– Правда? – усомнился он. – В таком случае позвольте вас утешить. Парсли спасен.

– Замечательно, – слабо произнесла Виола.

– Я выкупил все его акции. Теперь он богат, а я беден.

– Насколько? – пожелала она знать.

– Можно сказать, разорен.

– Это довольно глупо с вашей стороны, – заметила она.

– Но через полгода я буду очень богат. Если вы решитесь выйти за меня замуж, то будете очень богатой женщиной, любовь моя.

– Через полгода? – Она рассмеялась. – Мистер Девайз, вы предлагаете мне рискнуть?

– Через полгода я буду настолько богат, что вы не сможете даже приблизиться ко мне, – предупредил он. – Из-за толп девиц на выданье, которые будут гоняться за мной. Не упустите свой шанс.

– Тогда, пожалуй, мне лучше согласиться, – легко отозвалась Виола, но выражение ее глаз не оставляло сомнений в ее серьезности.

– Дорогая, – произнес Джулиан внезапно севшим голосом.

– Я только что согласилась принять ваше предложение, сэр, – укорила его она. – На вашем месте йоркширец проявил бы хотя бы чуточку признательности, если не привязанности.

Вместо ответа Джулиан приник губами к ее губам. Виола удовлетворенно вздохнула, тая в его объятиях. Молчание было продолжительным и пронизанным страстью. Он целовал ее, забыв о всяких приличиях, блуждая руками по ее телу и исследуя языком глубины рта. С непривычки она почти не отвечала, но это не охладило пыл Джулиана. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы остановиться.

– Если вы не поостережетесь, – произнес он нетвердым голосом, – то получите больше, чем просили.

– Но это так приятно – получить больше, чем просишь, – рассудительно отозвалась Виола. – Гораздо хуже получить меньше.

– Я хочу сказать, – заявил Джулиан со всей строгостью, на которую был способен, – что мы еще не женаты. Вы не должны искушать меня. Я, знаете ли, не камень.

Он решительно отстранился, отодвинув ее от себя.

– Я очень рада, – сказала Виола. – Мне не хотелось бы иметь камень вместо мужа.

– Этим утром вы утверждали, что вообще не выйдете за меня, – напомнил Джулиан. – Что заставило вас передумать?

Виола улыбнулась.

– Скажем, разлука пошла мне на пользу.

– Выходит, правильно говорят, что разлука смягчает сердца?

– А еще говорят, что кратчайший путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Вы голодны? Ужин на столе, – гордо сообщила она. – Я учусь быть женой, как видите.

– Но у меня нет стола.

– Конечно же, у вас есть стол, – возразила Виола. – Перед камином. Нет, не в той комнате, – поспешно сказала она, когда он двинулся к своему кабинету. – Я еще не закончила наводить в ней порядок. Здесь. – Она взяла его за руку и повела в спальню.

Джулиан последовал за ней в комнату, которую не сразу узнал. Над всем доминировала огромная кровать с четырьмя резными столбиками, которые поддерживали парчовый полог, придававший ей сходство с шатром средневекового рыцаря. Окно и большую часть стены закрывали темно-синие, бархатные шторы. Над камином, где тикали массивные бронзовые часы, висела большая картина в золоченой раме, изображавшая охотничью сцену. Перед огнем на небольшом столике, накрытом белоснежной скатертью, был сервирован ужин, сверкая фарфором, серебром и хрусталем. Вместо стульев вплотную к столу был, придвинут диванчик для двоих, обитый темно-голубым атласом.

Джулиан замер, завороженный образом долговой тюрьмы, мелькнувшим у него перед глазами. Он даже не заметил, как она сняла с него сюртук, оставив в рубашке и жилете.

– Что вы наделали? – прошептал он.

– Вам нравится? – поинтересовалась она, явно довольная собой. – Правда, неплохо получилось? Теперь это очаровательная комната со всеми мыслимыми удобствами. При желании мы можем даже задергивать занавески у постели для... тепла.

Джулиан подошел к столу и взял бутылку вина, баснословно дорогую, судя по этикетке. Хуже того, она была уже открыта, и он не мог отослать ее назад.

– У меня к вам только два вопроса, – холодно сказал он, поставив бутылку на место. – Сколько все это стоит? И где я возьму такие деньги? Да одна кровать наверняка стоит фунтов двадцать!

