору, в то время как остаток был поровну разделен между крестоносцами и венецианцами. Венецианский дож Дандоло становится, таким образом, «сеньором четверти с половиной Римской империи» (Romania для итальянцев — земля римлян, то есть, наследство Римской империи на Востоке, а следовательно — земля Византийской империи).

Эта partitio Romanie делает Венецию настоящей колонией. Она патронирует континентальную Грецию к западу от гор Пинд, Пелопонес, южные острова, в особенности Циклады и Крит, тесно связанные с их политикой и торговлей. Отсюда осуществлялся контроль над морским путем с Востока к Босфору с помощью нескольких основных опорных точек, таких как Модон и Корон. Этим городам также суждено было сыграть важную роль в ожесточенном конфликте, в который Марко Поло был позднее вовлечен, — конфликте с генуэзцами, которых конкуренты преследовали и изгоняли из Константинополя и которые терпели поражение в этой борьбе.

Крестоносцы и торговцы боролись не столько с исламом, сколько с греками. Римская церковь также одержала верх над восточной церковью, отделенной со времени Великого Раскола 1054 года. Крестовый поход 1204 года раскрывает захватническую политику Рима, которая ставит целью завоевать восточные церкви — церковь патриарха Константинополя в первую очередь. Венецианцы утверждаются как служители римской веры. Разгром Константинополя, резня греков, грабеж и захват земель объясняются, очевидно, ожесточенным антагонизмом между братьями по религии, то есть, братьями с Востока, обвиненными в ереси, а также в том, что они вот уже 20 или 30 лет назад заключили договор с мусульманами Саладина.

Новая латинская церковь, навязанная столице, была полностью доверена венецианским священникам, которые поклялись выбирать патриархом только венецианца. Они встретились в Константинополе и выбрали Томмазо Морозини, потомка дожа Доменико Морозини. Эти новые священники пришли надолго. На самом деле, ввиду некоторой слабости имперской власти, венецианцы, хозяева, владевшие большей частью города, предпринявшие для своей выгоды настоящее завоевание страны, доминируют в торговой метрополии, во всех областях административной и повседневной жизни.