– Ничего подобного! – поспешно заверила его она. – Она подержанная. Здесь вообще нет ничего нового, не считая еды, разумеется.

Джулиан снова обрел способность дышать.

– Подержанная? Слава Богу. Но все равно это очень дорогие вещи. Сколько я задолжал?

– Ничего, – гордо ответила Виола. – Я заплатила за все, заложив кое-что из своих драгоценностей.

Джулиан снова замер, будто громом пораженный.

– Что вы сделали? – произнес он с явным неудовольствием в голосе.

– А что такого? – отозвалась она с невинным видом.

– Вы заложили свои драгоценности, Мэри?

– Я зашла к мистеру Мордехаю, чтобы поговорить с ним насчет окна. Слово за слово, и я принялась закладывать ему свои вещи, как настоящая жительница Лондона.

Джулиан вздохнул.

– Все это придется вернуть. Я поговорю утром с мистером Мордехаем.

– Ни за что! – заявила Виола. – Я предпочитаю иметь удобную постель, а не бриллиантовую брошь. Если приходится выбирать, конечно.

– Вот именно. Вам незачем выбирать. Я выкуплю брошь назад.

– Мне плевать на эту дурацкую брошь! – нетерпеливо сказала Виола. – Но мне необходима удобная постель и вкусная еда. Я так старалась сегодня, а вы все портите, – обвинила она его. – По-моему, вы очень скупой и мелочный. В конце концов, это моя брошь, и я могу делать с ней все, что пожелаю.

Джулиан растерянно моргнул.

– Вы правы, – сказал он. – Извините. Мне следовало поблагодарить вас, вместо того чтобы устраивать сцену. Пойду, умоюсь. Когда вернусь, буду другим человеком.

Виола моментально простила его.

– В гардеробной есть горячая вода.

Когда Джулиан вернулся, Виола стояла перед огнем, снимая крышку с главного блюда. Ее платье просвечивало, обрисовывая контуры фигуры, и Джулиан ощутил острый приступ желания.

– Садитесь, – улыбнулась она, подняв глаза. – Вы не могли бы налить вина, пока я буду резать пирог?

Джулиан покорно опустился на диван, обтянутый голубым атласом.

– С чем пирог? – спросил он.

– С мясом фазана и вишнями, вымоченными в бренди, – ответила Виола и поставила перед ним тарелку.

Желудок Джулиана заволновался.

– Вино тоже я должна наливать? – рассмеялась она.

– Да, пожалуйста, – кротко отозвался он.

Виола отрезала себе кусок пирога и села на диван, глядя, как он ест.

– Ну, как? – спросила она, когда он потянулся к своему бокалу.

– Восхитительно! – отозвался Джулиан, сделав огромный глоток вина.

– Как видите, я не поленилась съездить на Пиккадилли, чтобы накормить вас вашей любимой едой, и что я получаю в благодарность?

Джулиан помедлил, окинув взглядом еду, выставленную на столе.

– Это моя любимая еда?

– Во всяком случае, это то, что ваша бабушка присылала вам во время войны.

– Боже милостивый! И, правда. Это вам Хадсон рассказал? – недоверчиво спросил он.

– Вообще-то нет, – уклончиво отозвалась Виола. – Я узнала это у продавцов. Они помнят вашу бабушку.

– Но мы не можем так питаться каждый день, Мэри.

– Конечно, нет, – отозвалась она. – Мы будем чередовать вашу любимую еду с моей.

– Вы прекрасно поняли, что я имею в виду, – заметил он. – Это слишком дорого.

– В таком случае она не должна пропасть, – сказала Виола.

Джулиан не стал спорить. Несколько утолив голод, он отложил нож и вилку, вытер губы салфеткой и повернулся к своей очаровательной соседке. С тарелкой в одной руке, Виола сидела на диване, подогнув под себя ногу, и не столько ела, сколько играла со своей едой. Под его взглядом она взяла вишенку, украшавшую пирог, и сунула в рот.

– Должно быть, это напомнило вам войну, – заметила она.

– Ода. – Он издал короткий смешок. – Местные красотки боролись за привилегию потчевать меня пирогами. Удивительно, как я успевал воевать.

Виола облизала пальцы.